Анатолий Криволап и Александр Бабак в Доме художника [ Редагувати ]
В столичном Доме художника в рамках совместной экспозиции "Украинские мотивы" работы последних лет представили Анатолий Криволап и Александр Бабак.
Совместная выставка двух киевских мэтров - своего рода цитата из истории легендарного "Живописного заповедника". В начале 1990-х, на заре существования группы, ее участники так и показывали свои работы - общую экспозицию каждый раз составляли из картин двух-трех художников. Начинали с трио и дуэтов между своими, хотя очень скоро стали сводить в одном пространстве не только полотна Сильваши и Криволапа или Керестея с Кривенко. Даже с главными оппонентами, весельчаками-постмодернистами, от которых хотели в своем "Заповеднике" отгородиться, устроили в какой-то момент пару совместных показов. Дело не в оригинальности, а в подходе, а он при таком раскладе получался живописным по существу: создать цельную экспозицию, как отдельный холст, сведя вместе несколько цветов спектра. Так что на фоне разговоров о конце "Заповедника" новая выставка в старом формате, выходит, даже больше чем выставка - что-то вроде контраргумента недоброжелателям и одновременно генеральная проба сил перед рывком.
Внешним образом разделение по жанрам в "Украинских мотивах" выглядит так: жанровые сцены и пейзажи - Анатолий Криволап, натюрморты - Александр Бабак. Деление условно, потому что натура - ни мертвая, ни живая - здесь ничего не решает. Первична не реальность, а цвет - он существовал всегда, он носился над землей, он достиг, наконец, такого невероятного напряжения, которое потребовало выхода, и тогда в виде сгустков цветовой энергии появились люди, лошади, скирды соломы и избы. Чем невероятнее цвет, тем убедительнее, что мир создавался именно так. Лучше всего Анатолий Криволап сказал об этом в охристо-сиреневой гамме: там, где на стыке небесного ультрафиолета и полевой желтизны образовалась линия горизонта, скопился заряд такой мощи, что два этих цвета просто не могли не произвести человеческий контур. Если получается срезонировать с этими потоками энергий, тогда, наверное, самая точная реакция посетителя, разглядывающего холст,- сплясать перед ним какой-нибудь дикий вакхический танец. Уж точно наши предки плясали их, потому что в те времена производительные силы космоса таились от людей меньше, чем сейчас. К названию выставки все это имеет прямое отношение: чтобы всерьез расслышать такие "Украинские мотивы", лучше внимательнее всмотреться в хаты и солому, и тогда, может, получится рассмотреть за ними ритуальный танец и укрощение стихий.
Александру Бабаку в общем сюжете остается всего лишь прояснить некоторые частности. Его букеты, вазы и скатерти рождаются из той же буйной энергетики цвета, хотя теперь это цвет, подуставший на крупных формах и принявшийся за более мелкие детали пространства. Напряжение в итоге не только не спадает, но еще усиливается - все неистовство, которое раньше было поделено между небом, огнем, землей, теперь должно сосредоточиться в теле цветка. Получается в итоге уже буквальный рисунок пляски, в которую вовлечены георгины, ромашки, узоры на скатерти, угол стола. Если не забывать, что скатерть и холст сделаны из одной ткани, выходит, что пляшет сама картина - тоже впервые создается прямо на глазах из этого разряда цветовых энергий.
Силовое поле настолько велико, что в пространстве, где оказались вместе картины Бабака и Криволапа, просто не может что-нибудь не родиться. Из наблюдений первого ряда, которые на персональных выставках обоих никогда не приходили в голову,- та же страсть к изображению материи (тканые скатерти у Александра Бабака и стираное белье на ветру в пейзажах Анатолия Криволапа). Понимать эту тягу изображать ткань на ткани, видно, стоит как перенесенное внутрь самой картины выяснение отношений с холстом. Почти невозможно представить, чтобы сегодня это кого-то волновало в такой мере, как братьев по "Заповеднику".
