Освобожденный из плена: Мы проходили по статьям "майданутые", "правосеки", "предатели Донбасса" [ Редагувати ]

Об ощущениях военнопленных, когда они оказываются на свободе и когда могут обнять своих близких, Елена Механик.

Павел, режиссер, 70 дней в плену в Славянске:

- Ну, я никогда не мог себе представить, что я смогу сидеть неделю на скамейке или под стен кой на полу, что кто-то будет держать людей в подвале просто так…

25-го апреля мы с моим другом Денисом Грищуком ехали из Донецка в Киев и решили заехать на шесть часов в Славянск.

Окликнули два парня - стоять, на колени. Один был с пистолетом. Другой с автоматом. И сказали, что по приказу мэра мы арестованы.

Завязали нам глаза скотчем и бумагой.

Когда нас били, это было несколько человек, где-то 5-6, может 7, я слышал разные голоса. Но после того, когда меня ударили в нос и сломали по сути, было шоковое состояние…

Совали сигареты в руки, курите последнюю сигарету - будем вас сейчас расстреливать.

Поливали голову бензином, приставляли нож к уху, тыкали пистолетом в голову. Говорили, чтоб я рассказывал правду - зачем я здесь?

Нас спустили в подвал, в котором мы просидели две недели… и первую неделю мы жили на скамейке под стенкой…

Спали мы по чуть-чуть. Минут по 10-15 минут.

Они часто заходили ночью, били дубинкой по коленям, по корпусу, чтобы не спали. Заходит - не спишь! Не, не, не… и там мы просидели неделю с завязанными глазами и руками.

Условно говоря, мы проходили по статьям - майданутые, правосеки, гомосеки, предатели Донбасса.

Я думал, ну, мы максимум пробудем там неделю… ну, полторы. Там ребята, которые были на тот момент, один был уже две недели, один товарищ десять дней… Мне казалось это какой-то космической цифрой. Каким-то безумным длинным сроком, потому, что у нас была только та одежда, которая на нас, у меня там уже все штаны были в крови, все грязное, куртка, лицо…

В туалет выводили на улицу, Когда стало больше людей, они поставили там для малой нужды баклажку, чтобы туда все ходили… И я очень брезгливый человек, я думал, как я смогу в принципе в такой ситуации находиться, но смог…

Было страшно от того, что - не важно виноват ты или не виноват, но все равно можешь умереть…

Они, как в фильмах говорят, говорили молитесь! А мы искренне молились. Я с многими это обсуждал и многие это делали.

У меня был больше культурный шок, я удивлялся тому, что вот люди так откровенно и искренне включились в охоту за ведьмами. И плюс меня удивляло то, что я же местный, земляк!

Момент освобождения наступил с одной стороны неожиданно, с другой - ожидаемо. Это был как раз 70-ый день нашего там нахождения. Это было 4 июля. Это был день рождения моей мамы.

отец Михаил, священник, 21 день в плену в Донецке:

Выезжаем на Саур-могилу, видим, танк стоит. Думали, что наш. Мы помахали. Нам в ответ помахали. Подъехали ближе, а там еще оказалось сверху стояли шесть танков и в посадке еще колона. Оказалось, попали мы на "Оплот".

Вот так как-то мы и попали в плен.

Кричали, говорили - вот, мы вас убьем.

Тяжело. Там постоянно кто-то приходил, да вы такие, да вы сякие… По началу там вызывали - шо вы тут забыли, типа?

Меня невзлюбили еще и за того, что я сам с Одесской области, грубо говоря одессит. Мы на одном языке разговариваем, а ты пришел нас резать, убивать…

Я сам больше думал, переживал - это за папу и за бабушку. Я боялся, если вдруг не выдержут, приеду домой и просто будет два похорона. Об этом были только мысли.

О доме разговаривали - кто там, шо там, кто домой вернется - шо будет делать? Что потом встретимся по любому, когда все выйдут…

11 часов вечера. Власов, с вещами на выход. Ну, не знаю, шо, куда забирают. Никто ничего не говорил. Выхожу - вы идете на обмен.

Повезло, шо 22-го ушел. 24-го марш был в Донецке. И шли эти товарищи, с которыми я сидел в одной камере, мои друзья…

Сергей, солдат ВСУ, 11 дней в плену:

- Саме на цьому параді, коли нас виводили, основна більшість людей залишилися на місці, навіть не підійшла, шоб чимось кидати… Вони зігнали людей, хто був найманий, багато прийшло родичів тих днрівців, яки загинули в боях…

Від параду, щоб сказати, що якийсь там був негатив, не скажу. Тому, що досить приємно було, коли вже нас перевозили назад і днрівці, яки нас везли по маршруту 14-го тролейбуса і 16-го по всіх стовпчиках стояли синьо-жовті прапорці. А ето такі приємні враження - на ворожій території все таки працюють наші хлопці - це приємно чути.

Перші три дні трошки важковато звикнути до того, що перебуваєш у полоні, шо ти поза законом, що, взагалі, захочуть - розстріляють, захочуть - відпустять. Поломали ребер. Тріснула селезінка.

Нас час від часу виводили на розстріл. Ну, разів чотири, потому, шо коли прийшли одного разу, мені досить важко було вставати з ліжка, бо поломані ребра, це ж кожен раз треба було ногою підпертися, ну, розстріляйте вже нас тут в кінець кінців, я вже не можу ходити. Більше не приходили, бо бачили, що ніхто не боїться.

Кожен півгодини їх приходить по 10-15. Ми ж сиділи в відкритій клітці. Ну, обзивали нас там всякими різними, що ми прийшли на їхню землю, що вони відмовились нас годувати, що ми бандерівці прийшли на Донбас.

Найважче те, що нема ніякої інформації з волі. Дізнатися, як сім'я. Не дали зателефонувати. Сказати - де ми. Це було все таки найважче.

Якщо люди змогли витримати в совєтскому таборі по 25-30 років, то за 21-н день - то не той термін, не змогли зламати…

Коли прийшли в 21 день, то була середа мене в середу взяли і в середу випустили…

Настільки щиро помилитися ні де не можливо, як у полоні. Там зовсім інше відчуття. І навіть молитва приходить з таким, дійсно, щирим серцем. Там людина переосмислює своє життя, коли ти знаєш, що кожну хвилину можуть розстріляти.

Артист, боец батальона "Донбасс", 8 дней в плену в Донецке:

- Каждую единицу техники просто били, вот просто били, как в тире - мы выехали, а нас - клац! клац! Причем делали это ни преславутые воины ДНР, а делали это российкие военные профессионально. Мы оказались в окружении. Нам обещали коридор, по которому мы выйдем…

Мы еще сутки держались. Больше суток. Но только для того, чтобы сохранить наших раненных, нам пришлось сложить оружие.

Даже если тебя не унижают, не бьют, ты находишься в закрытом пространстве, ты находишься вдали от дома… это уже плохо.

На чем было, на том и спали… на топчанах, на дверях…

Но благо не одиночная камера… там еще сложнее.

Там в подвале у меня появилось вдохновение. Я человек творческий, начал писать… и я написал… 

Для меня эта дата 29 августа 2014-го года - это день памяти и при первую же возможности, когда будет возможность для меня, я 29-го августа каждого года буду приезжать туда под. Эту деревню Красноселье и наверное буду долго стоять на коленях. на том месте, где лежат мои товарищи. Каждый из них достоин памяти.

Мы первые были. Троих нас обменяли…

Вот Киев живет беспечной жизнью. Я приехал оттуда, где намного больше люди сосредоточены именно на том, что не так далеко идет война… А Киев живет беспечной жизнью.

Это сладкое слово свобода!

Просто я действительно, еще не весь здесь. Еще некоторая часть моя осталась там в подвале… с пацанами. Вот когда последний, я сказал, последний выйдет, я побреюсь и тога я уже буду целый…