40 лет назад началась культурная революция в Китае [ Редагувати ]

8 августа 1966 года вышло постановление Центрального комитета Коммунистической партии Китая "О Великой пролетарской культурной революции", в котором сообщалось, что в стране начался "новый", культурный, этап развития социалистической революции. "Хотя буржуазия уже свергнута, она тем не менее пытается с помощью эксплуататорской старой идеологии, старой культуры, старых нравов и старых обычаев разложить массы, завоевать сердца людей, усиленно стремится к своей цели - осуществлению реставрации. В противовес буржуазии пролетариат на любой ее вызов в области идеологии должен отвечать сокрушительным ударом и с помощью пролетарской новой идеологии, новой культуры, новых нравов и новых обычаев изменять духовный облик всего общества", - говорилось в постановлении.

Культурную революцию решено было начать непосредственно с носителей культуры - "тех облеченных властью, которые идут по капиталистическому пути", буржуазных "авторитетов" в науке, литературе и искусстве. Словом, "преобразовать все области надстройки, не соответствующие экономическому базису социализма".

К тому времени революция уже шла полным ходом, и осуществлялась она далеко не самыми культурными методами. "Началом "культурной революции" для меня стало 2 июня, когда я увидел большую толпу студентов перед административным корпусом. С громкими криками "Долой!" и "Защитим председателя Мао!" они пытались ворваться в здание, - вспоминает старший научный сотрудник Института Дальнего Востока РАН Алексей Желоховцев. - ...На третий день парадная дверь, обитая медными пластинами, была высажена большим бревном, и экзальтированная толпа ворвалась внутрь. Пожилых людей, членов университетского парткома, выволакивали из здания за ноги. Революционеры выкрикивали проклятия, топтали их ногами и оплевывали. Я помню, как тащили окровавленного (секретаря парткома университета) Чэн Цзиньу, с которого сняли скальп - вырвали волосы на голове вместе с кожей... В ночь после погрома парткома взялись за преподавательский состав. Многих вытащили силой из квартир, избили и заперли в сарай для спортинвентаря на студенческом стадионе. Это помещение называли "коровником", потому что в него сажали "чертей с коровьими рогами и змеиными туловищами", то есть "уродов и чудовищ", как теперь называли преподавателей..."

Поднять студентов на борьбу с буржуазией было не сложно: "питание китайских студентов было скудным, стипендия - ничтожной". В студенческой столовой не хватало еды. Профессура же столовалась в отдельной столовой, где был большой выбор блюд. "Главным мотивом для расправы была привилегия на посещение профессорской столовой. Революционеры возмущались, что там "уроды и чудовища" обжирались, в то время как они сами "недоедали". Они регулярно подходили к "уродам и чудовищам" во время обеда и плевали им в миски с похлебкой, сопровождая плевки бранью и проклятиями", - рассказывает очевидец.

"Изрубили эти детки очень многих на котлетки"

Профессурой дело не ограничилось. Под расправу молодых революционеров, организовавшихся в штурмовые отряды хунвэйбинов ("красных охранников") попадали школьные учителя, деятели литературы и искусства, видные партийные и государственные работники. Жертв выводили на "суд масс" в шутовских колпаках, избивали, глумились над ними за их якобы "ревизионистские действия". По далеко не полным данным, представленным пекинским отделением Министерства государственной безопасности, с 23 августа по конец сентября 1966 года хунвэйбины только в Пекине убили 1722 человека, конфисковали имущество у 33 тысяч 695 семей, произвели обыски и изгнали из Пекина более 85 тысяч человек. К 3 октября 1966 года по всей стране из городов было уже изгнано 397,4 тысяч человек, попавших в разряд "нечисти".

Сначала студенты митинговали после занятий. Потом Председатель Мао приказал остановить учебный процесс, и митинги шли вместо занятий - непрерывно, говорит пекинский пенсионер-русист, работавший тогда в Министерстве народного образования. Главной добродетелью стало считаться полное подчинение Великому Кормчему. "Наши охранники были абсолютно убеждены, что тот, кто знает 600 цитат (из цитатника Мао Цзэдуна - rian.ru), вдвое образованнее того, кто знает 300", - вспоминает университетский преподаватель.

В декабре 1966 года наряду с отрядами хунвэйбинов появились отряды цзаофаней (бунтарей), в которые вовлекались молодые, обычно неквалифицированные рабочие, учащиеся, служащие. Они должны были перенести "культурную революцию" на предприятия и в учреждения, преодолеть сопротивление рабочих хунвэйбинам. Но рабочие по призыву комитетов КПК, а иногда и стихийно давали отпор бесчинствующим хунвэйбинам и цзаофаням, объявляли забастовки, вступали в сражения с погромщиками.

Власть беспорядки только поддерживала. В августе 1966 года был созван XI пленум ЦК КПК, в работе которого не участвовали многие члены ЦК, ставшие к тому времени жертвами преследований. 5 августа Председатель Мао лично написал и вывесил в зале заседаний свою дацзыбао (настенную прокламацию) "Огонь по штабам!" и объявил участникам пленума о существовании в партии "буржуазного штаба". В результате заигрываний Мао Цзэдуна с хунвэйбинами до и во время пленума бесчинства "красных охранников" приобрели еще большие масштабы. Многие руководители в центре и на местах были обвинены в том, что они осуществляют "диктатуру буржуазии", после чего - не без помощи молодежного авангарда - начались партийные чистки и создание "революционных" органов власти - ревкомов.

Историки расходятся во мнениях о том, с какой целью Мао Цзэдун на десять лет (до 1976 года) ввергнул страну в хаос и анархию, искореняя интеллигенцию и партактив с тем же рвением, как когда-то - воробьев. По мнению ведущего специалиста Института Дальнего Востока Виктора Усова, "культурная революция" была нацелена на то, чтобы устранить из руководящих органов партии всех несогласных с политикой Мао, навязать партии и народу свою схему развития Китая в духе левацких концепций "казарменного коммунизма" и ускоренного строительства социализма.

Не менее распространена и точка зрения, согласно которой рискованный эксперимент Мао Цзэдуна стал реакцией на хрущевскую "оттепель" в СССР и действительно был призван "спасти ускользающую коммунистическую утопию" - хотя бы и жесткими мерами. "Мао Цзэдуна преследовала мысль о том, что после смерти его подвергнут такой же экзекуции, какой подверг Хрущев Сталина. Поэтому он с опасением смотрел на своих соратников, которые могли бы дать ему подобную разоблачительную оценку", - полагает главный научный сотрудник Института экономики РАН Лев Делюсин. Поэтому Мао Цзэдун развернул борьбу за создание политической смены из людей, готовых заниматься классовой борьбой во всех сферах общественной деятельности. Предполагалось, что это не даст похоронить коммунизм в Китае через 20-30 лет, как это происходило в Советском Союзе.

"Потерянное поколение"

У " поколения Культурной революции" все еще есть шанс прийти к власти в Китае, полагает известный французский эксперт по современной китайской политике, директор парижского "Центра изучения современного Китая" Мишель Боннин.

По данным исследования, проведенного Боннином, за последние три года представители этого поколения встали во главе многих крупных провинций и городов КНР.

Поколение Культурной революции часто называют "потерянным поколением". Боннин относит к нему всех городских жителей, родившихся между 1947 и 1960 годами, ставшими хунвэйбинами в первые три года "революции" и сосланных в деревни после того, как Мао решил, что хунвэйбины свою задачу выполнили. Некоторые провели в деревне на черных работах более десяти лет, многим так и не удалось вновь вернуться в город.

Впрочем, у "потерянного поколения" осталось не так много времени на реализацию своих властных амбиций, им на пятки наступает "поколение реформ", чье формирование пришлось на начало 80-х годов прошлого века, когда в Китае началось строительство "социализма с китайской спецификой".

Тем грустнее звучат сегодня слова упоминавшегося выше свидетеля пекинских событий 1966 года о том, что "культурная революция" "привела к некоторому улучшению студенческого питания за счет провизии из профессорской столовой". Воистину, дело того стоило.