Фурор в условиях цензуры. О таланте Марии Заньковецкой [ Редагувати ]

4 августа исполняется 150 лет со дня рождения первой народной артистки Украины Марии Константиновны Заньковецкой (1854 - 1934). Хотя, если верить большинству энциклопедических источников, то Заньковецкая родилась лишь шесть лет спустя, так как в большинстве справочников фигурирует 1860 год рождения.

Виновницей путаницы с датами стала сама Заньковецкая, и это была ее маленькая женская тайна. Забегая вперед, приоткроем над ней завесу. Будучи замужем за Алексеем Хлыстовым, Мария в скором времени решила расторгнуть с ним брак, и не последнюю роль в этом, видимо, сыграли ее отношения с Садовским. А поскольку Николай Карпович был моложе своей возлюбленной на два года, то Мария, меняя после развода паспорт, изменила год рождения, "помолодев" на шесть лет.

Лишь спустя много лет, когда благодарные потомки в 1960 году решили почтить память великой актрисы и отпраздновать 100-летие со дня ее рождения, тайна Заньковецкой открылась: поднятые архивные записи свидетельствовали, что истинным годом рождения был все-таки 1854-й. А спустя еще 11 лет были проведены более скрупулезные архивные исследования, дабы раскрыть тайну, которую актриса сумела сохранить в течение всей своей жизни.

Попрание устоев

Мария Заньковецкая выступала на елисаветградской, петербургской, московской, киевской, одесской, харьковской, львовской, ялтинской и других сценах. И хотя ей не аплодировал ни театральный Париж, ни Лондон, ни Берлин, все же Марию Заньковецкую считают актрисой мировой величины, высоко оценивая ее творчество. Она вошла в историю театра как выдающаяся украинская трагедийная актриса, которая создала символический сценический образ украинской женщины.

У нее, как и в жизни каждого творческого человека, был пик творчества, который, к счастью, совпал с признанием ее таланта. Этот счастливый период Заньковецкой был пережит и прожит в одной из театральных столиц Европы - в Петербурге в 1880-1890-х годах. В городе высокой театральной культуры украинская актриса познала большой публичный успех, произведя настоящий фурор.

Мария приезжала в Северную столицу еще не будучи актрисой. Здесь жил с семьей брат Евтихий - военный, генерал-майор. В гости Мария приезжала часто не одна, а с мужем - Алексеем Хлыстовым, который после участия в русско-турецкой войне 1877-1878 годов получил назначение на север, в крепость Свеаборг, недалеко от Гельсингфорса. Брат и муж радовались успехам Марии, обучавшейся в филиале Петербургской консерватории в Гельсингфорсе, где она брала уроки у педагога Гржимали, который, восхищаясь голосом Заньковецкой, советовал идти на оперную сцену и подписать контракт в местной опере, предлагаемый ей дирекцией.

Мария и Евтихий часто вспоминали родителей, живущих в селе Заньки на Черниговщине, отчий дом, сельскую церквушку, небольшое озеро, поросшее кустами терна, липовую аллею, посаженную отцом в честь рождения седьмого ребенка - Марии. Смеялись, вспоминая юношеские розыгрыши, сценки: как Евтихий, наряжаясь в восточный костюм, изображал в пантомиме молящегося мусульманина. И поверяли друг другу сокровенное, рассказывали о своих планах.

Евтихий поддерживал сестру в мечте стать актрисой, и с радостью воспринял ее решение (по совету актера, бывшего военного, Николая Садовского) сыграть в нескольких спектаклях в составе елисаветградской театральной труппы Марка Кропивницкого. Дебют актрисы совпал с открытием деятельности труппы Кропивницкого премьерой "Наталки Полтавки" Ивана Котляревского 27 октября 1882 года и был успешным.

Здесь, в Елисаветграде, Мария Константиновна круто меняет свою жизнь: "Любовь к сцене стала моей жизнью. Я не могла больше бороться со своей любовью и, порвав с близкими людьми, ушла на сцену". Это означало ее разрыв с мужем.

Отец не одобрил ее решения, видя в браке с Хлыстовым гарантию обеспеченной жизни дочери. Отцовское осуждение огорчало Марию, но поддержка матери и брата Евтихия помогали идти к мечте. О своих чувствах к Хлыстову она ничего никому не скажет, обронив всего лишь одну фразу: "Он меня очень сильно обидел..."

Мария, попав в актерскую среду, усваивала уроки мастерства у режиссера Кропивницкого. Она вошла в круг людей, которые, подобно многим представителям интеллигенции, исповедовали народнические взгляды. Украинская труппа, организованная актером, режиссером, "отцом украинского театра" Кропивницким, утверждала театр демократического направления. Их деятельность была высоко оценена, несмотря на то, что условия, в которых они работали, были тяжелыми: существовали запреты для украинского театра на переводы пьес русской и европейской драматургии, цензорские ограничения для пьес из жизни простого народа.

Украинская труппа в театральный вечер обязывалась показывать украинскую пьесу в сочетании с русской в одинаковом количестве актов. Гастроли труппы были административно ограничены, запрещалось выступать на территории Киевского генерал-губернаторства - Киевщине, Полтавщине, Подолье. Украинской труппе разрешалось работать только на юге Украины - в Елисаветградской, Херсонской, Одесской губерниях.

Украинским интеллигентам, которые боролись за сохранение национальной культуры, зрители присвоили почетный титул "корифеев украинского театра". Они, солидаризуясь с народом, брали творческие псевдонимы, прославляя родные места, где родились и выросли.

Псевдоним в честь родного села избрала и Мария Адасовская-Хлыстова. Когда ее как дебютантку спросили, какую фамилию указать в афише, она ответила: "Напишите, Заньковецкая..."

Мария Константиновна в этот тяжелый и одновременно счастливый период своей жизни, который был озарен первыми победами на сцене и большой любовью к Садовскому, по-христиански винит себя, характеризуя собственные поступки как греховные. Приехав исповедоваться, дарит заньковской церкви Евангелие и тонкие ткани. Но тут же, как творческий человек, забывает о христианском смирении; услышав приговор Синода Православной Церкви в деле расторжения брака с Хлыстовым, не соблюдает епитимью за свой грех прелюбодеяния.

Благосклонность Мельпомены

...Следующий период в жизни Марии можно считать главным, ее "звездным часом", - она подарила людям все богатство своих творческих сил, поделилась тем, что дал ей Бог, родители, род, и тем профессиональным умением, которому ее обучил режиссер Марко Кропивницкий, который воспитал актрису Заньковецкую.

Началом ее триумфа можно считать ноябрь 1886 года. После того как был снят запрет на гастроли украинских театральных трупп в Петербурге, Кропивницкий сразу привозит туда свою труппу. Спектакли показывали в зале Кононова, что на Мойке. Слава труппы росла с каждым днем. Билеты на спектакли продавались на неделю вперед, а вся Мойка была заполнена людьми различных сословий, стоящих в очереди в театральную кассу. Проезд по Мойке был приостановлен.

Из 67 спектаклей, сыгранных труппой за три месяца, спектакль "Наймычка" Карпенко-Карого был сыгран 22 раза. Столько же шла "Наталка Полтавка" Котляревского, а также 10 раз был сыгран спектакль "Черноморцы" Старицкого. В них Мария Заньковецкая выступала в главных ролях, создав трагедийный образ сироты Харитины, лирическую Наталку и комедийный образ простой любвеобильной женщины - Цвиркунки.

Успех украинской труппы и актрисы Заньковецкой описывают известные театральные рецензенты многих петербургских газет и журналов. Среди них - Павел Гайдебуров, редактор журнала "Неделя", с которым сотрудничали Лев Толстой и Глеб Успенский.

Известный русский писатель, издатель Алексей Сергеевич Суворин (1834-1912), имя которого вошло в русскую культуру и как имя театрального критика, драматурга, директора театра, на страницах собственной газеты "Новое время" постоянно печатал отзывы о спектаклях украинской труппы.

"К нам впервые приехала труппа Кропивницкого. Почти вся труппа - дворяне, офицеры, вообще люди из интеллигентной среды, не потому ли эта труппа так сыграна и проявляет такую интеллигентность в своей игре", - такую оценку даст Суворин в первой своей публикации. Критик замечает, что состав украинской труппы лучше состава Александрийского театра. Рецензент подчеркивает режиссерскую продуманность спектаклей, умение режиссера добиваться в постановке слаженности актерского ансамбля, что напоминает ему профессионализм труппы мейнингенского театра, гастроли которой предшествовали выступлению украинцев.

Публикации Суворина, как и гастроли украинской труппы, взволновали Петербург и стали своеобразной рекламой гастролей украинских актеров. Алексей Сергеевич писал: "Я люблю малороссов и смело могу сказать, что содействовал их успеху в Петербурге и их известности в России".

В рецензиях Суворин подчеркивал, что наибольший успех в Петербурге имеют спектакли с участием Марии Заньковецкой. В одном из первых материалов он восхищается актрисой: "Госпожа Заньковецкая только четыре года на сцене. Черты ее лица выразительны и подвижны, фигура стройная и красивая, очень сценичная. Она прекрасна в драме, прекрасна в танце и хорошо поет".

Суворин дает характеристику творческой одаренности Заньковецкой как трагедийной актрисы: "Это актриса с талантом большим, самостоятельным, оригинальным, никому не подражает; натура, вся сотканная из чутких нервов".

...Мария счастлива. Огни театрального Петербурга осветили жизнь украинской актрисы белыми ночами, отразились в славе Заньковецкой. Город, который ей поначалу, когда Мария, проезжая к мужу в крепость Свеаборг и останавливаясь в гостях у брата, казался неприветливым, давящим своими туманами и серыми высокими домами, теперь одарил ее богатством человеческого общения, признанием ее творческих способностей.

Перед нею открываются двери богатых домов, дворцов, апартаментов, литературных салонов. Во многом ей содействует, кроме Суворина, родной брат Евтихий, который был человеком известным в кругах военных и занимал видную должность при дворе. Благодаря положению брата Мария Заньковецкая добилась в Петербурге снятия запрета для украинских театральных трупп на гастроли в Киеве, в котором до этого времени запрещались для показа украинские пьесы.

...Успех, как фейерверк, сверкает. Мария в центре внимания столичного общества. Весь цвет бюрократического и аристократического Петербурга побывал на спектаклях украинской труппы, в том числе появились великие князья. На одном из спектаклей присутствовал Константин Константинович Романов, писавший стихи и занимавший почетный пост президента Академии наук. По его рекомендации царь Александр III смотрит спектакль с участием Заньковецкой. Для него в зале Демут поставили "Назара Стодолю" Тараса Шевченко и "Як ковбаса та чарка..." Михаила Старицкого.

...Театр полон. Все дамы - в вечерних платьях, господа - во фраках, военные - в парадной форме.

...В зрительном зале звучит русская, французская речь, а на сцене - украинская.

...Нежная, грациозная Галя в исполнении Заньковецкой в сцене ночного свидания с любимым прячет свои миниатюрные ножки в шапку Назара, чтобы они согрелись. В роли Назара - Николай Садовский. Нет никого счастливее Марии! Успех, и рядом любимый человек...

...Фурор ...Furоr

После этого украинскую труппу пригласили сыграть на главной сцене России - в Мариинском императорском театре. Княгиня Кочубей организовала благотворительный спектакль в пользу Санкт-Петербургского дамского комитета Российского общества Красного Креста. Спектакль шел днем. Играли "Наталку Полтавку" и водевиль "Бувальщина". Наталку играла Заньковецкая. Царь просмотрел весь спектакль. Великая княгиня Елизавета Федоровна - жена брата русского самодержца - поблагодарила актрису: "Милостивая государыня Мария Константиновна! Ее Императорское Высочество великая княгиня Елисавета Федоровна за любезное ваше участие в спектакле с высочайшим присутствием в Мариинском театре выносит благодарность, в знак которой имеет честь препроводить вам именем Ее Высочества при этом брошь на память. 23 января 1887 года".

"Если бы вы видели и слышали, как принимала публика артистку Заньковецкую и артиста Кропивницкого в спектакле "Наталка Полтавка"! Какой гром рукоплесканий, какие крики, сколько цветов и лавров! ...А потом начала плясать Заньковецкая, да с какой малороссийскою грацией и увлечением. ...На сцене все закрутилось, завертелось. Стала скакать публика через оркестр на сцену, подняли Кропивницкого и стали качать и опять заплясали. Ах, Боже мой, что это такое было, какие крики, какие восторги, какие лица! Мы южане, не то что вы. Славный народ хохлы! Ей-Богу, славный!" - так Суворин запечатлел, как публика воспринимала рядовой спектакль "Наталка Полтавка".

Каждый театральный вечер в финале спектакля зрители долго не отпускают артистку со сцены, вызовам нет конца. А ее гримерная напоминала цветочную оранжерею. Восторженные слова, подарки, овации. Но пик фурора наступил, когда актриса раскрыла свою творческую сущность, истинность своего таланта в трагедийных образах. "В пятницу, 16 января 1887 года, в Кононовском театре состоялся бенефис любимицы петербургской публики, можно сказать больше - львицы нынешнего петербургского сезона, г-жи Заньковецкой. ...Зрительный зал был в буквальном смысле битком набит. "Бенефициантка" выступала в драме Карпенко-Карого "Наймычка".

Лучшие люди России преклонялись перед талантом Заньковецкой именно после спектакля "Наймычка". Великий Лев Толстой, после спектакля получив в подарок платок сироты, деталь костюма Харитины, долгие годы сохранял его как драгоценную реликвию. По свидетельству Садовского, Мария Константиновна покупала платки дюжинами, чтобы после спектакля дарить своим почитателям. Костюмы и детали к костюмам - очипки, крайки, пояса, в том числе и платок к костюму Харитины ныне хранятся в киевском музее Марии Заньковецкой. Платок - обычный, какой могла купить сирота - мануфактурного производства, с геометрическим рисунком в бледно-розовом тоне.

Грустные глаза героини Заньковецкой, сироты Харитины, вобрали в себя всю скорбь женского сердца. "Никогда ничего подобного не видели на сцене. Это нельзя описать. Вы не станете аплодировать, когда перед вами мучается человек. Так было и здесь. Это была страшная правда, и зритель переживал ее со слезами на глазах, с сочувствием к несчастной. Каменный человек не откажет ей в сочувствии". Публика театрального Петербурга шла на спектакли, чтобы "поплакать с Заньковецкой".

Еще до этого на спектакле "Наймычка" плакал и отец Марии, который раньше был против ее поступления на сцену. После спектакля Константин Константинович зашел за кулисы, обнял и расцеловал дочь: "Действительно, твое призвание - сцена". А в одном из сохранившихся писем 1887 года к дочери в Петербург отец пишет о том, что каждый раз с большой радостью и нетерпением ожидает свежий номер "Нового времени", чтобы прочитать рецензии на спектакли с участием Марии.

Петербуржцы убедились, что настоящей стихией актрисы была трагедия, в которой Мария Заньковецкая поднималась к вершинам античной трагедии, тонко соединяя архетипное и психологическое. Основной силой ее игры было чувство, движущим механизмом которого была интуиция, щедро подаренная природой.

"Хохлацкая королева" устами современников

Суворин сопровождал почти каждое выступление Заньковецкой в новой для Петербурга роли, ставя в своих оценках украинскую актрису в ряд актрис мирового значения: "Я прямо говорю: другой такой актрисы я никогда не видел. Я сравнивал бы ее с Сарой Бернар, но эта актриса никогда меня не трогала, тогда как у г-жи Заньковецкой очень много чувства и нервности в игре, что я всегда предпочитал искусству, в чем я каюсь. Для меня Сара Бернар была холодная, хотя и отличная актриса". "По нашему мнению, г-жа Заньковецкая - феномен".

Суворин замечает, что условия цензорских ограничений, в которых работают украинские актеры и Заньковецкая, не позволяют раскрыть свои возможности: "С большим правом говорим теперь, что артистки, подобной Заньковецкой, нет у нас и за всю нашу память не было. Это дарование необыкновенно высокое, разнообразное и чарующее... И вместе с восторгом перед этим изумительным талантом сожаление, что артистка продолжает играть только в малоросской наивной драме, историк искусства скажет о ней: "Г-жа Заньковецкая была неподражаемой в драмах Карпенко-Карого, в которых соединились для нее и Шекспир, и Гете, и Шиллер, и Островский". Он настойчиво советует Заньковецкой перейти на русскую сцену, поступить в императорский театр. Но актриса остается верной украинской сцене, об этом она говорит в интервью газете "Биржевые ведомости", в котором смело акцентирует внимание на цензурных ограничениях для украинского театра: "Всей душой люблю я народ свой и его драму и, любя, не могу не тосковать об оскудении украинской драматургии. Но обычные упреки театральной критики бьют почти мимо цели, ибо это явление в значительной степени нужно отнести за счет цензурных стеснений. Автор дает прекрасную вещь. Я бью в ладоши. Вот роль - думаю. И ликую. Но... карандаш цензора "прошел" по пьесе. И почти нет роли, нет пьесы!".

На киевской сцене, как и на петербургской, Заньковецкая сыграет свои выдающиеся трагедийные роли. Героини Заньковецкой невыносимо страдают. Ее Оксана ("Пока солнце взойдет") в исступлении кричала ровно минуту; Олена ("Мироед, или Паук") напивалась рома из рук человека-паука Бычка до состояния, что зубы стучали, соприкасаясь со стеклом стакана; Харитина в "Наймычке" молитвенно падала на колени и молилась со страстью, трогавшей душу и вызывающей слезы.

Сцены опьянения, сумасшествия Заньковецкая подавала как человеческие состояния безудержного отчаяния. Каждый раз, создавая трагический образ, актриса вспоминала свое наибольшее детское впечатление, как она в родительском доме видела плачущую в углу женщину-прислугу - наймычку. Девочка мысленно поклялась: "Пойду на сцену и расскажу об этих слезах". Актриса Мария Заньковецкая о своих героинях скажет с любовью: "Я люблю своих убогеньких..."

Благодаря Алексею Суворину состоялось знакомство Антона Чехова с Марией Заньковецкой. В январе 1892 года они оба, писатель и актриса, приехали в Петербург, позже часто встречались в Москве.

В их воспоминаниях разных лет сохранились факты человеческой и творческой дружбы: "Можете себе представить, я познакомился с "хохлацкой королевой" Заньковецкой, которую Украина нэ забудэ. Она очень симпатична". "Чехов очень хорошо ко мне относился, дорожил моим обществом. Я часто виделась с ним в Москве".

Можно предполагать, что Чехов, создавая образы в новой пьесе "Чайка", "списывал" Нину Заречную и Аркадину не только с выдающейся русской актрисы Веры Комиссаржевской и актрисы Лидии Яворской, но и отразил в этих двух образах свои впечатления о Заньковецкой. Чехов слушал рассказы Заньковецкой о мечтах юности, о театре, которые она вынашивала в родных Заньках, где было озеро, липовая аллея, маленькая сцена домашнего театра, где она разыгрывала первые этюды. И в то же время рядом с Чеховым была преуспевающая актриса, примадонна Заньковецкая, успешно ориентирующаяся в богемной жизни.

Театроведы Сергей Дурылин, украинские театроведы Галина Галабутская, Наталия Бабанская, украинский литературовед Александр Бобырь, исследуя тему "Заньковецкая в Петербурге", отмечают, что о Заньковецкой, кроме Суворина, писали также известные театральные критики Петербурга Юрий Беляев (1876-1917), Александр Кугель (1864-1928), помещая материалы на страницах журнала "Театр и искусство".

В 1912 году в мартовском номере за 16 число петербургская газета "Биржевые ведомости" опубликовала материал под названием "У М. К. Заньковецкой". Публикация начинается словами: "Прекрасная артистка, звезда украинского театра, нам сказала..." и дальше идет рассказ-исповедь Марии Заньковецкой, в котором есть признание: "Оглядываясь в прошлое, я сознательно не хочу думать о том, что дали мне кулисы, ибо это почти сплошное огорчение и боль, но с чувством любви шлю моему родному искусству привет свой, ибо в служении ему прошли самые радостные и незабвенные минуты моей жизни. Для меня театр - прежде всего и после всего - храм".

Анна Лемещенко