The Wall Street Journal: Рождение Украины [ Редагувати ]

"Страшно впасти у кайдани
Умирать в неволi,
А ще гірше - спати, спати
I спати на волi"
Тарас Шевченко, 1845

Всю свою жизнь украинский "кобзарь" призывал свой народ к борьбе, однако, как показывают эти строки, в конце концов отчаялся "разбудить" соотечественников. Будущие поколения разделяли разочарование Шевченко. Какие бы страдания им ни причиняли, какую бы жестокость не проявляли их угнетатели - будь то российские цари или коррумпированные постсоветские правители - украинцы, как правило, безропотно переносили все невзгоды. Но в прошлом месяце все изменилось.

"Оранжевая революция" - именно этот, совершенно нетипичный для славян цвет выбрали для себя сотни тысяч демонстрантов, протестующих против авторитарного режима - показала, что любой народ способен избавиться от оков прошлого. Ее очевидный успех знаменует собой превращение украинцев в нацию - и многое другое.

Своей бескровной борьбой за демократию украинцы поддержали дух 1989 года. Виктору Ющенко - лидеру оппозиции, ставшему жертвой намеренного отравления диоксином (как показали обнародованные в эти выходные результаты анализов), и фавориту повторного голосования, назначенного на 26 декабря после отмены результатов ноябрьских сфальсифицированных президентских выборов, удалось объединить свой народ. Украинцы, к которым их братья с севера зачастую относились покровительственно, преподали россиянам, которых Кремль все крепче сжимает в объятиях авторитаризма, н аглядный урок народного суверенитета. Вот уж воистину - история не скупится на сюрпризы.

Но кто такие украинцы? И что такое Украина? Ответы на эти вопросы много лет вызывали горячие политизированные споры. Многие россияне и по сей день отрицают существование отдельной украинской нации. Поляки - главные конкуренты России в борьбе за эти плодородные земли - традиционно рассматривали ее как собственное восточное приграничье: в буквальном переводе "Украина" означает "окраина". Россияне до сих пор говорят "на Украине", а не "в Украине", тем самым признавая за ней лишь территориальную идентичность. Учитывая все это, 1 декабря 1991 году, когда Украина впервые в истории обрела независимость, ее новые лидеры распорядились, чтобы по-английски название их страны писалось просто "Ukraine", без пренебрежительного артикля "the".

"Каждого образованного украинца лишь одно-два поколения отделяет от дома приходского священника или крестьянской избы", - заметил как-то украинский историк Иван Лысяк-Рудницкий. В отличие от других славянских народов, у украинцев объединяющее чувство особой национальной идентичности в 19 веке формировала интеллигенция - в надежде на то, что когда-нибудь они создадут собственную государственность. "Подобно полякам... украинцев отличает индивидуализм, а русских - коллективизм", отмечал в 1861 году Николай Костомаров - историк-украинец, живший в Петербурге - оспаривая традиционное мнение, существовавшее в царской (да и сегодняшней) России. События последних трех недель, наконец, подтвердили этот вывод. Иначе, как улыбку истории, нельзя воспринять и тот факт, что президенты Польши и Литвы - некогда эти страны, объединившиеся в Речь Посполиту, правили Киевом - прибыли в украинскую столицу, чтобы убедить действующего президента Леонида Кучму пойти на компромисс с демократами (в отличие от россиян, поляки сегодня - твердые сторонники украинской независимости).

Но было бы ошибкой предполагать, что украинская национальная специфика заключается лишь в крестьянском фольклоре. Когда Михаил Грушевский [(1866-1934), украинский историк и политик - прим. перев.] выбросил лозунг "Украина для украинцев", другие предпочитали иную формулу: "Украина для всех ее граждан". В конечном итоге, государство, родившееся в 1991 году, к всеобщему удивлению, строилось именно на принципе гражданства, а не этнической принадлежности. Альтернативы этому просто не было. По своим размерам новая страна превосходила самые несбыточные мечты националистов - она простирается от бывшей польской Галиции до Донбасса с преимущественно русским населением. По территории новая Украина равняется Германии и Британии вместе взятым, а ее население составляет почти 50 миллионов человек, представляющих 16 этнических групп. Никто не в состоянии обеспечить единство такой страны на основе узколобого украинского национализма.

Процесс национального строительства в последние 13 лет проходил отнюдь не гладко. Первая национальная валюта - карбованец - обесценивалась с такой скоростью, что банкноты перерабатывались в туалетную бумагу. Обогащалась лишь немногочисленная элита: больше всего черных "Мерседесов" в Киеве можно было видеть у правительственных зданий. Остальное население страдало от последствий десятилетней экономической депрессии. Господин Кучма, играючи, подтасовывал результаты выборов и манипулировал прессой. Ошеломленные иностранцы только удивлялись: почему эти люди не сопротивляются? Теперь, учитывая опыт последних недель, можно сказать, что гражданское общество в стране развивалось куда быстрее, чем казалось большинству наблюдателей, и, когда в ноябре наступил решающий момент, оно хотело и могло сказать: "Пора!" (именно такое название носит студенческая политическая организация на Украине).

С получением Украиной независимости прекратился и отток лучших умов и талантов в Москву или Вену. Юлия Тимошенко - ярая сторонница Ющенко и вероятный кандидат на пост нового премьер-министра страны - после 1991 года сделала головокружительную карьеру. В июне 1996 года, в своем первом интервью эта стеснительная женщина с вьющимися волосами рассказала мне, что годовой доход управляемой ею компании "Единые энергосистемы Украины" достиг 5 миллиардов долларов - в тот момент это составляло 10% ВВП страны. Три года спустя госпожа Тимошенко - в дорогом деловом костюме, с волосами, собранными в пучок - излучала уверенность, и, подобно президенту Кучме, успела освежить основательно подзабытый украинский. Теперь она была уже не провинциальным олигархом с русскоязычной Восточной Украины: оставив бизнес, госпожа Тимошенко окунулась в политику. "К сожалению (эта оговорка прозвучала не слишком искренне), чтобы обеспечить реальные перемены, нужна реальная власть, - объясняла она, намекая на будущие изменения. - И за эту власть я буду бороться всегда. Всегда".

После этого она работала в правительстве Кучмы, ненадолго угодила за решетку (по уголовным обвинениям, связанным с ее бизнесом), и, наконец, стала лидером демократической оппозиции. Во время "оранжевой революции" сорокачетырехлетнюю госпожу Тимошенко (светлые волосы заплетены в традиционную украинскую косу) всегда можно видеть рядом с господином Ющенко. Она подталкивает этого бывшего банкира, пользующегося репутацией человека нерешительного, к твердым и радикальным действиям. Сегодня ее обожают избиратели с Западной Украины, некогда называвшие Тимошенко предательницей. Магнат - диссидент - революционерка: такая вот карьера современной украинки.

Если через две недели господин Ющенко одержит победу - а на это указывают данные социологических опросов - им с госпожой Тимошенко придется сдерживать недовольство народа, наступающее после каждой революции. Но за последний месяц изменилась сама суть Украины - и я страстно надеюсь, что эти изменения, как круги по воде, распространятся и за ее пределы. Гданьск, Прага, Вильнюс, Белград, Тбилиси, а теперь и Киев: еще одна "гражданская" революция, единственными жертвами которой стали нелегитимные и коррумпированные правители. У Шевченко есть и такие слова: "Кров'ю волю окропіте". Каким же анахронизмом они сегодня звучат!

Мэтью Камински (Matthew Kaminski), 14 декабря 2004