Поисковик Ярослав Жилкин: на Саур-Могиле мы увидели сгоревшую технику и оторванные конечности [ Редагувати ]

У тех, кто занимается поиском и идентификацией тел солдат, сейчас много работы.

О том, что удалось обнаружить в районе Саур-Могилы, в чем трудности поисковой работы и когда могут закончится идентификация всех погибших солдат, рассказал в интервью "Подробностям недели" Ярослав Жилкин, председатель правления ВОО "Союз "Народная память".

- Ярослав, вы поисковик. Я знаю, что вы были на Саур-Могиле, проводили там поиски погибших. Во-первых, как вы попали на территорию, которая контролируется самопровозглашенными республиками. Каким образом искать наших ребят, которые, в понимании их родственников, просто пропали без вести.

- Коо мне обратился мой знакомый, хороший товарищ, директор военно-исторического музея. Позвонил в воскресенье, сказал, что есть договоренность на определенном уровне. Пока есть такое окно, надо поехать и поискать наших убитых солдат.

Я сказал, что готов и позову и других. Буквально у нас было пол дня на сборы. Мы собрали первую группу. Нас было тринадцать человек.

- Что вы увидели там?

- Мы не знали, что нас ожидает, мы не знали, куда мы едем, какие будут обстоятельства, какие договоренности, какие гарантии. Но все равно поедем.

Слава Богу, мы проникли в первый день без происшествий особых в район Саур-Могилы. Никто ничего не говорил, никаких заданий не делал.

Мы думали, что там тысячи тел, штабелями. Но этого мы не увидели. Мы увидели другую, страшную картину.

В прошлом году мы на Саур-Могиле проводили перезахоронение, вахту памяти еще открывали. Теперь она до не узнаваемости изменилась. Это сплошная каша. Земля перемешенная с боеприпасами, извините, оторванные конечности, сгоревшая техника с экипажем внутри.

Вот эта все картина для меня была шоком. Мы отработали первый день. Еще несколько дней ездили в район Саур-Могилы. Работы объем там огромный.

Сейчас мы под Иловайском, потому что к нам обращаются и родственники и командиры подразделений всевозможных, которые просят найти их пропавших товарищей.

- Сколько, хотя бы, в районе Саур-Могилы тел погибших, тел ребят которых предстоит опознать?

- Вы знаете, не хватает сил. Вот приехала вторая группа, будем разделяться. Объем работы большой и не по телам, я имею в виду, а по площадям поиска. Опасно, техника ломается, выходит из строя.

- Братские могилы есть?

- Есть. Последние мы отработали на двенадцать человек. Это не сотня человек, но есть достаточно массовые захоронения. К сожалению, могу сказать следующее, ни при одном солдате, при военнослужащих, которых мы обнаружили, не был обнаружен дивизионный жетон. Мы еще в мае месяце говорили, обратите внимание, должны быть дивизионные жетоны.

- Ярослав вот вы историей занимаетесь. Как во времена Великой Отечественной были обмены? Какая там была схема?

- Насколько я помню знаменитую фразу Сталина: "Мы солдат на генералов не меняем". Насколько я помню, может и не официально это проводилось. Но вообще это не практиковалось.

Советский режим не признавал советского военнопленного. Не должен был советский военнослужащий сдаваться в плен. Он должен был застрелиться или его должны убить в бою - мужественно, защищая свою родину.

-  Как вам кажется, когда этот процесс завершиться? Когда последний украинский заложник, последний парень который воевал, либо последний волонтер будет освобожден? Насколько близок этот день?

- Как говорят: "У нас война не закончится, пока не похоронят последнего солдата". Мы, наверно, никогда не найдем последнего солдата.