Афганистан - это Восток, а Восток - дело тонкое... [ Редагувати ]

Большая война ушла отсюда. Словно струя напалма, она, ударившись о границу, устремилась вниз, на юг, и там еще долго будет бушевать, выжигая унылые кишлаки. Но здесь, по обе стороны линии Дюррена, воюют по-своему. Для пуштунов перейти эту линию так же просто, как перешагнуть черту между жизнью и смертью.

В 1893 году Великобритания была уверена, что для безопасности собственных колоний в Индии ей необходимо создать видимость границы с Афганистаном. Британский офицер, по фамилии Дюррен, разработал документ, который вскоре подписал пуштунский король Абдул Рахман-хан. В документе определялась условная граница между Британской Индией и землями пуштунов в Афганистане. Его действие заканчивалось в 1993 году. Британцы считали, что сотни лет им вполне хватит, чтобы превратить воображаемую линию в настоящую границу. Этого не произошло.

Движение "Талибан" в основном создавалось для того, чтобы после девяносто третьего новый кабульский режим не стал требовать назад свои земли у Пакистана. Но талибы, поддерживаемые по иронии судьбы именно Исламабадом, выступили за пересмотр линии Дюррена.

Этих земель нет на карте. Здесь не действуют законы Пакистана. При въезде на территорию свободных пуштунских племен можно увидеть плакат: "Иностранцам въезд категорически воспрещен". Несколько кордонов пакистанских военных, один-два тщательных осмотра автомобиля. За блокпостами ты предоставлен самому себе и собственной фортуне. Попав сюда, очень легко затеряться в многоликой пуштунской толпе. И те, за кем тянется криминальный след из прошлой жизни, хорошо знают об этом.

Малик Мохаммад Акбар - вождь племени Моманд. Малик прекрасно говорит по-английски, но категорически отказывается беседовать с заезжим журналистом на языке тех, против кого воевал его отец, его дед и прадед. Британцы, пытаясь обосноваться на территории пуштунов, развернули здесь свои войска, но вскоре были выбиты местными жителями. В 1930-м году на территории племени Моманд началось очередное восстание пуштунов. Умер-хан - отец малика Мохаммада - тогда начал издавать первую пуштунскую газету. Она называлась "Удар". Любую из статей "Удара" и сегодня вполне можно размещать на первых полосах.

"В течение сегодняшнего дня около сорока бомбардировщиков совершали налеты на позиции пуштунов", "Четырнадцать человек погибли от разрыва бомбы", "Британские представители обратились к племенам с ультиматумом о прекращении сопротивления". Вот о чем пишет газета. С тридцать третьего по сорок второй год Умер-хан ежемесячно получал от немецкого правительства на войну с британцами по пятьдесят тысяч марок. В сорок втором все эти деньги пуштунский лидер передал советскому послу в Тегеране. Умер-хан решил стать коммунистом. Такая вот ирония судьбы.

Мохаммад Акбар, малик племени моманд: "Америка - великая держава, она сама создала Усаму. Для этой страны Усама сначала был просто моджахедом, то есть героем, а теперь вдруг стал террористом. Он просто больше не нужен Америке. Советский Союз, хотя и воевал против нас, так не делал. Да и вообще, если бы Москва дружила с пуштунами, а не с таджиками, то войну в Афганистане непременно выиграла бы. Ну, а мы воюем вовсе не за Усаму, а против Соединенных Штатов".

Сыновья малика, ни слова не говоря отцу, перешли линию Дюррена, прихватив с собой все имевшееся в доме оружие. Накануне жители Баджаура собрали сто шестьдесят килограмм золотых и серебряных украшений в помощь талибам. Сюда приходили пуштунские женщины, и, едва приподняв паранджу, бросали на груду золота снятые с себя килограммовые подвески. Но, оказалось, что ни золото, ни оружие, ни люди талибам не нужны. Драгоценности не помогли студентам победить, оружие осталось брошенным на полях сражений. А сыновья малика Мохаммада так и не вернулись домой.

Сосед малика, Пашат-хан, командующий маленькой пуштунской армией в пятнадцать тысяч стволов, регулярно отправлял бойцов на ту сторону. В тот день, когда мы к нему приехали, очередная сотня пуштунов ждала удобного случая для перехода. Но перехода не было. Те, кто должен был встречать боевиков на той стороне, так и не появились. Вместо них у Пашат-хана были другие гости - сотрудники пакистанской секретной службы ISI.

Пашат-хан, глава джирги территории Баджаур: "Война давно перестала быть войной Альянса и талибов. Это война между пуштунами и людьми фарси, персами, таджиками. Несмотря ни на что мы поддерживаем талибов, потому что среди них очень много пуштунов".

Пашат-хан полностью контролирует этот участок границы. Его основной источник существования - контрабанда оружия и автомобилей. Дорога в Афганистан открыта, нужно лишь знать эту дорогу. Но у секретной службы много способов перекрыть хану канал денежных поступлений. Свободная торговля - в обмен на нейтралитет.

Наша группа перешла границу в двухстах километрах севернее города Сват. По дороге мы не встретили ни один из тех блокпостов, о которых говорил главный полицейский Пакистана. И никто не поинтересовался, кто мы и откуда. В первом же афганском кишлаке нас без единого слова накормили чечевичной похлебкой и лепешками. Мальчишка, который принес нам еду, не умел ни читать, ни писать. Он не знал, что мы, перейдя линию Дюррена, преступили закон. Единственный закон, который признавал маленький пуштун, это закон гостеприимства. Он его не нарушил.

Территория, на которой живут афганские пуштуны, напоминает лоскутное одеяло. К примеру, в кишлаке Асмар царят законы шариата, поскольку полевой командир Сахи, хозяин Асмара, верный последователь талибов. А рядом, в нескольких километрах от селения, хозяйничает малик Зарин, роялист и сторонник короля Захир Шаха. Сахи говорит, что Зарин серьезный противник и поэтому талибы предпочитают перемещаться ночью. Несмотря на высокие идеалы, Сахи и Зарин воюют за вполне конкретные материальные ценности - через Асмар проходит один из главных афганских путинаркоторговли. И о том, есть ли в кишлаке чужаки, талибский командир узнаёт первым. В дом Сахи нас привезли под конвоем.

Сахи, полевой командир движения "Талибан": "Я не получал помощь с той стороны. Да и зачем она мне? У меня есть все, чтобы воевать, включая "стингеры". Шли через нас и иностранцы, но мы их отправляли в Асадабад".

Дорога в Асадабад проходит через селение Шигаль. Здесь находится одна из крупнейших на севере фабрик по производству героина и гашиша. Дешевый гашиш идет на поддержание духа боевиков. Дорогой героин отправляют в Пакистан, а получают оттуда деньги. Местные командиры так и не могут выяснить, кому же быть хозяином фабрики. Кашмир-хан, ближайший сподвижник Гульбеддина Хекматьяра, сумел договориться с Джандат-ханом, который вот уже несколько недель поддерживает Северный Альянс.

Попасть к Джандату не так-то просто. Его люди, воевавшие с Советским Союзом, хорошо известны как сильные и беспощадные противники. Когда талибы решили вывести свои танки из Асадабада, город занял Джандат с тысячей моджахедов. Штаб старика находится в бывшей советской военной части. Каждый вновь прибывший подвергается проверке - телохранители очень беспокоятся за здоровье и жизнь своего патрона.

Джандат-хан, полевой командир: "Сейчас мы воюем за Альянс - мне кажется, он сумеет наладить жизнь в наших краях. Но вот если ко мне придет бен Ладен, он будет моим гостем, и мои воины смогут его защитить".

То, что для нас кажется странным и противоречивым, для пуштунов - норма. Если пришел гость, его надо защитить, даже если этот гость - Усама бен Ладен. Странное дело, но здесь, в этих горах, нас не покидало ощущение, что бен Ладен где-то рядом. Слишком уж просто было бы для бывшего агента ЦРУ прятаться в Кандагаре. Возможно, Усама передвигается по опасным горным серпантинам в сопровождении своей охраны от командира к командиру, и законы гостеприимства не позволяют пуштунам выдать террориста номер один. Еще до того, как мы встретились с Джандатом, один из племенных вождей сказал нам, что может организовать интервью с бен Ладеном, и возможно, встреча состоится в Асадабаде. "Почему в Асадабаде?" - спросили мы. "Да потому, что солдаты Раббани никогда не придут на земли пуштунов", - ответили нам.

А тем временем, солдаты Раббани уже сражались на улицах Кандагара. Вместе с северянами воевало несколько пуштунских вождей. Да и с противоположной стороны было немало пуштунов. Малик Мохаммад Акбар в эти дни узнал, что в Кандагаре остался его средний сын, так и не пожелавший сдаться на милость командиров Альянса.

Джандат-хан как-то странно поддерживает нынешние кабульские власти. Главное условие - это экономическая свобода Джандата. А экономика по-афгански выглядит довольно просто. Люди Джандата собирают налог с проезжающих автомобилей. Главный аргумент джандатовцев - "калашниковы" и ручные противотанковые гранатометы - настолько весом, что против нечего возразить. Чем дальше от Асадабада, тем жестче становятся условия поборов. Многие из тех, кто хотел здесь проехать, вместе с кошельком отдавали и жизнь. У них не было выбора.

Здесь, на полпути из Кабула в Джелалабад, погибли четверо журналистов. Кто совершил преступление до сих пор неизвестно. После случившегося, новые кабульские власти пообещали установить контроль над дорогой. Но так и не смогли договориться с племенными вождями о том, что там будут выставлены посты. Посты, конечно же, появились, но те, кто охраняет дорогу, подчиняются не приказам Кабула, а распоряжениям малика кишлака Саруби. "Власть и порядок заканчиваются там, где начинается Саруби".

Среди боевиков Джандата и Кашмира больше половины участвовали в штурмах Кабула. Тогда ими командовал Гульбеддин Хекматьяр. Дараламан, более известный как "дворец Амина", гораздо больше пострадал от хекматьяровских ракет в девяносто втором, чем от атак "Зенита" и "Альфы" в семьдесят девятом. Советские спецназовцы, захватив это здание за сорок пять минут, не стали расписываться на его стенах. Но для моджахедов, ворвавшихся сюда, победа была сродни взятию Рейхстага. "Аллах велик, да здравствует Хекматьяр и Эзб-аль-Ислами, мы пришли сюда навечно". Один Аллах знает, что нет на свете ничего вечного. Бывшие победители вернулись в свои кишлаки, а на их места заняли другие люди.

Джандат-хан, полевой командир: "Моему сыну - десять лет. Пусть учится держать оружие с малых лет. Когда подрастет, ему придется сражаться. За себя, за семью. Нужно быть сильным, чтобы остаться вождем".

Воины Джандата не знали пощады к своим врагам. Врагами были те, кто пришел на их земли. Через территорию Джандата в соседний Пакистан переправлялись советские военнопленные. Многие из них никогда не вернулись на Родину. Человек, который привёз нас сюда, пожелал остаться неизвестным. Он сказал, что здесь, недалеко от города Мардан, находится кладбище советских солдат. Несколько десятков военнопленных, доставленных из Афганистана в Пакистан, были занесены в особые списки, а затем расстреляны. Где находятся эти списки, наш проводник не сказал. Нам удалось выяснить лишь то, что солдат взяли в плен в провинции Кунар, а сюда их привезли моджахеды-пуштуны.

Граница с Афганистаном остается прозрачной. Можно поставить блокпосты, усилить контроль и ужесточить меры. Но нет ничего сильнее на Востоке, чем родственные связи. Люди по обе стороны границы живут общими интересами, общими традициями, защищают общих друзей и воюют с общими врагами. Пока будет так, граница останется просто линией. Линией Дюррена.