Письма пропавших без вести [ Редагувати ]

Когда в милицию поступает заявление об исчезновении человека, уголовное дело возбуждается по статье "убийство". И сотрудники милиции вместе с работниками прокуратуры начинают проверять всех, кто был знаком с без вести пропавшим. При расследовании таких дел нужно учитывать любую полученную информацию, любую деталь. Ведь даже мелочь может помочь найти человека или того, кто виновен в его исчезновении.

Обычное украинское село. Практически все жители - родственники. Все друг друга знают. Знают, кто чем занимается, кто куда ездит и зачем. Правда, не редко это обстоятельство тормозит расследование уголовных дел. Виной всему слухи, порождаемые односельчанами. И разобраться где правда, а где вымысел, порой очень сложно.

Львовская область. Районный центр Бибрка. В милицию поступает заявление о пропаже супругов, Богдана и Агафьи Ланкевичей. Сотрудникам милиции оно показалось довольно странным, поскольку с момента исчезновения прошло несколько недель.

Богдан Татарин, прокурор-криминалист прокуратуры Львовской области 1990-1994 гг.: "Оскільки поступила заява про пропажу подружжя Ланкевичiв, було порушено кримінальну справу через деякий певний перiод часу, але в зв'язку з актуальністю, коли пропали двоє осіб, ця справа була проведена для розслiдування попереднього в обласну прокуратуру, i розслiдував її прокурор-кримiналiст прокуратури Львiвської областi. Вiн очолював групу. Туди входили слiдчi, i справа потрапила в переведення прокуратури Львiвської областi".

Первым делом опросили родных пропавших. Оперативники старались выяснить образ жизни, круг общения, род занятий супругов. Нужна была, хоть какая-нибудь зацепка.

Марьян Пелюх, начальник управления розыска УМВДУ во Львовской области, 1988-95 гг.: "Це була дуже порядна сiм'я яка працювала, як бджiлки вони працювали i, видно, вчили своїх дiтей, дочок, в них було, здається, чотири доньки, I вони проживали практично тiльки з зятем i з отією наймолодшою донькою Русланою. Все таки, одна iз версiй було те, що могли бути причетнi до зникнення цiєї сiм'ї подружжя Накiнцiв, Анатолiй, i дещо повинна була знати i його дружина Руслана".

По словам младшей дочери, которая жила вместе с родителями,  скорее всего, они уехали. Руслана Накинцева рассказала, что якобы слышала, как собирались Ланкевичи. Мать подгоняла отца, чтобы не опоздать на автобус. Вот только куда они планировали оправиться, женщина не знала. Возможно, в другую область, а возможно в Польшу на лечение. В общем-то именно поэтому родственники обратились с заявлением об исчезновении Агафьи и Богдана только через несколько недель.

Богдан Татарин, прокурор-криминалист прокуратуры Львовской области 1990-1994 гг.: "Ну взагалi, допитувались всi однаково. Але вже тут слiдчi орiєнтуються, хто саме жив, а на той момент, коли вони пропали, звичайно, упор робиться на свiдкiв, якi вже безпосередньо живуть з потерпiлими. Якi в останнiй день, в останнi години були з ними. На той час, коли вони пропали, була дочка i зять потерпiлої, вони безпосередньо жили в тому будинку".

Версий у оперативников было более чем достаточно. Исчезновение семейной пары вполне могло быть связано с имуществом. И в этом случае под подозрение попадали все ближайшие родственники - четыре дочери и их мужья. С другой стороны, их могли похитить с целью выкупа. По меркам райцентра семья жила безбедно: хороший дом, автомобиль, золото. Рассматривали оперативники и еще один вариант - Ланкевичи никуда не исчезли, а просто поехали на лечение. Хотя не исключено, что именно там случилось несчастье.

Запросы с просьбой предоставить информацию о неопознанных трупах, были отправлены в соседние области. В тоже время оперативники обзванивали лечебницы и санатории, расспрашивали, не появлялись ли там люди, похожие на Агафью и Богдана Ланкевичей.

Параллельно собирались данные о членах семьи. Устанавливалось, где они находились в день исчезновения супругов, не знают ли что-нибудь об их планах. Поиски организовали и сами родственники Ланкевичей. Они обошли окрестности, обзвонили знакомых, но все усилия оказались напрасными. Супруг Русланы Анатолий предположил, что к этому трагическому событию причастен один из зятей, который работал в правоохранительных органах.

Марьян Пелюх, начальник управления розыска УМВДУ во Львовской области, 1988-95 гг.: "Справа в тому, то таке питання, що зять був спiвробiтник мiлiцiї. Але ж вони вiдхилювали, що якщо вони i вбитi, то це мiг зробити тiльки вiн, то було тiльки по даних їх, Накiнцiвих. А вони були безпiдставнi, хоча поки не розкрито вбивство, всi версiї не вiдпрацьованi, кожна версiя невiдпрацьована, вона є невiдпрацьована, значить може бути".

Несмотря на то, что зять находился под подозрением, он прилагал максимум усилий, чтобы помочь следствию. В частности, предоставлял всю необходимую информацию. В первую очередь о том, какие отношения сложились между членами семьи.

Богдан Татарин, прокурор-криминалист прокуратуры Львовской области 1990-1994 гг.: "Ми не можемо не перевiряти про причетнiсть працiвника мiлiцiї, тому що вiн працiвник мiлiцiї, тут в нас вiн був як i це. Хоча, м'яко кажучи, дуже багато допомiг цей працiник мiлiцiї. В розкриттi цього злочину, оскiльки вiн i родиннi зв'язки, i виявився дiйсно порядним працiвником мiлiцiї i багато допомiг у розкриттi цього злочину, шляхом спiлкування з родиною чисто по своїх таких прямих стосунках з цiєю сiм'єю".

Как выяснилось, отношения между родственниками не всегда были гладкими. Накинцевых, а точнее Анатолия, в большой семье недолюбливали. Его считали вспыльчивым и очень своенравным человеком. Практически точно также характеризовали его и жители соседнего села, откуда родом был Анатолий.

Марьян Пелюх, начальник управления розыска УМВДУ во Львовской области, 1988-95 гг.: "Анатолiй жив в iншому селi, то сусiдне село, характеризувався вiн як нарваний. Нарваний - то по-росiйськи вспильчевий, мiг когось побити, вдарити, не стримувався в емоцiях фiзичної розправи. Отака була характеристика. То були вже вивченi його батьки по його мiсцю проживання. То все було вивчено капiтально".

Однако тяжелый характер - еще не преступление. И обвинять человека в чем-либо только потому, что он не ладил с родственниками, нельзя. Прошло несколько дней и Руслана Накинцева сообщила оперативникам, что получила письмо от родителей.

Штемпель на конверте свидетельствовал, что письмо отправили в Польше. Лонкевичи извинялись за столь неожиданный отъезд, сообщали, что с ними все хорошо и просили не беспокоиться. В одном из пансионатов они проходят курс лечения, и как только он закончится, сразу же вернутся. Послание было написано абсолютно незнакомым почерком, но объяснялось это просто - Агафья вывихнула руку, а отец писал очень неразборчиво.

И все же письмо отправили на экспертизу. Нужно было установить подлинность штемпеля и проверить, не принадлежит ли почерк кому, либо из членов семьи.

Богдан Татарин, прокурор-криминалист прокуратуры Львовской области 1990-1994 гг.: "Є в нас особи, не хочеться казати пiдозрюванi, це люди з якими ми працювали на причетнiсть до скоєння даного злочину, i шляхом вiдпрацювання їхнiх дiй, ми вiдпрацьовували бувально до хвилини їхне мiсцеперебування, це пiдтверджується iншими свiдками, тобто це загальнi слiдчi дiї, оперативнi дiї, якi ту чи iншу особу виводять з-пiд пiдозри, якщо встановлюється мiсце прибування тої чи iншої особи, воно пiдтверджуєтся свiдками, тобто вiдповiдно в нього є алібі".

Ситуация немного прояснилась, когда оперативники получили результаты графологической экспертизы. Оказалось, что почерк не совпадал ни с одним из образцов, взятых у родных Ланкевичей. Да и штемпель был настоящий. Чтобы выяснить, кто и с какого почтового отделения отправил письмо, в Польшу тут же направили запрос.

Оперативники, равно как и родственники, искренне надеялись, что письмо не подделка, а разыскиваемые - живы и здоровы. Правда, факты говорили об обратном. Внезапный отъезд супружеской пары. Полное отсутствие информации об их местонахождении. Письмо, отправленное из-за рубежа, да еще написанное чужой рукой. Создавалось впечатление, что кто-то пытается запутать следствие и пустить по ложному пути. Но кто и зачем? На эти вопросы и предстояло ответить работникам правоохранительных органов и прокуратуры.

По городку поползли слухи, которые обрастали неимоверными подробностями. Одни говорили, что Ланкевичи уехали, оставив дом младшей Руслане и ее мужу. А ничего не сказали о своем решении, чтобы избежать ссор между дочерьми. Другие утверждали, что Накинцевы просто выжили родителей из дому, и те, боясь позора, тихонько переехали в другое место. Информация о том, что же произошло на самом деле, собиралась буквально по крупицам.

Марьян Пелюх, начальник управления розыска УМВДУ во Львовской области, 1988-95 гг.: "Пошуки їх не давали нiяких результатiв. Органи мiлiцiї збивало зi слiду те, що приходили листи, навiдь прийшов один лист з Польщi - про те, що ми знаходимося в Польщi, за нас не турбуйтеся i так далi. Все в нас в порядку, ми тут лiкуємось: вилiкуємось, приїдемо i так далi".

Второе письмо повергло всю семью в смятение. Кстати, почерк снова оказался чужим, однако вовсе не похож на предыдущий. Родители сообщали, что они собираются обосноваться в городке, где проходят лечение. Мол, климат здесь благоприятный. Всё своё имущество они настоятельно рекомендовали переоформить на Накинцева Анатолия, как главу семьи.

Правда, на этот раз письмо было отправлено уже не из Польши. Его бросили в почтовый ящик в одном из отделений Львова. Знакомый ехал по делам в Украину, и Ланкевичи попросили его передать весточку родным.

Марьян Пелюх, начальник управления розыска УМВДУ во Львовской области, 1988-95 гг.: "Не було конкретного адресу, не було. По штампу взнавали, де воно вiдправлялося, годину встановлювали, а більше там ніяких реквізитів не було. Пошту було опитано, по поштi працювали, нiхто не мiг згадати, то ж маса людей у Львовi на поштi, i хто мiг, листи кидалися в скриню. Хто там їх мiг згадати".

Из соседних областей начали поступать ответы на отправленные запросы. Неопознанных трупов с похожими приметами обнаружено не было. Не дала результатов и проверка санаториев. Причем супругов Ланкевичей искали как в Украине, так и в Польше. В частности, в районе почтового отделения, откуда было отправлено первое письмо.

Тучи подозрений все больше сгущались над семейством Накинцевых. Основанием для этого стало последнее письмо. А после показаний очевидцев - сомнения в том, что Руслана и Анатолий причастны к исчезновению людей, практически рассеялись. И знакомые, и родственники в один голос утверждали, что чаще всего инициатором семейных ссор был Анатолий - муж младшей дочери, который нигде не работал.

Было решено еще раз, но более тщательно, осмотреть дом. Одна из версий, которую рассматривали оперативники - совершение преступления из корыстных побуждений. Правда, верить в такой мотив не хотелось. Ведь речь шла о родных для Накинцевых людях. Руслан и Анатолий стали первыми подозреваемыми. На учете у психиатра они не стояли, судимостей не имели. Но факты - вещь упрямая. Никто не видел, как Ланкевичи покидали дом, никто не знал о их намерении переехать, да и полученные письма вызывали подозрения. Хотя с другой стороны, опять таки, не было свидетелей того, что Накинцевы виновны в исчезновении родителей.

Богдан Татарин, прокурор-криминалист прокуратуры Львовской области 1990-1994 гг.: "Пiд час огляду мiсця подiї був такий цiкавий момент, що кожен злочинець, очевидно, слiди злочину намагається скрити, от що були по данiй кримiнальнiй справi, все було так, начебто чисто, не було нiяких таких видимих, разючих, так будемо казати, слiдiв злочину".

Осматривая кухонную мебель, на одном из ящиков для хранения столовых приборов члены оперативно-следственной группы заметили небольшое бурое пятно, очень напоминавшее засохшую кровь. Похожее пятно было обнаружено и на складке занавески, которая закрывала дверь на кухню. Вещественные доказательства тут же отправили на экспертизу. Точно сказать, кровь это человека, животного, а может вообще краска, могли только специалисты.

Богдан Татарин, прокурор-криминалист прокуратуры Львовской области 1990-1994 гг.: "Ми, звичайно, тi всi речi виявили, вилучили. Ну це буквально день-два. Оперативнiсть якщо по таких справах, експертиза проводиться по закону до мiсяця, але по таких справах нам судовi експерти пiдключилися, i нам дали".

Согласно заключению експертов, кровь 3-й группы, принадлежит человеку. Такая же кровь была у главы семейства - Богдана Лонкевича. Супругов Накинцевы немедленно взяли под стражу до выяснения обстоятельств.

Богдан Татарин, прокурор-криминалист прокуратуры Львовской области 1990-1994 гг.: "Пiдтвердився факт того, що могло бути скоєно злочин в межах цього будинку, де ми проводили огляд мiсця подiї. Це ще раз слiдчо-оперативну групу налаштувало на той темп роботи, що ми на правильному шляху, що ми правильно iдем. Ну i тодi вже зроблено детальний огляд повнiстю всього будинку i дiлянок, будемо говорити, пiдсобних примiщень цього будинку. I територiя яка була навколо того будинку".

Теперь с Русланой и Анатолием оперативники не просто беседовали, их допрашивали, как главных подозреваемых по делу об исчезновении супругов Ланкевичей. Параллельно проводился осмотр двора и приусадебного участка. Оперативники искали улики, которые могли подтвердить или опровергнуть версию о том, что дети причастны к преступлению. Анатолий Накинцев вел себя достаточно уверенно и сознаваться ни в чем не собирался.

Марьян Пелюх, начальник управления розыска УМВДУ во Львовской области, 1988-95 гг.: "Я повинен сказать, що працювали ми на той час дуже i дуже плiдно i плече в плече з прокуратурою. Ви розумiєте, в нас не було так, що то прокурорське - то мiлiцейське. Ми тяжкi злочини розкривали разом. I прокуратура навiть пiдтримала нашу версiю, прокуратура пiдтримала, бо там i пiдстав не було таких солiдних. Знаєте, щоб взяти i так далi. А якби вони були не виннi, тому, що вiн i погрожував, менi особисто цей Анатолiй, будете вiдповiдати i так далi i так дiлi. Але ж то був ризик, дуже великий ризик".

Во время осмотра предполагаемого места происшествия никаких новых доказательств причастности Накинцевых к преступлению обнаружить не удалось. А пятна крови, найденные на кухне, скорее были косвенными уликами. Ведь они могли стать результатом элементарного неосторожного обращения с кухонным ножом. Правда была одна деталь, которая не давала оперативникам покоя.

Марьян Пелюх, начальник управления розыска УМВДУ во Львовской области, 1988-95 гг.: "Фактично, ми кожен нюанс, де, що було... i ми вiдчували, якщо вiн говорив, допустiм, що я такого-то числа був там-то й там, в тiй годинi i так далi, це мене вже насторожувало - хоча я пам'ятаю якраз те число. Що iншого вiн не пам'ятає - адже не було нiякої прив'язки. Я розумiю, можна було пам'ятати, допустiм, число Iвана, Петра, Павла. Iвана 7-го, Петра 12 липня, можна було запам'ятати, а тут не було нiякої прив'язки".

Срок задержания подозреваемых практически истек, когда оперативники обнаружили фрагменты человеческих тел. Останки были спрятаны в погребе под кучей картофеля и других овощей.

Богдан Татарин, прокурор-криминалист прокуратуры Львовской области 1990-1994 гг.: "Ну i в результаті детального огляду місця події нами були виявлені залишки тiла. В пiдвальному примiщенi. I згiдно судово-медичної експертизи, знову ж таки, вони були пiдтвердженi як залишки тiла, якi належали потерпілому, i це нам дало вже прямi докази того, що було скоєно вбивство i підтверджено, що це вбивство було - що тiла були захованi саме там".

Кроме того, на останках судмедэксперты обнаружили ожоги химическим веществом. Предположительно серной кислотой. Опросив соседей, оперативники установили, что через некоторое время после исчезновения Лонкевичей Анатолий Накинцев привез домой несколько стеклянных бутылей с прозрачной жидкостью. По описанию они были похожи на емкости, в которых хранят серную кислоту.

Следствие располагало неопровержимыми доказательствами, и Руслане пришлось сознаться, что родителей убил Анатолий. Не стал запираться и сам преступник. Он подробно рассказал, как развивались события в тот злополучный день. Во время очередного скандала Богдан Лонкевич якобы бросился на него с ножом. Защищаясь, Накинцев перехватил руку и нож - случайно - угодил прямо в солнечное сплетение. Затем, находясь в состоянии шока, он вытащил оружие из бездыханного тела и отправился в гараж, где находилась теща.

Опять же, по словам Анатолия, увидев его окровавленным, Агафья бросилась с кулаками и напоролась на нож, который зять держал в руках. Причем лезвие угодило прямо в сердце. Женщина умерла на глазах Накинцева.

Все остальные действия, как то расчленение, сжигание останков серной кислотой, уничтожение документов и написание писем были им придуманы из-за боязни наказания и осуждения со стороны родственников. У Русланы, его жены, были свои причины не выдавать мужа.

Богдан Татарин, прокурор-криминалист прокуратуры Львовской области 1990-1994 гг.: "Не повiдомила, по-перше, що вона була учасниця цього злочину, оскiльки вона допомагала свому чоловiку ховати слiди кровi. I, знову ж таки, фактор залякування був, тому що цей чоловiк i був такий чолоiк агресивний, i десь напевно i доля страху також була перед чоловiком, тому що вiн був такий жорсткий чоловiк".

Когда стало ясно, кто именно совершил преступление, Руслана не стала молчать и все рассказала. Расправившись с тестем и тещей, Анатолий весь в крови вошел в комнату абсолютно спокойный. Мужа она увидела уже после того, как он совершил непоправимое. Угрожая ножом, он заставил жену уничтожить следы преступления.

На дворе была ночь, поэтому никто не видел как Накинцев перетащил оба тела в погреб и закопал там останки. Когда же поднялся шум в связи с исчезновением родителей, Анатолий решил окончательно избавиться от тел. Накинцев купил 40 литров серной кислоты и опустил останки в едкую жидкость. Однако, этого убийце показалось мало и, облив трупы, на этот раз бензином, поджег.

Богдан Татарин, прокурор-криминалист прокуратуры Львовской области 1990-1994 гг.: "Були залишки тiла. Потiм вже пiсля огялдiв вже прилеглої територiї до будинку, ми виявили, там був такий потiчок недалеко вiд городу потерпiлих, ми знайшли чан металевий, чавунний, з залишками, обгорiлий, i коли ми взяли їх на експертизу, виявили слiди кислоти.

Марьян Пелюх, начальник управления розыска УМВДУ во Львовской области, 1988-95 гг.: "Вони його розчленили i навiть з кислотою, з кислотою, ото я по пам'ятi, деякi органи тiла кинули в кислоту i потiм викинули в Потiчок, в рiчку. А де що таке, що не розчинялося, то вони закопали сюди".

Богдан Татарин, прокурор-криминалист прокуратуры Львовской области 1990-1994 гг.: "I, спiвставивши те, що ми виявили на квартирi, i, оскiльки ми самого тiла не знайшли, то ми могли припустити, що тiло було, якiсь дiї, щоб знищити тiло".

На суде подозреваемые признали свою вину частично. Анатолий настаивал на том, что это была самооборона, а не в коем случае не умышленное убийство из корыстных мотивов. При этом он больше беспокоился об имуществе, чем о совершенном преступлении. Всю собственность погибших Лонкевичей он требовал оставить своим родственникам. Суд не принял во внимание версию Анатолия об убийстве с целью самообороны. Все знакомые Богдана Лонкевича в один голос говорили, что именно он гасил все ссоры между Анатолием и Агафьей. И вообще, по словам односельчан, глава семейства был человеком спокойным и уравновешенным.

30-го декабря 1993 года Львовский областной суд вынес свой вердикт. Накинцева Руслана получила пять лет лишения свободы с отбыванием наказания в исправительно-трудовой колонии общего режима. Накинцев Анатолий был приговорён к исключительной мере наказания - смертной казни с конфискацией имущества.