"Le Figaro": Война между двумя Украинами [ Редагувати ]
Последние события, разразившиеся на Украине, и которые скоро коснутся и России, легко понять - общественное мнение страны раскололось надвое, и толчком к этому послужили махинации с выборами, к которым приложили руку действующее правительство, службы безопасности и российские власти, оказав поддержку одному из противоборствующих лагерей. Но если задуматься о глубинных источниках украинского кризиса, мы, напротив, оказываемся перед очень сложными реалиями. И, прежде всего, речь о самой украинской идентичности. Ибо Украина в реальности не существует.
Этому слову, которое буквально значит "периферия" отдают предпочтение крайние русские националисты, а также их украинские противники, такие же крайние националисты, а более традиционное обозначение страны "Малороссия" забыто, хотя это наименование более "правдиво". Это старое название кажется неудобным всем, кто забывает, что история России началась в Киеве, а не на Севере.
Название это кажется неудобным еще и по той причине, что оно свидетельствует, что украинская идентичность, с небольшими отличиями в лингвистическом плане, - это вариант русской идентичности. Речь идет не о 'состоявшейся' нации, существующей в пространстве между Россией, Польшей и южнославянскими территориями. И сегодня, русский язык получает гораздо большее распространение в повседневной жизни, особенно в городах, чем украинский язык, на котором больше говорят в сельской местности центральной Украины.
Но история и отсутствие географической стабильности - не помеха, если у страны есть желание присоединиться к тому или иному историческому или культурному проекту. Ирландия, где английский язык играет примерно ту же роль, что и русский на Украине, в то же время всегда ясно высказывала намерение существовать отдельно от Англии во всех сферах, несмотря на культурную близость и многовековую принадлежность к Объединенному Королевству. Подобные настроения сильны на Западе Украины, но ослабевают по мере продвижения на Юг и на Восток.
Парадокс, что объединяет нынешнюю Украину как полу-государство, состоит в существовании двух стремлений, в реальности несовместимых, но сосуществующих в одном и том же пространстве. Первая мечта - мечта украинских католиков-униатов о европейской культуре, некогда прогерманской, ностальгия о Габсбургах. Сегодня взоры униатов обращены на новую Польшу или в сторону братьев-словаков. Они стремятся к поэтапному воссоединению с Европой, с вовлечением других диссидентских республик СНГ, особенно румынской Молдавии и ирредентистской Грузии.
Но поскольку жители Западной Украины мечтают о "великой Украине", территория которой простиралась бы вплоть до Ставрополя, они предпочли смириться с существующими границами, даже смириться с господством бывших коммунистов-русофилов, в то время как в разгар анархии 1992-1993 годов они могли осуществить раздел страны по чехословацкой модели, по границе Российской империи и Австро-Венгрии, существовавшей до 1914 года.
Ибо мечта о великой Украине слишком сильна. Правда, коммунисты-традиционалисты, закрепившиеся в старом промышленном районе Донбасса, полностью русскоговорящем, не менее амбициозны в своем желании сохранить все украинские земли вплоть до Львова и до молдавской и румынской границ. Эти украинцы-русофилы были не менее амбициозны и в Советском Союзе, где они стремились играть достойную роль, и для них разделение украинской территории стало бы жестокой 'ампутацией'.
С двумя несовместимыми мечтами и одной сценой для их воплощения, Украина оставалась неделимой. До настоящего момента. Для этого было достаточно, чтобы вокруг исторической столицы, Киева, сложился политический центр, где был найден компромисс между требованиями украинского самоопределения и сохранением привилегированных отношений с Москвой. Этот киевский центр нашел множество средств выражения для той же формулы компромисса. В религиозном плане, - путем установления автокефальной патриархии, независимой от Москвы, но в то же время православной, без с
вязи с униатами западной Украины, верными Риму. В идеологическом плане это касается довольно ощутимого национализма, но также и консерватизма в экономике: осколки промышленной советской системы лучше сохранились на Украине, чем в России.
В сугубо политическом плане можно констатировать появление коалиции, во многом состоящей из бюрократов бывшей КПСС, здравомыслящих руководителей предприятий и нескольких реформаторов, объединенных желанием сохранить центр принятия решений, независимый от России. Уходящий президент, Леонид Кучма был символом этой желаемой и желательной двусмысленности. Военный инженер, который в советскую эпоху занимался строительством самых современных межконтинентальных ракет в Днепропетровске, Кучма сделал все, чтобы успокоить Москву, тем более, что его отец, о
фицер Красной Армии, покоится на кладбище героев Ленинграда с 1943 года.
Но Кучма, по культуре своей - украинец, убежденный в том, что нужно до некоторой степени проводить политику открытости по отношению к Западу, он сумел забыть своих сторонников, чтобы кое-как одному управлять страной, осторожно восставая против старшего русского брата. Если бы не лень, вошедшая в пословицу, и его экономическая неграмотность - явление распространенное в среде военных инженеров на всех широтах - то Кучма стал бы идеальным президентом, способным найти общий язык с польскими неокоммунистами и успокоить Москву, в случае, если конфликты немного
вышли бы за рамки дозволенного. К несчастью, Кучма устранился от политической жизни и породил, самим своим уходом, новую поляризацию в обществе, которая очень опасна.
Ибо оба кандидата - его порождение, и апеллируют они к весьма определенным общественным группам. Ющенко - кандидат прозападных либералов и Янукович - кандидат авторитарных социалистов-русофилов - оба были премьер-министрами; Ющенко не уроженец Галиции и не католик, но киевский инженер, который уверовал в рыночную экономику и в необходимость реформ, столь же радикальных, как в России, когда он исполнял свои функции в правительстве Кучмы.
Суммируя, скажем, что реформаторы экономики выпустили из львовского 'гетто' западных украинцев и, если бы не было нарушений, они бы победили на выборах. Но, с другой стороны Янукович, уроженец Днепропетровска, как Кучма и . . . Брежнев, также аутентичный украинец, и он прекрасно говорит по-украински, несмотря на то, что его считают лишь пешкой в игре Путина. После острой борьбы первого тура, Кучма, Путин и местное КГБ попытались использовать всю свою власть для победы своего кандидата, но в то же время последний собрал в первом туре достаточно голосов, чтобы поч
ти можно было верить в победу, которая не была бы совсем уж незаконной.
Короче говоря, налицо все условия для противостояния, на этот раз фронтального, между Украиной Ющенко и Украиной Януковича, которое, если не принять мер предосторожности, сможет вылиться в противостояние новой расширенной Европы и новой путинской России. Не обязательно верить в существование украинской нации на прочных основаниях, чтобы желать стабилизации и подлинной демократизации нынешнего украинского государства.
В России, где все труднее высказывать мнения, отличные от мнения власти, плюрализм, как в советскую эпоху, приказал долго жить? Авторитарный центризм царит в Москве, в Белоруссии Лукашенко царит посткоммунистический фашизм, почему бы в Киеве и в Одессе не утвердиться либеральной демократии?
Не будем заблуждаться, стабильность Украины, продлившаяся десятилетие, основывалась на отсутствии "настоящей" границы с Россией, граница была неприемлемой. Но стабильность основывалась также на фикции независимости, что не менее важно. Прекрасная задача для Европы - выйти из паралича и помочь Путину и всем протагонистам украинского кризиса найти компромисс. К несчастью, Европа - такая, как она есть, а в Москве, Киеве и Львове в конце этой осени обретают власть 'мертвые души'. Если убийственная инертность победит, нет сомнений, что война на Балканах 90-х годов окажется лишь сигналом, предвестием еще большей трагедии, трагедии еще более кровавой.
