Михаил Волынец: На шахте "Краснолиманская" нарушали технологию добычи угля [ Редагувати ]

Михаил Волынец, председатель Независимого профсоюза шахтеров Украины, высказал в эфире Общественного радио (Громадське радіо) свой взгляд на то, почему гибнут в Украине шахтеры, что можно сделать, чтобы максимально уменьшить количество аварий на украинских шахтах. 

Наталья Рябая: В Донецкой области, вследствие аварии на шахте "Краснолиманская" погиб 31 горняк. Судьба еще 5 шахтеров остается неизвестной. С начала этого года в украинских шахтах погибло больше 100 человек. Почему горняки гибнут, кто должен за это отвечать, мы выясним у Михаила Волынца, председателя независимого профсоюза горняков Украины. Господин Михаил, что по вашему мнению послужило причиной аварии на шахте "Краснолиманская"?

Михаил Волынец: Как горный инженер я хочу сказать, когда я посмотрел на схему добычи угля на 11 южной лаве, то ситуация такая, что длина забоя составляет 310 метров, толщина пласта - 2,3 метра, а добыча в сутки в последнее время была 2 тысячи 350 тонн. Понятно, что при газовыделении больше 30 метров кубических в минуту нарушался технологический паспорт добычи угля именно в этом забое. И это главная, наверное, причина загазованности, а потом и взрыва газа метана. И возникает сразу несколько вопросов. Первый. Если выработка была загазована, там есть ответственные лица, инженерно-технические работники, которые должны были бы сразу вывести людей в безопасную зону, это не было сделано - спасатели убедились, что люди погибли на своих рабочих местах. Второе. Какую концентрацию газа зафиксировали самописцы на приборах автоматической газовой защиты? Почему анализаторы автоматического контроля газа метана не просигнализировали, и не было автоматически выключено электричество в забое? И потом, откуда появилось пламя, горячая искра, которая привела к взрыву газа метана? Я со своей стороны старался все же таки выяснить, часто ли нарушали технологию добычи угля на этой шахте и в этом забое. И ответ получил такой - да, часто. И также способствовало нарушению техники безопасности то, что руководство шахты старалось получить большие объемы добычи угля, а это коксующийся уголь, которого в Украине не хватает - среднесуточная добыча составляла здесь 9 тысяч в сутки. И второй вопрос - шахтеры также вынуждены были идти на нарушение, потому что они зависят от объема добычи угля. Их заработная плата напрямую зависит от объемов добытого угля, и если они будут придерживаться технологии, то понятно, что они ничего не заработают. В цивилизованном мире, у подавляющего большинства стран, где опасные рабочие места, там оплата работы происходит почасово и не зависит от объема. А у нас совсем другая ситуация. Независимые профсоюзы постоянно делали акцент на этом вопросе, но это не выгодно тем, кто получает прибыли, сверхприбыли в угольной области.

Александр Лащенко: А какая средняя зарплата у украинских шахтеров?

Михаил Волынец: Средняя заработная плата шахтеров - она смешная. Она составляет немного больше 800 гривен в месяц, а у тех, кто работает в забое она превысила только сейчас немного больше 1000 гривен, и понятно, что эта очень низкая заработная плата. На этом участке заработная плата была значительно большей, в несколько раз.

Александр Лащенко: На "Краснолиманской"?

Михаил Волынец: Да, именно на шахте "Краснолиманская". Там заработная плата достигала уровня и трех с половиной тысяч и четырех тысяч гривен, как у кого.

Наталья Рябая: Господин Михаил, приводят такие статистические данные, что с начала года погибли больше 100 горняков. Скажите, за этот период, за эти полгода кто-нибудь из руководителей шахт понес ответственность?

Михаил Волынец: Я хочу привязать ответ все-таки к этой шахте. Только на "Краснолиманской" в прошлом году погибли 7 шахтеров, в позапрошлом - 2 шахтера, а 2001 году - 9, там также был взрыв, но когда подводились итоги по вопросам обеспечения техники безопасности на угольных предприятиях (это происходило на коллегии Министерства топлива и энергетики), то министр топлива и энергетики вручил государственную награду директору шахты, несмотря на то, что погибли 7 человек. Я вынужден был выйти на трибуну и довольно принципиально говорить -  есть ли совесть у уважаемых руководителей? Правильно ли подводятся итоги той ситуации? Действительно ли дается правильная оценка поведению руководителя, который допустил гибель 7 человек? Ну, если нет ответственности, если нет системы контроля над техникой безопасности и на самых опасных предприятиях, то понятно, что там сложится такая ситуация.

Наталья Рябая: Но кого-то же наказывают в таких случаях?

Михаил Волынец: В первую очередь страдают простые шахтеры - они не получают премии, им  урезают заработную плату. Я не знаю ни одного случая, когда бы посадили в тюрьму или привлекли к уголовной ответственности действительно виновных руководителей области, руководителей предприятий. В данном случае тоже найдут кого-то крайнего, сделают "стрелочника". Как пошутил один человек, хотя нам всем сейчас не до шуток: "До конца года Пастернаку еще будет присвоено звание Героя Украины".

Александр Лащенко: Ваша точка зрения состоит в том, что аварии на шахтах Украины случаются из-за небрежности руководителей этих угольных предприятий? Проблема здесь не в старом оснащении и не в том, что не хватает денег?

Михаил Волынец: Ну, я немного иначе сказал бы. Проблема в руководителях, их ответственности, но главная причина в том, что эта область наиболее криминализирована, большая степень коррупции, злоупотреблений, разворовывания и обворовывания угольной отрасли. И шахтеры действительно работают на устаревшем оборудовании, они имеют низкую заработную плату, не всегда на шахтах работают высокого уровня специалисты. "Краснолиманская" это исключение.

Александр Лащенко: Это считается высокого уровня шахта - "Краснолиманская"?

Михаил Волынец: Это одна из наилучших шахт в Украине и таких шахт несколько. Она технически была хорошо обеспечена, была оборудована всем необходимым - просто были технологические нарушения в данном случае, так как не ценилась жизнь шахтеров. И я прежде всего хочу сказать, что эта шахта имела право выбирать среди лучших-наилучших .

Александр Лащенко: Господин Михаил, много лет уже речь идет о проблемах горной отрасли и, в частности, об аварийности. Может, вообще надо закрыть шахты? Говорят много о нерентабельности угольного производства в Украине.

Михаил Волынец: Я бы немножко поспорил, так как угольная отрасль имеет государственную поддержку, большие средства выделяются - больше 4 миллиардов, это первое.

Александр Лащенко: Это - достаточные средства?

Михаил Волынец: Ну не совсем достаточно, но если бы они не разворовывались.

Александр Лащенко: Но все же - следует ли закрывать шахты, по крайней мере, нерентабельные предприятия?

Михаил Волынец: Есть такие шахты, которые находятся в чрезвычайном состоянии и понятно, что судьба их такова, что они будут закрыты.

Александр Лащенко: А что тогда с шахтерами делать? Они будут без работы. Возможно, как-то их переквалифицировать, чтобы они в других областях работали?

Михаил Волынец: Из бюджета выделяются большие средства на реструктуризацию угольной промышленности и, например, на закрытие каждой шахты предполагается, в среднем расходуется 120 миллионов гривен, а зачастую и больше. Также предполагаются этим безработным шахтерам не только компенсации, а и создание новых рабочих мест. Эти рабочие места создаются на бумаге, так как деньги снова разворовываются. Наилучший способ разворовывания бюджетных средств - это реструктуризация и закрытие шахт.

Наталья Рябая: Господин Михаил, если сравнивать шахту "Краснолиманская" периода независимой Украины и советских времен - были ли тогда привлечены к ответственности за гибель шахтеров руководители и вообще - какой тогда был уровень аварийности шахты.

Михаил Волынец: В 1958 году на шахте "Краснолиманской" был страшный взрыв газа метана, погибли 42 шахтера. Тогда правительство Советского Союза принимало чрезвычайные, жесточайшие меры, чтобы обеспечить технику безопасности. Были выработаны новые правила обеспечения техники безопасности. Они были самые жестокие в мире. Новое оборудование стало выпускаться, которое обеспечило соответствующий уровень техники безопасности. И было тогда запрещено курить в шахте.

Александр Лащенко: Сейчас разрешено?

Михаил Волынец: Понятно, что не разрешено.

Наталья Рябая: Но курят?

Михаил Волынец: Возможно, где-то курят, я не буду говорить здесь, чтобы не переключить обвинения на шахтеров. Курят, наверное, там, где возможно нет газа - ответственность среди шахтеров очень большая. Сейчас и я знаю, что действительно высокая степень ответственности и уголовной ответственности за нарушение техники безопасности. И директор шахты, и главный инженер понимали, что они отвечают.

Александр Лащенко:  Несли ли уголовную ответственность за аварии в советские времена?

Михаил Волынец: Да, однозначно.

Александр Лащенко: Следует ли этот опыт, на ваш взгляд, позаимствовать в наши времена?

Михаил Волынец: Не только этот опыт ответственности привлечения к разным степеням наказаний, а также создать целую систему контроля над охраной техники безопасности, обеспечения техники безопасности.

Наталья Рябая: Сейчас, когда произошла эта трагедия, правительство сразу заявило, что выделило 2,5 миллиона гривен для помощи родственникам погибших. Как долго чиновники вообще опекают семьи погибших шахтеров?

Михаил Волынец: Например, в 2000 году на шахте "Баракова" погибли 80 шахтеров, были покалеченные. Сейчас семьи погибших шахтеров постоянно пишут жалобы, обращаются в международные инстанции, в Европейский суд с тем, что их вопросы не все учтены, что о них начали забывать, и это действительно имеет место. Хотя на той шахте впервые за годы независимости Украины деньги выплачивались семьям погибших сразу после рассмотрения их вопросов государственной комиссией, я был членом государственной комиссии. А к тому же очень часто было такое, что деньги начислялись, потом они пропадали со счета банка, или предприятие их не перечислило, или еще что-то, или эти средства обесценивались. Сейчас в этом плане немного наведен порядок.

Перевод Дениса Масликова