Скромное обаяние мертвой натуры в Музее русского искусства [ Редагувати ]

В Музее русского искусства открылась выставка живописных и графических работ киевской художницы Раисы Кузиной. В скромных пейзажах и натюрмортах, не предназначенных для музейной коллекции, посетителям удалось рассмотреть руку классиков.

Прежде чем в музее персональными выставками стали отмечать каждую круглую дату Раисы Кузиной, прошло несколько десятилетий, в течение которых художница ежедневно исправно являлась на службу на улицу Терещенковскую. Собственно, Раиса Кузина не совсем художница в традиционном смысле. Она много лет проработала с холстами и красками (больше пятнадцати - в том самом Музее русского искусства, где теперь регулярно устраивают ее выставки), но это были чужие холсты и чужие краски. Кстати, историки искусства говорят, что так бывает довольно редко - чтобы реставратор, к тому же реставратор высшего класса, делил жизнь между собственными художественными идеями и полотнами великих.

Почему получилось у Раисы Кузиной - об этом на открытии выставки спорили те, кто знает ее картины не первый год. Сошлись на том, что в случае этой художницы традиционная мифология реставраторского дела не работает. Комплекс реставратора, растратившего всю энергию на повторение движений чужой кисти или зазнавшегося, в силу слишком фамильярного общения с холстами классиков, до того, чтобы подражать им,- все это не о Раисе Кузиной. Те, кто проработали с ней бок о бок в реставрационных мастерских, говорят о страсти, с которой она восстанавливала картины. Удивительный случай: эта профессиональная страсть, дотошное разгадывание секретов чужого мастерства привели не к дискредитации классиков, а к умножению восхищения перед ними. В этом, наверное, особый талант - нужно обладать очень чистой душой, чтобы сохранить способность восхищаться, зная всю подноготную чужого труда. И особая профессиональная преданность живописи - заряжаться энергетикой чужих холстов настолько, чтобы хватало еще на собственные живописные опыты.

Как реставратор Раиса Кузина мало работала с Левитаном или Кончаловским, зато ее картины (их на юбилейной выставке больше сотни) почти целиком посвящены изображению природы. Естественнее всего художница чувствует себя в жанре натюрморта: ощущение такое, что и в двадцатый раз написанная ветка сирени не теряет в ее глазах уникальности и свежести. Излюбленные "персонажи" ее работ - скромные полевые цветы: ромашки, колокольчики, иногда даже обычная огородная трава. Собранные вместе и порознь, в разное время года, на рабочем столе и на деревенской веранде, они, кажется, совсем не претендуют на то, чтобы раскрыть какую-то исключительную мудрость. Их прелесть в другом - в тихом обаянии, которое от них исходит. Такое обаяние, наверное, нельзя подделать: чтобы оно проступило на холсте, его нужно оценить в природе и пережить.

Эта способность переносить на картину настроение, разлитое в природе, еще ощутимее в пейзажах Раисы Кузиной. И здесь у нее нет сезонов-фаворитов: по-своему прекрасны и грязная деревенская весна, и облетающие каштаны во внутреннем дворике музея, и заснеженный Протасов Яр. Стоит погрузиться в их атмосферу, чтобы почувствовать, как в лучших работах этого жанра художнице удается выговорить то восхищение силой жизни, с которым она живет. То самое восхищение, закаляющее душу и глаз, без которого бессмысленно подступаться к творениям великих.