"Зону отселения" продолжают обживать [ Редагувати ]

Чернобыльская трагедия стала общей бедой Украины, Беларуси и России. Белорусская ситуация имеет свою очевидную специфику, в том числе и в сфере ликвидации последствий радиоактивного заражения причернобыльских земель.

Еще лет пять тому назад казалось, что так называемая "зона отселения" опустела окончательно и бесповоротно, но сперва началось хозяйственное освоение этих земель, а затем сюда потянулись те, кто покинул зараженные территории десятилетие назад.

Пашут пока вне пределов оплетенной колючей проволокой зоны. Полевые работы ведут колхозы, до которых доводят задания исполкомы, которым, в свою очередь, спускают планы из центра - из минского "Белого дома". Но помалу заселяются и деревни оказавшиеся в, казалось бы, навсегда опустевшем, 30-километровом периметре Чернобыльской станции. В Бартоломеевке, некогда многолюдной деревне в 500 дворов, жителей год от года прибывает. В большинстве своем это - люди, вернувшиеся сюда из Ветки, местечка в 15 километрах отсюда, которое почему-то считается чистым. Однако самый молодой из бартоломеевцев, 45-летний Андрей Николаев, например, приехал из Латвии - настолько устал он учить латышский и искать себе место в новой, постсоветской жизни. В быту он теперь неприхотлив.

Андрей Николаев, переселенец: "Питаемся макаронами и тем, что выращиваем на наших огородах - картошкой, свекой, а еще - грибами, ягодами..."

Врачи здесь были в последний раз в канун президентских выборов, а представителей власти видели лишь 9-го сентября прошлого года-с избирательными урнами в руках. С тех пор из-за колючки в Бартоломеевке не было никого, сами же местные жители выезжают в большой мир лишь за хлебом и пенсиями. Эти блага цивилизации доступны в покинутой бартоломеевцами Ветке, в самой деревне нет ни электричества, ни телефонов, ни транспорта. Куры да несколько собак-весь наличный бартоломеевский скот. Кормят людей огороды и стариковские пенсии. Еще - лес: грибы и ягоды от радиации не светятся, а потому крестьяне относят их к "условно чистым".

Любовь Балабушкина, переселенка: "Иногда голова болит: от старости или радиации - не знаю. Мы тут собираем лесные ягоды, грибы, хотя и говорят, что они заражены, мы их едим, и ничего - живы пока..."

Оптимизма, несмотря на мрачный антураж, в достатке: восьмидесятилетняя баба Алена даже затеяла в своей хате капитальный ремонт.

Елена Музыченко, переселенка: "Не верю я в эту радиацию, она не пахнет. А тех, кто перехал - вон, постоянно в гробах привозят, там все непривычное - и климат, и жизнь..."

Жизнерадостные бартоломеевцы осели здесь всерьез и надолго, и, похоже, намеряли себе сто лет жизни. В самом селе любой приезжий готов в это поверить, но за околицей - шоссе с грозными знаками, обочина дороги, на которой счетчик Гейгера истошно воет, и, наконец, колючая проволока.