Система Макаренко - самая демократичная [ Редагувати ]
70 лет назад Макаренко написал "Педагогическую поэму". Мы признаем: наши детские дома и интернаты не справляются со своими задачами (выпускники совершенно не приспособлены к жизни). Не достигает цели перевоспитания и большинство колоний для несовершеннолетних - велик процент рецидивов. Самое бы время сейчас воспользоваться опытом, системой Макаренко. Но, к сожалению, они почти забыты.
Распространился предрассудок, что педагогика Макаренко неприменима в наше время. Появились даже утверждения, что опыт Макаренко - "пример перевоспитания преступника, а не воспитания обычного ребенка". (Евгений Бунимович). Печальнее всего, что это высказывание принадлежит педагогу. Не менее опасный предрассудок - убеждение, что все дело в неповторимой личности создателя уникального детского учреждения. Все это происходит от поверхностного представления о системе этого педагога, от непонимания ее сути.
Система эта основана на трех взаимосвязанных принципах. Принцип первый: труд, от которого зависит реальное благосостояние ребят (качество питания, одежды, развлечения, экскурсии и т.д.). При этом у воспитанников должна быть возможность выбора, чтобы каждый мог найти дело по душе. Принципиально важно, чтобы плодами своего труда дети распоряжались сами. Отсюда - принцип второй: самоуправление. Организовать его без соблюдения первого принципа невозможно, потому что чем тогда всерьез управлять?
Принцип третий: коллективная ответственность. За проступок одного отвечает вся группа (отряд). Однако коллектив может быть заинтересован в дисциплине (а значит, и в осуждении ее нарушителя) только в том случае, если от дисциплинированности каждого зависит благосостояние (не только материальное!) всех и если ребята сами могут участвовать в установлении границ этой дисциплины. Что же касается опасений самосуда, то за него может быть наказан весь коллектив. Ни в колонии Макаренко, ни в детских домах, работающих по его системе, самосудов не было и нет.
Относительно разговоров о якобы военизированном характере воспитания колонистов можно с уверенностью сказать, что это был просто антураж, привлекательный для подростков того времени. А "железная" дисциплина выражалась в ее неукоснительном соблюдении, поскольку сами ребята были в ней заинтересованы. Вспомним, что ни одно из наказаний, применяемых в колонии, не было унизительным. Самое суровое - бойкот - применялось крайне редко.
В 60-е годы мне посчастливилось несколько раз гостить в детском доме, которым руководил Семен Калабалин, воспитанник, ученик и последователь Антона Семеновича (тот самый Сенька Карабанов из "Педагогической поэмы"). После выхода в свет книг Ф. Вигдоровой, посвященных этому замечательному человеку, мне предложили сделать радиопередачу о его детском доме. Так я оказалась в этом удивительном детском царстве.
Детский дом располагался в селе Клейменово под Егорьевском (Московская область). Имелось большое хозяйство: кролики, поросята, огород, фруктовый сад. Работали разные мастерские. Доходами от продажи живности распоряжались сами ребята (овощи и фрукты шли на стол). Помню заседание совета командиров, на котором обсуждалось, как использовать деньги, полученные за проданных кроликов. Ребята решили единогласно: часть денег отложить на помощь тем, кто в этом году поступит в вузы и техникумы, а на остальные съездить в Москву. В следующий раз решили доход от реализации швейных изделий пустить на "двойную порцию киселя за обедом, а малышам - побольше конфет". Не могу забыть заседания совета, где решалось, как наказать нахватавшего двоек мальчишку. Постановили: отлучить от ухода за поросятами, пока не будут исправлены двойки. Не помогло даже заступничество любимой воспитательницы Галины Константиновны - жены Семена Афанасьевича, его соратницы и помощницы (той самой Галки Черниговки из "Педагогической поэмы").
Кстати, выбирались командиры по всем демократическим правилам: кандидатов - несколько (кого предложат отряды), голосование - тайное. (Это было одной из причин недовольства чиновников: "Развели демократию! Мало ли кого дети навыбирают!").
Самообслуживание в детдоме было почти полным (из взрослых рабочих - только повариха). Дежурные сами развешивали масло и раскладывали его по масленкам (как в семье!) на каждый столик, сами клали конфеты в вазочки, наливали кисель, насыпали в сахарницы песок. Это исключало возможность "недовложений": кто же станет воровать у себя и своих товарищей? Чистили овощи, мыли посуду, убирали тоже дежурные.
Не было в доме нелепых запретов: малыши свободно бегали по коридорам, за едой ребята негромко переговаривались ("А разве в семье люди за общей трапезой молчат?" - говорил Семен Афанасьевич. Да и не приняли бы ребята такого запрета).
Немного о коллективной ответственности. Как-то во время сеанса в егорьевском кинотеатре кто-то из воспитанников громко свистнул. Семен Афанасьевич тут же увел всех. Ребята даже не стали выяснять, из-за кого им не удалось досмотреть фильм. Но больше такое никогда не повторялось.
Сельские женщины отзывались о детдомовских так: "Такие ребята культурные, воспитанные. Слова худого от них не слышно или чтобы там курили... Поздороваются всегда. Вот бы нашим мужикам с них пример взять".
В детском доме воспитывались и обычные сироты, и ребята, поступившие из колоний (там с ними не могли справиться!). Семен Афанасьевич не делал никаких различий между ними. Он понимал: несовершеннолетний правонарушитель - это просто ребенок, у которого не было нормального детства, испытавший жестокость родителей или их равнодушие.
Никто не спорит - любой вид семейного воспитания (в том числе патронажные семьи, семейные детские дома, деревни SOS) лучше самого хорошего детдома. Но пока детские дома, интернаты и колонии для несовершеннолетних существуют, выход из создавшегося положения я вижу только в том, чтобы они работали по системе Макаренко. Там дети чувствуют себя комфортно, никуда не убегают и выходят в жизнь достойными людьми.
