Уэльбек закосил под Сорокина [ Редагувати ]

Выход нового романа Мишеля Уэльбека - "Возможность острова" - пожалуй, самое громкое событие французской литературной осени. И дело здесь не только в художественных достоинствах произведения.

Мишель Уэльбек считается писателем номер один современной французской литературы. Помимо того, что его произведения от "Элементарных частиц" до "Платформы" становятся объектом жарких споров, дискуссий, а иногда и судебных разбирательств (как в случае с "Платформой", когда после интервью журналу Lire на Уэльбека подали в суд французские мусульманские общины, обвиняя писателя в расизме и религиозной ненависти), его литературное дарование не вызывает сомнений. Говорят, что он возродил французский "флоберовский" роман и вернул Франции статус серьезной литературной державы. Впрочем, на сей раз Уэльбек оказался в центре внимания и по причинам нелитературного характера.

Права на издание нового романа у издательства Flammarion выкупил издательский дом Fayard за более чем внушительную сумму - 1,3 миллиона евро. Понятно, что после этого рукопись романа хранилась как государственная тайна. Сам писатель отказывался давать интервью, а издатели ограничивались лишь скупыми словами, что новое произведение Уэльбека - нечто из ряда вон выходящее. Однако незадолго до начала продаж то ли по упущению, то ли с дозволения издателей достоянием некоторых известных критиков стали ксерокопии романа. Начальный тираж "Возможности острова" составил 200 тысяч экземпляров (у нас таким тиражом даже Акунин не выходит). Через неделю было допечатано еще 50 тысяч. Гонкуровская премия (если таковую получит Мишель Уэльбек) способна удвоить тираж. Кроме того, роман почти одновременно с французским изданием выходит в Великобритании, Испании, Италии и Германии.

"Возможность острова" французскую критику скорее разозлил, чем заинтриговал. Роман прочли с пристрастием и некоторым разочарованием. "Элементарные частицы", соединенные с "Платформой", - вот что в нем увидели литературные специалисты, или все того же Уэльбека с набором его обыкновенных тем: старение, сексуальное томление, тоска, одиночество человека в мире потребления, усталость и усталый цинизм, закат Европы и сумерки природы. Хотя чего принципиально нового можно было ожидать?

Роман написан внушительно, нарративный дар Уэльбека впечатляет. Но вот что странно. Мишель Уэльбек выглядит этаким подростком, которому Бог дал незаурядный художественный талант. Весь социальный нигилизм Уэльбека (на сей раз главный герой - шоумен Даниэль, выступает со сцены со скетчами собственного сочинения, нарушая все возможные моральные и этические табу) - смотрится как выходки обиженного недоросля. И депрессия Уэльбека тоже скорее пубертатного свойства. Герои его не взрослеют, не могут понять ни зрелости, ни старости. "Жизнь начинается в пятьдесят лет, но прежде она заканчивается в сорок" - эта фраза едва ли не ключевой мотив романа.

Этим настроением и навеяна фантастическая тема клонов - благодаря Владимиру Сорокину для отечественной публики отнюдь не новая. В романе Уэльбека Даниэль вступает в некую квазирелигиозную секту. После пятидесяти лет, почувствовав приближение старости, члены секты кончают жизнь самоубийством, оставив после себя жизнеописание и образец ДНК для последующего клонирования. Достигнув пятидесятилетия, клон в свою очередь самоубивается, предварительно написав биографические записки, которые переходят к следующему клону. Жизнеописание Даниэля-1 читают клоны Даниэль-24 и Даниэль-25. Читают и комментируют.

В отличие от Владимира Сорокина подсознание Уэльбека не заражено советским прошлым, не хранит памяти о великих экспериментах большевистского тоталитаризма. Он не озабочен клонированием гениальности, как автор "Голубого сала" и "Детей Розенталя", это скорее клонирование чистого экзистенса, без эмоционального существования. Клоны Уэльбека не знают ни смеха, ни слез, ни страданий, ни радостей, ни горестей. Они являются на свет путем синтеза ДНК в возрасте 18 и пребывают в равнодушном созерцании, дожидаясь прихода Елогима, космического носителя вечности. "Добро пожаловать в вечность" - так начинается роман Уэльбека. Впрочем, это не приглашение, а скорее - диагноз. Вечность, которая по безысходности ни в какое сравнение не идет с античным царством теней. Вечность, в которую, по Уэльбеку, неумолимо скатывается человечество.

Николай Александров, Известия