Доктор Акимов: Нельзя выпускать генетического джинна из бутылки [ Редагувати ]
Разговор с доктором биологических наук, членом-корреспондентом НАН Украины, директором Института зоологии НАНУ имени И.И. Шмальгаузена Игорем Акимовым
Он выглядит и держится, как английский джентльмен в традиционном представлении - высокий, сухопарый, с любезными манерами. Однако мало у каких джентльменов, за исключением, разве что, Шерлока Холмса, был столь ярко выраженный череп мыслителя. И уж точно, ни один из литературных героев не занимался таким странным и неожиданным делом - изучением беспозвоночных, в частности, клещей...
Корр.: Игорь Андреевич, а как, вообще, человек становится зоологом?
Акимов: И о себе самом, и о многих своих коллегах могу сказать одно: зоологом надо родиться. Это особое состояние души и особый склад интеллекта. Ученые чудаки, которых мы знаем из классики, люди "не от мира сего", вроде Паганеля, - слегка гротескны, даже карикатурны... но суть схвачена верно.
А зоолог просто однажды ощущает, чаще всего еще в детстве, что животные вызывают в нем и любовь, и острый интерес. У меня в детстве были дома и аквариум, и террариум, я держал ужей; они убегали из нашей квартиры и заползали к соседям, за что те, конечно, предъявляли к нам определенные претензии... но это была моя жизнь. В одиннадцать лет я оказался в пионерском лагере при Республиканской станции юных натуралистов - и с тех пор уже не сворачивал с этого пути...
Правда, колебания все же наблюдались. Знаете, кем бы я стал, если бы не сделался зоологом? Археологом. Я природный киевлянин, родился, фактически, во дворе Софиевского собора. Там тогда копали траншеи для газопроводов, и мы, мальчишки, много чего интересного находили в отвалах земли.
Не буду перечислять все; скажу лишь, что во время известной игры в "коцы" (это когда монету бросаешь об стенку и потом смотришь, как она легла) мы использовали не современные монеты, а... тяжелые екатерининские пятаки!
Проигравшие расплачивались тоже не деньгами, - трехгранными наконечниками древних стрел... Но все-таки, зоология пересилила - и я считаю это своей большой удачей. Я счастливый человек, поскольку всю жизнь занимаюсь любимым делом, и нет нужды ни в чем себя насиловать.
Корр.: Родители восприняли ваш выбор с пониманием?
Акимов: Да, конечно. Я, вообще-то, из семьи педагогов: отец преподавал в школе математику, мать была учительницей в младших классах. Школу окончил с серебряной медалью и сразу поступил на биофак Киевского университета.
Там быстро определился с тематикой моей будущей научной работы... Надо сказать, что нам, киевским мальчишкам, необычайно повезло не только с древностями, которые, можно сказать, лежат под ногами, но и с богатством живой природы. Помню, как в пионерлагере, в Ворзеле, я не расставался с сачком для бабочек. А на Предмостной Слободке, где теперь Гидропарк, ежегодные разливы Днепра оставляли громадные лужи, в которых кипела жизнь.
Особенно меня - уже тогда! - интересовали крошечные рачки... И вот, после окончания университета (с красным дипломом), в аспирантуре, я полностью посвятил себя изучению беспозвоночных. Микроскопические организмы - не микробы, которых видно только под микроскопом, а именно самые крошечные существа, видимые невооруженным глазом - это невероятно интересный мир.
У них, представьте, сложнейшие взаимоотношения и между собой, и с более сильными врагами, и с жертвами... хотя "мозги" там размером в микроны! Помню, в аспирантские годы, в Каневском заповеднике, ночью сижу и наблюдаю под микроскопом культуру растительноядных клещей. И вижу сцену ревности! Турнир! Создания величиной в 300-400 микронов борются между собой за самку...
Корр.: Вы мне сейчас напомнили моего любимого героя Конан-Дойля, профессора Челленджера, который в "Затерянном мире" говорит: "Для человека с философическим складом мышления, вроде меня например, этот клещ с его ланцетовидным хоботком и растягивающимся желудком является таким же прекрасным явлением природы, как, скажем, павлин или северное сияние"...
Акимов: Правильно. В принципе, все живое и чрезвычайно привлекательно, и дает огромную пищу для размышлений аналитика. Взять хотя бы насекомых. Вот, одна из ос хватает свою добычу и делает абсолютно точный укол ядовитым жалом в ее грудные ганглии.
Жертву охватывает паралич, и тогда оса откладывает на ее теле свои яички. Из яичек выводятся личинки и начинают есть живьем несчастное насекомое. Оно, обездвиженное, живет еще около месяца, а затем погибает. Этого времени как раз хватает личинкам, чтобы стать самостоятельными... Но какая точность всех расчетов!
Такое впечатление, что природа, имея большой запас времени, упорно ищет оптимальные решения для всех эволюционных проблем; находит их, а затем многократно дублирует в совершенно разных организмах. Как будто впрямь есть некто, умеющий запоминать эти удачные решения и потом уже не опускаться до более примитивных...
Корр.: А в самом деле, - что (или кто) заставляет природу совершенствовать свои создания, как бы вопреки второму началу термодинамики*? Откуда берется этот импульс, который заставляет строить все более сложные организмы, отбирать из них лучшие, останавливаться на оптимальных инженерных решениях?
Акимов: Это, можно сказать, энтропия другого характера. Природа везде и всегда стремится к экономии сил и средств. Лучшие из организмов - те, что решают задачи, поставленные перед ними средой, с наименьшей затратой усилий. Нельзя разбрасываться ресурсами, они всегда ограничены!..
Взять, например, такое явление, как специализация. Почему вдруг какой-нибудь вид животных начинает столь активно приспосабливаться к среде, что потом ему трудно выйти из "коридора", куда он сам себя загнал? Да просто потому, что специализированному виду жить легче, экономичнее. И больше шансов, - пока есть "коридор", - что в стабильной среде выживут детеныши.
Ведь основная-то цель приспособления - это оставить жизнеспособное потомство! Даже на клеточном уровне отбор идет именно в этом направлении: каждая клетка выделяет массу всяких ферментов, но наследственно закрепляется выработка только тех веществ, которые помогают выжить следующим поколениям клеток... Все "излишества", которые не вели к рождению и выживанию потомков, эволюцией безжалостно отбрасывались.
За каждым сегодняшним видом - миллионы и миллиарды жизней отдельных "тупиковых" существ... Цель достигается самыми разными средствами, - но она всегда и везде одна и та же! Вот где, между прочим, основа для телеологии**...
Как отдельные группы животных могут влиять на глобальные процессы?
Корр.: А какие проблемы вы бы назвали главными для сегодняшней науки о живом, в частности, для зоологии?
Акимов: Сейчас, конечно, эпоха редукционизма, т. е., познания, которое идет за счет разъединения целого, изучения его частей. Но наиболее важные открытия дает лишь холизм, учение о целом.
Например, для зоологии является одним из главных вопрос: как отдельные группы животных могут влиять на глобальные процессы? Я не буду говорить о всем известных коралловых рифах, меняющих рельеф океанского дна, направление течений, климат и т. д.
Давайте коснемся такого вопроса, как ландшафтообразующая роль травоядных животных. Наша хозяйственная деятельность создает искусственные ландшафты, населенные определенными видами животных: все это довольно однообразно и существует лишь при поддержке человека.
А раньше, когда вмешательство "хомо сапиенс" еще не было столь навязчивым, ландшафт леса или степи формировали, представьте себе, крупные травоядные! И никакого однообразия, наоборот: благодаря им, пейзажи были очень живописны... Вы видели когда-нибудь саванну и буш?
Корр.: Приходилось.
Акимов: Значит, вы помните разницу между ними. Саванна - это лесостепь с высокой травой, с купами деревьев, например, зонтичных акаций. А буш - сплошной непроходимый кустарник, я видел его во Вьетнаме, на месте сведенных тропических лесов. Нечто колючее и совершенно непроходимое...
Так вот: пока на Земле жили большие стада слонов, носорогов, буйволов, диких лошадей, антилоп и т. д., они потребляли громадное количество зеленого корма. Есть так называемая трофическая цепь организмов; каждый из ее участников должен поглотить на порядок больше вещества предыдущего уровня, чем весит сам. Т. е., чтобы корова поправилась на килограмм, ей надо съесть десять килограммов зелени!
Представляете, какая шла чистка?.. Леса были похожи на нынешние парки, степь не успевала зарастать жестким кустарником. Но человек позаботился об истреблении травоядных - и получил дикие чащи леса, получил буш...
До недавних пор эта "унификация" ландшафтов считалась необратимой. Но в последние десятилетия возникла идея - заменить звено, выпавшее из трофической цепи, новым; истребленных травоядных - специально выведенными видами. В Польше создали примитивную породу лесной лошадки, напоминающей тарпана. Кстати, последнего тарпана на польских землях убил егерь еще в позапрошлом веке...
Корр.: А как создали эту породу?
Акимов: Путем скрещивания, конечно. В крестьянских хозяйствах, в болотах Полесья или Мазовии еще можно найти полесских лошадок, таких низкорослых, похожих на своих далеких предков... Ну, вот: взяли самых "тарпаноподобных" - и вывели... не тарпана, конечно, но его неплохую имитацию. Такие получились лошади приземистые, квадратные... и даже со слабо видимой зеброидностью (полосками) на крупе!
Назвали их "коник-хорс": эти два слова, польское и английское, значат одно и то же - лошадь. Но вот применили "коников" по назначению не в Польше, а в Голландии! Причем, сделали очень интересно: выпустили лошаденок в польдер, - это клочок территории, отвоеванной у моря. Там росли ивы, густой камыш, трава, - в общем, все было очень запущено.
Теперь смотрят, что с годами сделают из "дикого" польдера псевдотарпаны... Когда я там был, уже ходило стадо, голов триста. Живут они там без вмешательства человека, а разбежаться мешают каналы, - вы же знаете, каналы в Голландии везде... Единственное, что тревожит экспериментаторов, - это физиологическая ритмика коней. У диких животных и у домашних - разные сроки деторождения, лактации и т. п.
Дикие-то приспосабливались к ритму природному, годовому, а домашние - к тому, который установил человек. Полесские лошадки слишком долго были одомашненными, и у их потомков ритмика еще разбалансирована. Родятся жеребята морозной зимой, что тогда делать?.. Вот, как Моисей сорок лет водил евреев по пустыне, чтобы вымерло поколение с психологией рабов, - надо и "коников-хорсов" постепенно отучить от навыков доместикации, сделать органической частью природы.
Это один такой пример, как мы пытаемся восстановить стада диких травоядных. Есть другой: туры. Помните, в "Слове о полку Игореве" - "буй тур Всеволод"?.. Во времена Киевской Руси их было множество, на туров охотились под Киевом.
Зверь был внушительный - огромный дикий бык, невероятно сильный, с большими изогнутыми рогами... Теперь туров нет даже в зоопарках; но, опять-таки, остались их отдаленные родичи, быки примитивных пород в украинской или венгерской степи.
Корр.: Как в украинской песне - "воли круторогiі"... Вы не их имели в виду?
Акимов: И их тоже, конечно. Так вот, в одном из монастырей Западной Европы братчики занялись селекцией крупного рогатого скота - и, в конце концов, получили нечто, очень похожее на древнего тура. Бык этот крупный, хоть поменьше зубра, и тоже с устрашающими рогами. Этих псевдотуров те же голландцы на польдерах, громко называемых национальными парками, пытаются "раздомашнить" и сделать новым ландшафтообразующим фактором...
Наконец, лошадь Пржевальского, - между прочим, типичный тарпан... В заповеднике Аскания-Нова, в Херсонской области, пржевальцев явное перепроизводство, их буквально уже негде содержать. Их вовсю продают зоопаркам, но это вопроса не решает...
Когда стали у нас заниматься травоядными, как залогом равновесия в природе, - решили небольшой табун лошадок Пржевальского, двадцать голов, завезти в Чернобыльскую зону. Сейчас мало где на Украине есть подобная глушь. Представьте, прижились, размножились, - сейчас уже голов тридцать. Волкам дают отпор, чувствуют себя хозяевами... Но, надо сказать, пржевальцам легче, чем "коникам-хорсам". Их никто не одомашнивал, восстанавливать сломанный ритм жизни не надо.
Вообще, надо сказать, что одомашнивание животных иногда приводит к самым настоящим курьезам. В Новосибирске академик Беляев работал с песцами - хотел сделать из них домашних животных, чтобы жили в усадьбе и всегда были под рукой. И знаете, песцы ничего не имели против!
Они у Беляева скоро стали совершенно ручными, как собаки. Но при этом - вдруг стали терять свою пушистость, приобрели какой-то неприятный вид; а главное - у прирученных песцов хвосты стали закручиваться, как у лаек! Сами понимаете, - ценны ли такие хвосты для тех, кто заготовляет пушнину...
Отчего такое происходит? Однозначного ответа пока нет. Но - удивительное дело! - у лошади Пржевальского, как только ее пытаются содержать в неволе, через одно-два поколения появляются признаки домашней "сивки-бурки"!
Вдруг появляется звездочка во лбу, жесткая короткая грива удлиняется и начинает ложиться; вытягивается туловище, что вообще характерно для одомашненных копытных... Может быть, удастся понять это явление, изучив его молекулярно-генетический механизм. Исследования генома пржевальцев ведутся и в Киеве...
Экспансия животных происходит непрерывно
Но давайте перейдем от крупных животных к вашим непосредственным "подопечным" - беспозвоночным. Что интересного
в их мире?
Акимов: Там все интересно. Я расскажу об одном направлении работы зоологов с беспозвоночными. Это - поиск способов использования одних организмов для борьбы против других, например, против вредителей сельскохозяйственных культур. Вы же понимаете, что биометоды куда более чисты и экологичны, чем химия...
Сейчас происходят глобальные изменения в зоогеографии, и довольно опасные. Человек настолько бесцеремонно ведет себя на планете, что нарушает границы обитания видов.
Нелегальных мигрантов отлавливают не только наши доблестные пограничники, но и работники экологических служб! Я имею в виду отлов завозимых насекомых-вредителей, которые могут здесь прижиться и натворить массу бед. Взять хотя бы колорадского жука...
Корр.: Ну, это классика!
Акимов: Это уже хрестоматия, но я расскажу вам кое-что новое об этих полосатых жучках. Их завезли к нам очень давно, еще до Первой мировой войны.
У себя в Колорадо они привыкли питаться дикими пасленовыми, - а в Европе, поскольку здесь нет таких растений, перешли на культурные сорта картофеля. Привыкли, "перестроились"... и вот, когда энное поколение колорадских жуков попало из Европы обратно в Америку, оно там накинулось на картофельные плантации! Старая Европа многому научит. Их же "подарок" вернули с лихвой...
В науке о живом есть такое понятие: линии Уоллеса. Этот натуралист, современник Дарвина, разделил всю планету на биогеографические "царства", зоны, обитатели которых резко отличаются друг от друга: евразийское "царство", африканское, австралийское и т. д.
Но чем дальше, тем чаще "подданные" этих "царств" пересекают границы - те самые линии Уоллеса. Транспортные потоки стали уж очень интенсивными - и на суше, и на море, и в воздухе... У нас ежегодно описывают с десяток "новых" видов, а потом спохватываются: виды-то известные, только из других "царств": не узнали "в лицо"!
Корр.: Журнал "Вокруг света" писал о ротане-головешке - ужасной рыбе-"иммигрантке", истребляющей все живое в наших водоемах. Знаем о новом нашествии малярийных комаров из Африки в Америку, о таком же путешествии африканских пчел-убийц...
Акимов: Экспансия животных происходит непрерывно. Вот вам еще один, менее известный пример. В Индонезии, вообще, в Юго-Восточной Азии живет такое насекомое - восковая пчела, для людей практически бесполезная. У этой пчелы был паразит - клещ варроа.
Клещ очень крупный; если на месте пчелы представить человека, то клещ будет размером с болотную черепаху... Этот самый варроа, как положено, откладывал свои яички на личинку пчелы; из яичек выходили личинки клеща и начинали высасывать питательные вещества из своего "хозяина". Но однажды клещ варроа вдруг оказался на другой пчеле - привычной нам, живущей на пасеках! А почему?
Ареалы обитания пчел совпали, перекрыли друг друга на Дальнем Востоке. Говорят, и человек помог: пчеловоды переставляли рамки с зараженными пчелиными семьями в другие ульи... На новом "хозяине" клещ почувствовал себя еще более уверенно, чем на старом, поскольку тот не обладал защитными механизмами против паразита! Началась просто панзоотия, пчелиный мор.
Он стал шириться от Тихого океана к западу, ворвался в Сибирь, докатился до Европы, начал завоевывать Новый Свет. Клеща варроа сегодня нет только в Австралии и Новой Гвинее... по крайней мере, если верить публикациям; но думаю, что он и там уже есть. Убытки огромные. Поначалу никто ничего не понимал: гибнут пасеки, на протяжении двух-трех лет рой вырождается полностью! В одном только СССР потери были миллиардные...
Корр.: В данном случае, что значит - вырождается?
Акимов: После того, как личинку сосет десяток клещей, из нее если и выходит пчела, то ослабленная, нежизнеспособная. А у нее уже, скорее всего, и вовсе не будет потомства...
Но я вам лучше расскажу о действительно всепланетном бедствии, спровоцированном человеком. О таком нарушении всех мыслимых норм и границ, что мы даже не представляем себе его отдаленных последствий. И подарила нам его молекулярная биология...
Корр.: Наверное, вы о растениях с измененным генетическим кодом?
Акимов: И о растениях, и о животных. Молекулярно-генетическое преобразование организмов. По своим масштабам эта акция может быть сравнима только с применением атомной энергии в мирных целях. Когда открывали первые атомные электростанции, никто понятия не имел, как выводить их из эксплуатации после того, как они отработают свой ресурс. Кое-чему научились только на горьком опыте...
То же самое сейчас в области, о которой мы говорим. По всему миру создаются все новые и новые генно модифицированные сорта и породы; но никто не знает, как они себя поведут в реальных биоценозах, чем это грозит природе! Мы предполагаем, что наши создания не выдержат конкуренции с природными организмами, выстроенными за миллионы лет эволюцией.
А если выдержат? А если станут конкурентоспособными, агрессивными?.. Есть такое понятие - горизонтальный перенос генов. Гены из одних организмов могут проникать в другие; это происходит, скажем, в результате вирусных инфекций... И такое явление далеко не безопасно. Поясню на примере: генно модифицированный картофель содержит ген вещества, которое убивает колорадского жука.
Ну, во-первых, раз это яд, то он убьет и всякое другое насекомое, если оно вздумает поесть картофельных листьев. Во-вторых, такой ген может быть горизонтально перенесен в иные растения, хотя бы пасленовые. И вот, начинают отравляться ни в чем не повинные виды... Опять же, дальние последствия подобного вмешательства в природу мы представить не можем...
Вообще, насколько важны все эти цепочки биологической взаимозависимости, в забавной форме показывает один анекдот - английский, еще времен Дарвина. Почему, чем больше в Англии вдов и старых дев, тем выше боеспособность королевской кавалерии?
А вот почему. Вдовы и старые девы держат кошек; кошки поедают мышей; мыши разоряют шмелиные гнезда, а шмели опыляют клевер, которым питаются лошади. Чем меньше мышей, тем больше шмелей; чем больше шмелей, тем лучше растет клевер и, значит, тем более сыты и здоровы кони королевской кавалерии...
Нельзя выпускать генетического "джинна" из "бутылки", то есть, из лаборатории, не зная, как он себя поведет и сможем ли мы его остановить...
Корр.: Кстати, о джиннах. Если верить прессе, Киев скоро подвергнется нашествию весьма опасного создания - каштановой моли. Ее-то можно остановить? Что это вообще такое?
Акимов: Ну, обнаружили ее относительно недавно. Крохотная бабочка, размером в половину обычной платяной моли... Прошлым летом еще в июне на трассе Киев-Львов каштаны вдруг начали сбрасывать листья, некоторые деревья оголились, словно глубокой осенью. Присмотрелись к оставшимся листочкам, а они - больные, изуродованные, с желто-бурыми пятнами! Наконец, нашли "преступника", эту самую моль.
Вид, для науки достаточно новый, - ее обнаружили в 1985 году в Македонии, - однако имеющий громкую и дурную славу: в Западной Европе эта бабочка уже стала настоящим бедствием. Вот, в сентябре прошлого года немецкая газета "Берлинер цайтунг" писала: "Осенью в Берлине повсюду начали цвести каштаны. Эксперты настроены очень пессимистично.
Они полагают, что в ближайшие годы погибнет примерно 60 тысяч берлинских каштанов". Это от моли! Каштан цветет не в положенное время, если ему плохо... Во Франции уже тратят от пяти до 30 долларов на защиту каждого каштанового дерева, в Бельгии - с помощью спутников составляют карты пораженных зон...
Ее полное название - каштановая минирующая моль. Минами в старину называли подкопы, подземные ходы под укрепления противника. В эти ходы закладывали пороховой заряд - и взрывали... Помните, об этом поют бродячие монахи в "Борисе Годунове": "Как во городе было во Казани"?.. Так вот, моль прогрызает весь лист подобными ходами, а последствия равняются взрыву...
Моль, честно говоря, странная, какой-то экзотический вредитель; не иначе, как ее завезли издалека. Надежной защиты от нее пока нет и не предвидится. Каштановая моль холода не боится, зимует в опавших листьях. Все не сожжешь... Если средство не будет найдено достаточно оперативно, каштаны в Киеве могут остаться только на городском гербе!
Корр.: Давайте поговорим еще немного о высших животных. Что интересного, необычного может рассказать зоолог, скажем, о млекопитающих?
Акимов: Бесконечно много и интересного, и необычного, и просто фантастического. Возьмем хотя бы обыкновенных домовых мышей. Казалось бы, ну что нового можно узнать о зверьках, рядом с которыми человек живет уже столько тысяч лет! Однако лишь в ХХ веке стало известно, что у мышей есть... общество, причем, с жесткой иерархической структурой.
Выяснили это следующим образом. В 40-х годах один английский исследователь, Кендалл, решил заняться тем, чем люди, собственно, никогда всерьез не занимались: досконально изучить поведение мышей. В одном пустующем храме рассыпали по полу зерно. Взяли некоторое количество мышей и приклеили им номера на спинки; потом зверьков пустили в зал. А Кендалл сидел на хорах и в бинокль наблюдал за перемещениями мышей.
И обнаружил, что между ними есть общественные отношения! Причем, далеко не "демократичные". Существует некая пирамида: на вершине ее находится самый крупный, сильный и агрессивный самец. Его называют доминантом. Чуть ниже доминанта - два его "заместителя", субдоминанта... Речь идет только о самцах: самки у мышей являются "призами" для иерархов и в общественной жизни не участвуют.
У субдоминантов есть свои "замы" или помощники, субдоминанты второго порядка: их уже не двое, а значительно больше... и так далее, по ступеням вниз, вплоть до подошвы пирамиды. А там находятся изгои, или парии, - слабые, искалеченные самцы, мыши с природными недостатками. Ниже нет никого.
Какие же отношения между уровнями? Начнем, опять же, сверху. Два главных субдоминанта все время выясняют отношения между собой - кто ближе к "шефу", у кого больше власти? Одновременно эти покорные и раболепные "замы" исподтишка пытаются свалить доминанта... Ниже происходит то же самое, только по отношению к паре "вице-королей"...
Наконец, изгои уже ни за что и ни с кем не борются. Когда бежит доминант, ему все уступают дорогу. Когда бежит изгой, ему не уступают дорогу даже самки, - а встречные самцы более высокого ранга на него мочатся в знак презрения... Изгои не имеют ни гнезд, ни своих самок. Мыши высших каст обладают одной самкой в одном гнезде, и лишь "сам" властвует над несколькими гнездами и целым гаремом.
Но это ему не в радость. Чтобы поддерживать порядок, доминант все время обходит свои владения и кусает всех встречных. В гнездах его практически не видят, и мышата там - явно не "королевской" крови! Пока монарх странствует и внушает подданным страх перед собой, в гнезда забираются субдоминанты и покрывают "королев"...
Корр.: Как истинный государственный муж, доминант жертвует личным счастьем!..
Акимов: Пожалуй. Во всяком случае, мы видим на примере мышей, как форма власти входит в явное противоречие с ее же содержанием. Правитель не может воспользоваться плодами своего высокого положения, ибо вынужден всю энергию тратить на поддержание власти!
Я не хочу проводить никаких аналогий с человеческим обществом, - но, по-моему, узнав о делах в "мышином государстве", любой здравомыслящий человек и задумается, и засмеется...
* Второе начало термодинамики - иначе, закон возрастания энтропии, т. е., приближения любой замкнутой системы к состоянию равновесия. Если считать земной биоценоз такой системой, он должен не усложняться, а упрощаться; однако, этого не происходит. (Прим. ред.)
** Телеология - учение, приписывающее природным процессам некие цели, определяемые либо высшим разумом, либо внутренними причинами, кроющимися в самой природе. (Прим. ред.)
