Helsingin Sanomat: Свобода слова попала под скорый суд [ Редагувати ]

Автор статьи - оператор сервера, на котором действовал в Финляндии сайт "Кавказ-центра"

Так называемые "чеченские страницы" были закрыты в Финляндии на прошлой неделе. Формально это произошло по доброй воле, но, с другой стороны, "добровольность, собственная инициатива" - понятия, пожалуй, довольно растяжимые, если принять во внимание, что представители госбезопасности (Финляндии) несколько раз настоятельно рекомендовали закрыть страницы.

Министр иностранных дел Эркки Туомиоя пишет на своем сайте, что, получив информацию о начале функционирования таких страниц, "мы незамедлительно приступили к действиям для их закрытия".

Исполняющий обязанности руководителя финляндской полиции госбезопасности Ханну Мойланен сообщил, со своей стороны, что мероприятия полиции госбезопасности получили поддержку правительства на высоком уровне (см. газету "Хельсингин Саномат" от 14.10.2004).

Никто не указал, да и не пытался указать, что конкретно в содержании страниц является нарушением закона. По информации, опубликованной в прессе, работники фирмы TeliaSonera понаблюдали за страницами ровно сутки - 24 часа - и не нашли признаков, основываясь на которых страницы надо было бы закрыть.

Да я и сам уловил, беседуя с полицейскими - представителями госбезопасности, что у них нет четкого представления о различиях между публикацией новостей и выражением мнений. Они также не уяснили суть отношений между так называемыми чат-страницами и сетевым изданием в свете закона о свободе слова.

Все это затрагивает свободу слова. Свобода слова предусматривает, конечно, и определенные ограничения: в законе есть установления о преследовании за нарушения закона о свободе слова. Запрещено разжигать межнациональную рознь, необходимо уважать права и честь личности и т.д. Предварительной цензуры в Финляндии не существует.

По моим представлениям, подобные вопросы не входят в компетенцию министерства иностранных дел, но, по-видимому, эта сфера подпадает под функции министерства внутренних дел и министерства юстиции.

Если работающие в этих министерствах чиновники узнают о возможном нарушении закона, гарантирующего свободу слова, то они должны расследовать это дело, может быть - выдвинуть обвинение, и, в итоге, суд примет решение о том, как квалифицировать произошедшее, т.е. признает или не признает состав преступления.

Но данная схема не была в этом случае применена: вопрос был рассмотрен в ускоренном судебном варианте. Министр иностранных дел принял решение о том, что нарушение закона имеет место, и сотрудникам полиции оставалось только привести приговор в исполнение незамедлительно.

Исполняющий обязанности шефа полиции госбезопасности заявил, что "в данном случае речь идет о деятельности, которая, учитывая международные рамки, определенным образом неблагоприятна Финляндии". Если перевести на более понятный язык, то это означает коротко говоря: России это не нравится.

Министр иностранных дел пишет на своем сайте, что реакция России на появление подобных страниц была бы обоснованной и понятной другим, но Финляндия успела предусмотреть такую возможную реакцию. Не "финляндизация" ли это сегодняшнего дня, а ведь этот термин появился в те годы, когда на мировой арене было два германских государства и СССР был в силе"

Климат в СМИ России заметно похолодел, стал более негативным за последние годы. Все телевизионные каналы - под контролем государства, как и почти все радиостанции и печатные издания. Свободы слова в западном понимании там нет, гласность осталась в истории.

Правильно ли то, что мы в Финляндии, на нашей территории чиним препятствия для осуществления свободы слова в России" Или это определенный сигнал, который наш министр иностранных дел хотел бы направить России: пусть будет по-вашему как в России, так и в Финляндии"

Многие другие государства Европы пытаются повлиять на развитие России совершенно другими, противоположными способами.

Кроме юридического и политического аспекта у этого случая есть и моральная сторона. В Чечне продолжается геноцид. Происходит гуманитарная катастрофа, подобной которой по масштабам не было в послевоенной Европе.

По данным правозащитных организаций, почти треть чеченцев - примерно 250 тысяч - погибла, а половина оставшихся в живых живут как беженцы за пределами границ своей страны.

По некоторым подсчетам, среди погибших - более 40 тысяч детей, то есть в сто раз больше, чем погибло детей в Беслане. Я считаю, что в моральном плане вряд ли справедливо лишать этих людей возможности высказывать свое мнение, чтобы их голос был услышан.