Путин: у терроризма нет национальности [ Редагувати ]

Горе пришло и в украинские семьи. Трое наших сограждан, находившихся в заложниках "Норд-Оста", погибли. Четыре - до сих пор находятся в больнице. О судьбе еще одного человека ничего не известно.

Из почти четырех десятков наших соотечественников, побывавших в плену у террористов, в Украину вернулось пока только 5 человек. Среди них - 14-летний Кирилл Головенко, о котором мы рассказывали в прошлой программе. Все это время сотрудники украинского посольства в России поддерживали прямую связь с Киевом. Глава государства лично поблагодарил их за проявленную заботу о согражданах.

Впрочем, нельзя сказать, что московские события в Украине оценивают однозначно. Народный рух Украины требует от властей страны поставить перед Россией вопрос об ответственности за гибель людей, БЮТ заявил о намерении пикетировать консульство России во Львове, требуя доказательств правомерности действий российских спецслужб. А УНА-УНСО планирует создать общество "Украина-Чечня" и восстановить деятельность Чеченского информационного центра.

Реакция Кремля на подобные заявления последовала незамедлительно. И о том, насколько решительно будет действовать Москва на внешнем фронте, продемонстрировал кризис в отношениях между Россией и Данией.

Кремль обвинил Копенгаген, ни много ни мало, в поддержке международного терроризма. Причина - Всемирный чеченский конгресс, который прошел в датской столице. Запретить проведение форума датчане отказались. Но все же арестовали Ахмеда Закаева - представителя президента непризнанной Ичкерии.

Российские власти считают, что он причастен к организации мятежа, созданию незаконных вооруженных формирований и убийству работников милиции и обещает предоставить неопровержимые доказательства уже на следующей неделе.

Пока же Москва угрожает Копенгагену гаагским трибуналом. Российские политики даже намекают, что государство может... оказаться в одном ряду со странами изгоями.

Не менее решительно настроены российские политики действовать и в отношении Чечни. Министр обороны России Сергей Иванов уже заявил журналистам, что все планы по сокращению группировки российских войск в Чечне остановлены.

После 30 октября наверняка никто бы особо не удивился, если бы российский президент объявил чеченским террористам войну на уничтожение. Скорее наоборот, ведь именно такой была реакция Кремля на рейд Басаева в Дагестан, на взрывы домов в Москве, Буйнакске и Волгодонске.

Но Владимир Путин не стал поддаваться эмоциям. После совещания с силовиками он дал понять, что у терроризма нет национальности.

Почему Путин ни словом не обмолвился о национальной принадлежности боевиков - можно только догадываться. Возможно, президент не хотел подливать масла в огонь межнациональной розни. Отношение русских к чеченцам и без того оставляет желать лучшего.

Опросы общественного мнения свидетельствуют, что за депортацию их из Москвы на историческую родину выступает почти половина жителей российской столицы.

"Не все чеченцы - террористы. Но знаете, лучше пусть не будет ни одного чеченца, чем на 10 чеченцев будет 2 террориста. Лучше пусть вообще чеченцев не будет - ни хороших, ни плохих".

Но дело, очевидно, не только в этом. Чеченский терроризм теперь рассматривается как элемент международного. На связь между доморощенными боевиками и "Аль-Каидой" Кремль намекал и раньше. Достаточно вспомнить реакцию Путина на события 11 сентября 2002 года.

Но Запад Москве не слишком верил. В европейских и даже американских СМИ чеченские террористы именовались, в крайнем случае, сепаратистами, а как правило - "повстанцами" или борцами за свободу. И даже 23 октября 2002 года в общем-то не убедило европейских политиков в правильности российской позиции. Проведение Всемирного чеченского конгресса в Дании - ярчайшее тому доказательство.

Дмитрий Рогозин, председатель Комитета по международным делам Госдумы России: "В мировой политике так - пока жареный петух не клюнет, никто и не почешется. Что, необходимо, чтобы в Европе были захваты такие же заложников, чтобы они что-то поняли. Это их проблемы, их морали. Главное, чтоб мы это понимали, что для нас это большая проблема".

Тем не менее, в белокаменной не теряют надежды на создание международной антитеррористической коалиции, которая поддержит Россию в борьбе с чеченскими боевиками.

Сергей Марков, директор Института политических исследований: "Сначала Россия боролась с терроризмом одна. При весьма скептическом отношении США и Европы. Потом, когда они, прежде всего США, с этим столкнулись, они сразу поняли Россию и начали сотрудничать. Если европейские политики будут поддерживать террористов, конечно, это приведет к обострению отношений. Но мы видим, что Европа отходит понемногу от двойных стандартов и деления террористов на плохих и хороших".

И все же, чтобы ни говорил Кремль о связи доморощенных боевиков с мировыми террористическими центрами, совершенно очевидно: люди в масках пришли в Москву не с берегов Персидского залива, а с территории Российской федерации. С той самой, которая в двух тысячах километрах от столицы. Поэтому начинать борьбу с мировым злом придется с поиска ответа на вопрос о дальнейшей политике Москвы в отношении Чечни.

Возможно, чтобы сгоряча не нарубить дров, чеченский вопрос на повестку дня пока не выносят. Ожидается, что план конкретных действий появится после заседания Совета безопасности. Оно намечено на середину ноября. Хотя ждать радикального изменения курса вряд ли стоит.

Сергей Марков: "Я думаю, практически никакого изменения российской политики по Чечне не будет. Поскольку эта политика была взвешенной и правильной. Эта политика была и будет представлять собой сочетание, с одной стороны, военного подавления, точечных ударов по террористическим бандам. Во-вторых, это формирование легитимных местных органов власти. В-третьих, это восстановление социально-экономической структуры Чечни, чтобы вернуть цивилизованную жизнь".

Максим Дианов, директор Института региональной политики: "Не в Чечне готовилась операция. Поэтому я даже не уверен, что в Чечню будут усиленные войска введены. Думаю, нет. Путин может даже предложить инициативы по прекращению войны в Чечне на новых условиях. Не то, чтобы мягче они будут или жестче. Они будут просто другие".

Борис Надеждин, депутат Госдумы: "Я надеюсь, у руководства хватит здравого смысла и исторического опыта, ведь все это уже 300 лет продолжается, чтобы принять взвешенные решения. Другого пути, на самом деле, кроме переговоров и выборов нового руководства в Чечне, в общем-то нет".

Асланбек Аслаханов, депутат Госдумы от Чечни: "В Чечне идти некуда дальше. В Чечне все использовано. Все. Кроме баллистических ракет и ядерного оружия. Население в тревоге ждет, что ужесточится. Но там уже до такой степени ожесточено и обесценена жизнь человека - и мирных жителей, и солдат - что там уже ужесточать нечего".

Правда, даже сторонники политического решения конфликта признают: вести переговоры, в общем-то, не с кем. Главный потенциальный переговорщик - президент самопровозглашенной республики Аслан Масхадов - подозревается в причастности к захвату заложников в Москве.

И хотя ответственность за этот теракт уже взял на себя террорист # 1 Шамиль Басаев, россияне не уверены, что Масхадов здесь ни при чем. А фигур, способных повлиять на боевиков и одновременно вести переговоры на приемлемых для Кремля условиях, в Чечне, по сути, нет. Да и не только в Чечне. Это продемонстрировала и трагедия на Дубровке.