Виктор Пелевин: история России - это просто история моды [ Редагувати ]

Накануне выхода книги "Диалектика переходного периода (Из ниоткуда в никуда)" Виктор Пелевин рассказал о новом романе, путешествиях и прочих миражах.

- За период вашего молчания поменялись какие-то полюса - вполне понятные ларечники, криэйторы и бандиты стали историей. Кто сегодня новый герой и что вообще происходит?

- У меня есть подозрение, что на уровне сути в России вообще ничего никогда не меняется. Происходит нечто другое - к вам в гости постоянно приходит один и тот же мелкий бес, который наряжается то комиссаром, то коммивояжером, то бандитом, то эфэсбэшником. Главная задача этого мелкого беса в том, чтобы запудрить вам мозги, заставить поверить, что меняются полюса, в то время как меняются только его наряды. С этой точки зрения история России - это просто история моды. О том, как поменялась эта мода и как выглядит костюм нового героя в настоящий момент, я и написал роман "Числа", хотя собирался совсем не об этом. Или, скажем так, книга и об этом тоже.

- Роман "Числа" и составил основу книги "ДПП (НН)"?

- Да. Кроме романа в книге рассказы, которые косвенно с ним связаны, как бы продолжают начатые в романе линии.

- Вы сказали, что собирались писать совсем не об этом. А о чем?

- Я хотел написать книгу о том, как работает ум. Как человек из ничего строит себе тюрьму и попадает туда на пожизненный срок. Слишком серьезная тема, чтобы писать об этом всерьез, поэтому у меня получилось то, что получилось. А полюса, перемены и герои нашего времени попали туда просто в качестве фона. Но парадокс заключается в том, что ум - по своей природе такое необычное зеркало, в котором нет ничего, кроме отражений. Единственный способ говорить о нем в романе - это описывать появляющиеся в нем миражи. Поэтому и выходит, что пишешь об уме, а получается о России.

- Сейчас информация подается преимущественно "в мелкой расфасовке": в газетах заметки, в телевизоре - минутные сюжеты, в кино - клиповый монтаж. И только в литературе тенденция обратная: роман правит абсолютно. Почему литература идет против течения?

- Мне кажется, есть несколько причин. Во-первых, роман - это предсказуемая форма. Поэтому как рыночный продукт рассказ проигрывает: маркетинг требует от товара "прозрачности", а сборник рассказов может оказаться чем угодно. Роман в этом смысле сулит меньше неожиданностей, он с необходимостью строится по определенным правилам, поэтому издатель заранее знает, что он продает, а читатель знает, что он покупает. Романами легче торговать. Но есть и другая причина. Читая роман, человек как бы поедает чужую жизнь, пусть даже иллюзорную. Это подсознательно примиряет его с тем, что какая-то сила проделывает то же самое с ним самим. Другая литературная форма вряд ли способна дать подобный опыт.

- В пресс-релизе издательства сказано, что вы самостоятельно переводили свои книги на английский. В этой связи интересно, почему "Generation П" оказалась так сильной урезанной в английском варианте?

- Я не занимался переводом своих книг на английский; наверно, в пресс-релизе какая-то ошибка. Единственное, что я делаю, - это правлю перевод, но это стандартная практика. Правда, с английским изданием "Поколения П" я действительно намучился. Пришлось заново придумать почти все слоганы по-английски, потому что перевести русские было трудно. При этом часто менялся весь кусок текста вокруг слогана. Например, "Солидный Господь для солидных господ" переводчик предложил превратить в "The Sound Savior for the Sound Savers" или что-то в этом роде. Мне не понравилось, потому что исчезало самое главное.

В результате я заменил рекламу Бога на рекламу Библии. Клип стал выглядеть так:
номер в роскошной гостинице, столик из мрамора, на котором стоит включенный ноутбук с надписью "Перевод денег подтвержден" на экране. Рядом - свернутая трубкой стодолларовая бумажка и гостиничная Библия на трех языках, на которой только что раскатывали кокаин. Слоган: "The shining Word for your shining world!"

Это пример того, как трансформируется текст в переводе, но очень трудно говорить о каких-то принципах, на которых основаны подобные изменения. Принципов здесь нет, только ощущения. А Эндрю Бромфильд - очень хороший переводчик.

- Недавно вы посетили Непал и Бутан...

- Вообще-то я просто сходил с друзьями в трек в Непальских Гималаях. Тело там, конечно, очищается, я похудел килограммов на пять. А насчет души не знаю, хотя мы побывали во всех встреченных монастырях. По Бутану мы просто проехали в машине с гидом, там иначе нельзя - не пускают. Впечатления от трека бесполезно пересказывать, они все невербализуемые. Их легче передать междометиями.

А вот Бутан - действительно потрясающее место. Это практически закрытая страна. Люди там ходят в национальных костюмах, обязательных для ношения; очень красиво, похоже на Японию позапрошлого века. Вроде бы очень бедная страна, но по сравнению с соседним Непалом выглядит как Швейцария рядом с Румынией. Дороги лучше на порядок. Навстречу едет сплошной поток последних моделей "Лэнд-Круизеров" - как по Рублевке. Мосты строят японцы. На чем основано такое процветание (или его довольно убедительная видимость), совершенно неясно. Какая-то мистика. Дороги и мосты - это ладно, но когда женщина в горной аптеке на хорошем английском объясняет, чем один препарат отличается от другого, вообще теряешься. Но самое интересное - это бары в столице и местная молодежь. Очень напоминает настроение в Советском Союзе в канун перестройки.

- Трудно обойтись без вопроса о романе "Шлеме ужаса". Долгое время именно он был главным предметом слухов о Пелевине, особенно после того, как появился в номинантах на премию "Национальный бестселлер" с пометкой "Рукопись", хотя текста никто не видел, включая жюри...

- Я бы остерегся называть "Шлем ужаса" романом, это нечто достаточно внежанровое, ближе к пьесе - пересказ мифа о Минотавре в форме интернет-чата. Это очень интересный проект издательства Canongate: всем участникам было дано задание написать версию какого-нибудь мифа по своему выбору, в любой форме.

Я решил сыграть в рулетку и попросил одну девочку, дочку своих итальянских друзей, выбрать для меня миф. Она долго думала, а потом прислала мне мэйл с единственным словом - Minotaurus. Было очень романтично.

Мне нравится то, что у меня получилось, но я не стал бы, конечно, выдвигать "Шлем ужаса" на премию "Национальный бестселлер". Это экспериментальный текст, который не предназначен для конкуренции с романами за право национально продаваться лучше остального. Я не знаю, кто и зачем это сделал, мне ничего не сообщили и даже не поинтересовались моим мнением на этот счет. Насколько я знаю, "Шлем ужаса" выйдет в издательстве "София". Сроки мне неизвестны.

- Раз уж зашел разговор про еще не изданные книги, не просветите относительно следующей фразы из пресс-релиза издательства: "Некоторое время писатель работал над романом, который не закончил. Дальнейшая судьба этого произведения пока неизвестна даже автору". Что это за роман и что помешало завершению?

- Не очень хочется говорить об этом. Разве что с любимым сетевым ресурсом. Мы только что касались близкой темы: роман по своей природе есть предсказуемая форма. Это последовательность состояний ума, похожая на обед в ресторане: starter, main course, dessert, coffee. Поэтому роман наиболее востребован рынком. Даже непредсказуемость современного романа предсказуема, и читатель спокойно ожидает ее с самого начала: он не знает, что именно будет на десерт, но он знает, что десерт будет.

А я пытался написать роман со свободным фокусом, в котором постоянно меняется угол зрения и смещается точка, из которой ведется повествование. Где, если продолжить аналогию, зашедший пообедать вдруг становится официантом, а потом канарейкой. Я хотел написать роман, в котором героем является присутствие читателя, его внимание, вовлеченное в текст.

Оказалось, сделать это гораздо сложнее, чем я думал, может быть, вообще невозможно. Хотя нетрудно написать эссе а-ля Борхес по поводу такого романа. Можно написать такой рассказ или даже короткую повесть. Главное, чтобы прием не выполнял функцию несущей конструкции - все дело, как мне сейчас кажется, в масштабе. Это как с "Вавилонской башней" Брейгеля - такая постройка может существовать только на картине, любая попытка действительно возвести ее окончится обвалом в сторону самой тонкой стенки. Но самое интересное - постараться сделать то, чего сделать нельзя. Поэтому я могу еще вернуться к этому проекту.