Антипротестный иммунитет [ Редагувати ]

27 ноября в Донецке власти разогнали акцию протеста ликвидаторов аварии на Чернобыльской атомной электростанции. При ликвидации палаточного городка погиб один из протестующих. Но эта смерть не привела к массовым протестам. Власть выработала собственный алгоритм поведения с протестующими.

Выработали алгоритм

Вечером 27 ноября в Донецке во время разгона акции протеста погиб один из митингующих. Началось все с того, что около 30 лиц в штатском, не предъявив никаких документов, ворвались в палаточный городок и свалили большую палатку, в результате чего пострадал один человек. "Нашего товарища затоптали. Он сейчас тяжелом состояние лежит в скорой помощи… Большую палатку залили водой" - сообщил руководитель областной общественной организации "Чорнобиль-Єдність" Николай Гончаров.

Милиционеры поспешили откреститься от своего участия в произошедшем. "В 19:15 была предпринята попытка демонтажа палатки, которая принадлежит МЧС. Попытку предприняли сотрудники МЧС, о чем заранее предупредили милицию", - сообщил руководитель Центра по связям с общественностью Управления МВД в Донецкой области Игорь Демин. Он подтвердил смерть одного из чернобыльцев. "Один из граждан, который находился возле палатки, обратился в скорую помощь и через 10 минут скончался. Никакого противостояния меду милицией и чернобыльцами не было. Милиция просто организовала живой коридор, чтобы выпустить скорую помощь, которую не выпускали "чернобыльцы"", - подчеркнул глава пресс-службы. По словам "силовиков", смерть Геннадия Кополева – так звали погибшего шахтера-инвалида – трагическая случайность, а не преднамеренное убийство.

Чернобыльцы думают по-другому. "Мы никуда отсюда не уйдем, пока не приедет Шишацкий (глава Донецкой государственной областной администрации). Произошел открытый, нескрываемый бандитский беспредел. Власть показала свое истинное лицо", - сказал в ночь на 28 ноября Гончаров. При этом, по его словам, милиция видела, как погибал шахтер, отдавший свои лучшие годы Родине. "Вот здесь, на этом месте, стоял, присутствовал при совершении этого террористического акта, по другому не назовешь, и бандитизма, начальник УВД города Донецка Седнев Юрий Владимирович. И у меня состроялся с ним серьезный разговор. Он якобы говорит: "Мы не знаем, кто эти люди". При нем совершили это преступление, при нем грузили палатку в машину, и он ничего не предпринял. И здесь по всему периметру палатки стояли сотрудники милиции, и благословляли тот бандитизм, который совершался в отношении нас", - передает слова Гончарова "Остров".

Пока "чернобыльцы" не собираются покидать место протеста. Смерть товарища их только обозлила. Что касается остального населения Украины оно пока пассивно. В подобных условиях началась революция в Ливии. В нашей же стране пока все достаточно тихо. Лишь привычное возмущение в интернет-среде. Похоже, власти выработали свой алгоритм работы с недовольными. И он весьма успешно действует. Заключается этот алгоритм в том, что акции протеста с самого их начала никто упорно не замечает. Их пытаются лишь "словесно" замять. К "силовому" варианту прибегают лишь тогда, когда от протеста "устают" в СМИ, он перестает быть главной темой выпусков новостей и эта информация приедается населению. Так было, в частности, с участниками войны в Афганистане и ликвидаторами аварии на ЧАЭС в Киеве. В конце октября их пытались "заговорить", суля "золотые горы". Позже – перестали обращать внимание. И лишь тогда, когда от протеста подустали в том числе и сами протестующие, объявив о перерыве в акциях, к действиям приступали "силовики". И пока нет убедительных примеров того, как власти прислушиваются к требованиям протестующих. Схема действует. И причина тому отчасти – в природе последних протестов.

Спринтеры от протестов

Если сравнивать украинские протесты последних лет с легкой атлетикой, можно с уверенностью сказать, что на смену стайерам – выносливым бегунам на длинные дистанции, пришли спринтеры – бегуны на дистанции короткие. Если раньше в Украине протесты могли быть довольно долгими и как правило заканчивались силовой развязкой или удовлетворением требований протестующих. Как пример можно привести ту же "революцию на граните", когда благодаря постоянной, неугасающей активности студентов был смещен глава Совета министров УССР Виталий Масол. Примером акций с силовой развязкой можно назвать "Украину без Кучмы", когда требования протестующих не ослабевали, а поддержка со стороны населения росла. В итоге это вылилось в силовые противостояния 9 марта 2001 года. Но все равно под давлением протестующих президент Украины Леонид Кучма вынужден был отправить в отставку министра внутренних дел и главу СБУ. Ну и естесственно, наиболее хронологически близкий пример - Оранжевая революция, 7-ю годовщину которой Украина отметила на минувшей неделе. После нее ситуация кардинально изменилась.

Политики, пришедшие к власти на волне народного гнева, дискредитировали само понятие протеста. Кроме того, появился и стал набирать силу своеобразный "бизнес" – "акции протеста", в которых митингующим платятся деньги. Квинтэссенцией подобных акций можно считать мероприятия, проводимые "Общевойсковым союзом" экс-нардепа Олега Калашникова, в которых принимают участие несовершеннолетние, студенты и люди, словно сошедшие с объявлений "Их разыскивает милиция". Из Оранжевой революции многие политики сделали неправильный вывод: своих целей можно добиться, если вывести людей на улицы. СМИ не единожды выпускали сюжеты, в которых журналист за деньги организовывал любой митинг, даже с самыми абсурдными требованиями и лозунгами.

Помимо дискредитации самой идеи протеста, за прошедшие годы украинцы потеряли терпение. Если акции "Украины без Кучмы" длились свыше полугода и в конце-концов украинцев хватило на многотысячную акцию протеста и силовое противостояние с властью, то нынешние акции протеста редко держатся неделю. Кроме того, в акциях прошлого представители разных политсил находили консенсус. Так, рука об руку могли идти националисты из УНА-УНСО и социалисты из СПУ. Сейчас же каждая партия стремится сама организовать протест, а на появление иной партийной символики реагирует крайне резко, опасаясь, что оппоненты "пиарятся" за ее счет. В итоге это приводит к тому, что такой совокупной поддержки акций протеста, которая была раньше, уже нет. Кроме того, протесты начали "дробиться". Если раньше политика нынешнего правительства объединила бы всех и по стране прошли бы массовые акции с требованием отставки правительства, то теперь каждая организация или партия решает конкретно свои проблемы: бизнесмены устраивают Налоговый майдан, "афганцы" протестуют против сокращения пенсий, "чернобыльцы" – тоже против этого, но предпочитают действовать обособленно. Националисты выясняют, кто больший, а кто меньший украинец, и охотно протестуют против красных флагов в том же Львове. Коммунисты – протестуют против нынешней власти и националистов. В итоге, люди, имеющие общего оппонента – разъединены и их протесты легко погасить.

Кроме того, обращает на себя внимание и тактика поведения многих протестующих. Им достаточно небольших уступок от власти. Даже в случае с Донецком: после смерти товарища "чернобыльцы" требуют, чтобы прокуратура начала дело против "силовиков" по обвинению в убийстве. ГПУ, которая является таким же органом власти, как и МВД и МЧС, сотрудники которого якобы сносили палатки, вряд ли будет сильно преследовать своих "братьев в погонах". Дело начать – не хлопотно. Но довести его до конца и наказать виновных – другой вопрос. Как показывает делопроизводство в независимой Украине, некоторые расследования могут длиться годами и так ни к чему и не привести. А украинская власть еще не раз воспользуется неумением украинцев протестовать.