Воспоминания о реалиях вторжения СССР в Афганистан [ Редагувати ]

Эти воспоминания о днях, связанных с афганской войной, принадлежат офицеру, рядовому, переводчику и врачу детского дома. 

Талат Мурадов

Я служил в Афганистане в 1983-84 годах в Герате - Пятая дивизия 101-й мотострелковый полк. Долго добивался того, чтобы меня послали именно в Афганистан, как офицера-переводчика.

Основная моя задача заключалась в работе с населением. Мы ежемесячно проводили операции по оказанию помощи - мукой, рисом - все, что из Союза прибывало, военные делили с населением.

Когда я в первый раз приехал в горное селение - уже темнело - и я включил мощный прожектор, чтобы найти хижину. Один старик, увидев этот свет, упал ниц и начал молиться: Боже, мол, послал нам свет. Он не знал, что такое лампочка. Я долго потом объяснял ему, как работает фонарь, что я не посланник Божий, что я приехал, чтобы просто передать провизию.

Когда я увидел, что там хворост собирают малолетние дети, мне стало обидно за будущее этих детей. Мне также обидно было, что кто-то развязал эту войну, втянул нас.

Иногда думалось: тут - мясорубка, а там, за горами, люди балдеют, отдыхают, а ты тут сидишь в этом дерьме и видишь, как пацаны молодые умирают, калеками возвращаются. Естественно, проклинаешь эту войну, все, что связано с войной. Если, не дай Бог, что-то подобное опять случится, я сына не пущу, я сам вместо него пойду.

Алимжон Махмудов 

Я служил в Афганистане с 1986 по 1988 год рядовым. В то время служба в армии считалась святым долгом перед нашей Родиной.

Я служил в Баглане. Воспитанные на идеях Маркса-Энгельса-Ленина, мы думали, что, вторгаясь в Афганистан, мы делаем доброе дело, изменим там жизнь к лучшему. Так нам казалось. Мы были там, чтобы защитить в Афганистане конституционный строй.

Поскольку я знаю и дари и узбекский языки, мне довелось беседовать со многими местными жителями. Афганский народ пережил много бед. Единственное, чего он хотел, - это свободы. И мы посягли на святая святых - их свободу.

Простые афганцы говорили мне: "Советы - агрессоры. Если бы вы нас не трогали, все было бы совсем по другому". Все понимали, что Афганистан стал ареной борьбы больших держав, и ничего хорошего простому народу это не принесет.

Мне до сих пор плохо от этой мысли, и я буду до последних дней своих просить у афганского народа прощения.

Санобар Султонова  

Я раньше работала врачом в школе-интернате города Чкалова на севере Таджикистана. В начале 1980 года нам сказали, чтобы мы были готовы принять детей из Афганистана.

В нашу школу привезли 30 детей. Мы провели медосмотр. Все дети были очень напуганы. Одного из них звали Тоджиддин. У него была сквозная пулевая рана ноги. Я ухаживала за ним, пока он не встал на ноги.

Ему было семь или восемь лет, я не помню точно. Он приходил ко мне каждый день. Я спросила его, почему ты все время приходишь ко мне? А он сказал: "Тетя, я слышал, как вы говорили с вашим сыном по-узбекски и вспомнил свой дом. Вы напоминаете мне мою маму. Можно я буду приходить к вам каждый день?"

Он приходил ко мне каждый день, до самого дня отъезда афганских детей.

Маруф Атаханзада 

Я журналист и переводчик из Ташкента, Узбекистан. Я работал в Афганистане во время вторжения. Нам платили в то время очень странным образом. Вместо советских или афганских денег, мы получали зарплату специальными чеками, которые, в общем-то, деньгами не назовешь, так, бумажки.

Каждый месяц нам говорили: вот, вы заработали 300 чеков. Я тратил из них 100, а остальное оседало на специальном банковском счете в Москве. По окончании спецкомандировки вам говорили, сколько у вас на этом счету денег, вы ехали домой, где могли их использовать. Например, купить автомобиль - "Волгу" там или "Москвич".

Нам также разрешалось тратить эти деньги в специальных валютных магазинах - они назывались "Березка". Там мы покупали китайский фарфор, японские кассеты - те товары, которые в обычных советских магазинах не продавались.