"Мой любимый sputnik" или Первое женское воплощение Мураками [ Редагувати ]
О каждой новой книге "серийного" автора (то есть человека, написавшего больше, чем две-три книги) рано или поздно начинают говорить, что последнее произведение слабее предыдущего, автор исписался. Можно так сказать и про "Мой любимый sputnik" Харуки Маруками. Заигрывания современного японца с европейско-славянскими словоформами - это уже было. И все-таки этот японец, догоняющий чуждую ему культуру через манипуляции с американизированной достоевщиной, мастер слова. И его продукция - качественная.
Видимо, в какое-то мгновение жизни Мураками решил написать женский роман о трагедии исчезнувшей лесбиянки. Сюжет не нов и не оригинален - в любовный треугольник духовно-душевных импотентов (правда одни из них все же необходимый для стабилизации жизненных основ мужчина) вплетается стандартное для Мураками околомистическое приключение, замешанное на фрейдизме.
Импотенты - поскольку каждый из героев ровно ничего не может сделать и не делает, чтобы привлечь внимание любимого. Импотенция вовсе не физиологическая, так как напрямую двое из трех главных героев отнюдь не бездейственны. Скорее - экзистенциальная. Фрейдизм - поскольку, как же без него обойтись, когда молодой человек любит неряшливую, неинтересную, бесконечно пишущую романы девушку, влюбленную в свою очередь в женщину - единственную реально фригидную, но согласную доставить удовольствие влюбленной. Чтобы уж совсем не погружать читателя в безысходность женской трагедии, читатель может попробовать сравнить жизнь в Японии и Греции со своей собственной.
Самой оригинальной (но, к сожалению, и самой слабой) оказалась действительно сложная составляющая книги - роман в романе. При абсолютном почитании загадочного слабого пола, исходящим из традиций синтоического наследия, Мураками удалось с одной стороны воплотиться в женском сознании. А с другой - писать так же слабо и однообразно, как писательницы, выдающие погонные листы женского счастья в бульварных изданиях, либо как не вышедшая из подросткового возраста девчонка, записывающая в своем дневнике весь хаос собственных мыслей, почитаемый ее головой за супероткровения.
Так, неожиданно оказалось, что насколько Мураками привычно интересен в обычной для его произведений форме молодого неприкаянного бездельника, ровно настолько же бесцветен он в женском обличии. Да и молодой человек с взрослением Мураками приобретает, сам того не замечая, чрезвычайную житейскую мудрость, отнюдь не свойственную его возрасту.
Впрочем, на примере Мураками можно предполагать, что любой отход от национальных и духовных традиций в угоду приобщению к западной цивилизации (особенно для тех стран, где эти традиции не менялись веками) чревато по крайней мере намеком на вырождение. Это становится абсолютно понятно, когда читаешь книги Мураками. Там, где сюжетная линия совпадает с традиционной, частично основанной на синтоизме ментальностью, там, где он остается верен собственному мировоззрению - книга будто оживает. Заигрывание с чуждой культурой отзывается в книге малоинтересными, бессмысленными, бессодержательными страницами.
И все-таки. Книги Мураками, в частности, безусловно и "Мой любимый sputnik" могут нравиться или не нравиться, но то, что это качественная литература, которой сейчас немного - факт. Мураками - прекрасный мастер слова и стилист.
