Война за внука [ Редагувати ]

"Почему взрослые делают глупости?
Как будто маленькие дети.
Еще, иногда, говорят неправду.
Но им нужно верить, потому что они - взрослые. Я - верю"

Эта история началась четыре года назад. Или шесть. А может и больше. Точно никто не скажет. Одним словом началась. И мы ее расскажем.

В одной из херсонских пятиэтажек живет женщина. Обычная женщина - жена, мать и бабушка... Но с некоторых пор жизнь Валентины Анатольевны превратилась в кошмар. Навязчивый кошмар. Хозяйке квартиры около пятидесяти - моложавая, статная. Только в глазах  грусть - они темные, но - не тусклые. Может быть, ей просто тесно в маленькой хрущевке - Валентина Анатольевна лучше себя чувствовала бы в загородном доме с садом. Но такого дома нет. В ее жизни больше нет ничего, кроме горя. Когда женщина начинает говорить, кажется, даже тени на стене оживают. В этих глазах - такая сила, просто дьявольская сила...

Валентина Игнатенко: "Никогда не было отношений, никогда. Чуяло мое сердце, что добром не кончится. Как я вам написала. С хорошим зятем найдешь сына, а с плохим потеряешь дочь. Мы ему отдали свою дочь. Мы думали, она будет жить с ним, и все будет нормально. Мы хотели этого. И в один день, страшный и черный день, оказывается моя дочь повешенной, и этот человек говорит, что ни сном, ни духом ничего не знает".

Свою единственную дочь Валентина Анатольевна Игнатенко потеряла почти четыре года назад. Трагедия произошла в один из ноябрьских дней 98-го. Для родителей смерть Наташи - красавицы и умницы - стала громом среди ясного неба. Но на самом деле семейный небосклон был не таким уж и безоблачным. По крайней мере, так нам кажется.

Анатолий Вуйка, судья: "Почему они стали считать, что виновен зять в смерти дочери? Вот на этой почве стал разгораться конфликт. Были жалобы в прокуратуру, милицию, другие инстанции. Какое там решение принято было - по-моему, везде было отказано в возбуждении уголовного дела, поскольку вина его не была доказана. Ну а конфликт все равно разгорается".

В одном из судов Херсона хорошо знают семью Игнатенко. Знают и сочувствуют. Если можно так сказать о судьях, проводящих в день по несколько заседаний. Здесь не обязаны запоминать все подробности. Но Анатолий Вуйка их помнит. Потому что такого дела в его практике еще не было. Чтобы бабушка и дедушка пытались отсудить внука - сына у родного отца.

"Бабушка и папа не разговаривают. Уже давно.
А когда с нами была мама... все было по-другому.
Теперь я хожу в школу, а раньше - в детский сад.
И живу - в Италии"

За последние три года судебных исков было несколько. По каждому из них ответчиком выступал Кирилл Куриенко - муж покойной дочери. Родители Наташи словно задались целью извести зятя. Сначала обвинили в том, что довел их дочь до самоубийства, затем подали иск о лишении родительских прав и, наконец, об укрывательстве ребенка. В 99-м году Кирилл Куриенко уезжает из страны и забирает с собой сына Антона. А в 2000-м вступает в силу судебное решение о предоставлении родителям Наташи права встречаться с внуком. По их требованию. Но Антона бабушка с дедушкой больше не видели. Валентина Анатольевна объясняет это кознями своего бывшего зятя. Человека, ставшего причиной всех ее бед.

Валентина Игнатенко: "Я говорю: она звонила в прокуратуру, но разговор срывался. У нее даже монетки не было. Он как услышал это, его стало трясти. Говорит, я не знаю, что случилось. Она себе вены резала. Я говорю: как, почему ты ее не спросил, зачем она это делала? Она сказала, что жить не хотела".

Этот разговор состоялся между тещей и зятем вскоре после смерти Наташи.

Маму Антошки нашли в этом парке. Здесь, до свадьбы, она встречалась со своим будущим мужем. Сюда же ходила гулять с внуком и бабушка Валентина Анатольевна. Сегодня прогулка по заброшенному скверу может понравиться разве что любителям острых ощущений. По крайней мере, даже днем это место практически безлюдно. Скорее всего, таким же оно было и ноябрьским утром 98-го - когда пришла сюда Наташа. Муж Кирилл и сын Антон в то время были дома.

Валентина Игнатенко: "Вот это событие, в тот день, когда не стало Наташи, он все врал. Говорил, что она ушла на работу. Потом, в 3 часа сказал, что звонила и задерживается. Он сказал это соседке и спрашивал, как сварить кашу. А Наташи уже не было в живых в это время".

В прокуратуре версию об убийстве сразу опровергли. Несмотря на то, что на теле девушки были обнаружены синяки и ссадины. Опросили родственников, сослуживцев и соседей Наташи. Но причины её самоубийства так и не смогли установить. Эта смерть до сих пор остается загадкой. Что происходило с женщиной в последнее время, мог знать только её муж, но он предпочитал молчать. А следователи не настаивали. Как не спешили и с комментариями по загадочному делу. Впрочем, нам не отказывали. Просто в назначенное время прокуратура Днепровского района оказалась пуста. Очевидно, в Херсоне не слишком любят разбирать самоубийства, так же как и общаться с журналистами. А может кто-то здесь считает нормальным, что свои проблемы молодые женщины решают при помощи веревки.

Светлана Куриенко: "Разладов таких серьезных, ну как в любой семье... Потому что все бывает - и мир, и недоразумения, у каждого свой характер, и чтобы прожить всю жизнь, я не знаю таких семей, чтобы жить всегда без скандалов, ссор или споров. Я прожила с мужем, в этом году было бы 42 года, и я знаю, что такое семейная жизнь".

О смерти невестки Светлана Ивановна узнала, будучи в Италии. В то время она гостила у дочери. А незадолго до случившегося и сам Кирилл вернулся из Турина, куда ездил на заработки. Светлана Ивановна говорит, сын очень любил Наташу. И ее смерть для всех стала ударом.

Светлана Куриенко: "Прошло два месяца буквально, и к нам каждый день стала наведываться милиция - есть заявление Игнатенко, что ваш сын в Херсоне, скрывается. Буквально на той неделе адвокат звонил и сказал, что они опять написали заявление в уголовный розыск, чтобы искали Кирилла. Зачем, ведь известно и им тоже, где находится сын. Зачем создавать такие проблемы, просто они ставят себя в смешное положение".

Но нам почему-то кажется, что в этой истории больше грустного, нежели смешного.

"Когда мы приедем, я не знаю.
Бабушка спрашивает, а я не знаю.
Папа, наверное, тоже не знает.
А может и знает, но мне не говорит"

Валентина Игнатенко: "Мы ребенку никогда ничего не говорили, не настраивали. Видит Бог, что я говорю правду. И то, что я сейчас вам говорю, этого ребенок никогда не слышал. Я не знаю, что еще сказать, и что эти люди хотят. И его мать сама имеет троих детей и внуков. Как она не понимает, что я потеряла единственную дочь и не могу без ребенка, чтобы не знать о нем ничего".

Антоша - любимец обеих семей и невольная причина локальной, но жестокой войны - идет во второй класс обычной итальянской школы. И вряд ли он думает о том, гражданином какой страны будет - ему все равно. Рядом отец, тетя и двоюродные братья. Они говорят, что все будет хорошо. Вряд ли Антон знает, что где-то в Херсоне, откуда он с папой уехал в четыре с половиной года, состоялся суд. И теперь бабушка с дедушкой, по закону, могут его видеть каждую неделю.

Анатолий Вуйка, судья: "Восстанавливая право бабушки и дедушки на свидания с внуком, нельзя вторгаться и нарушать права отца его. Свобода передвижения, свобода выбора места жительства, они переплетаются. Я почему говорю, что это социальная проблема. Она заключается в том, что живет он в Италии. Бабушка может приехать туда и увидеться с внуком, но нет у нее на это средств, наверное. Или он приезжает сюда, и она обращается, а он не дает. Тогда наступает момент, с которого надо исполнять решение".

Судья признает, что решение, которое он вынес, выполнить нельзя. Пока. Из-за отсутствия ответчика - Кирилла Куриенко. Даже специальная служба - бывшая система судебных исполнителей - не в состоянии помочь бабушке Валентине Анатольевне увидеть внука. По крайней мере, пока отец с сыном не вернутся в Херсон.

- Тошенька, здравствуй, моя ласточка! Тошенька, как твои дела?
- Хорошо.
- Хорошо? Чем ты занимаешься, скажи бабушке. Ты к школе готовишься?
- Играю, катаюсь на велосипеде, на коньках.
- Понятно, Тошенька...

Этот разговор состоялся с нашей помощью. Но Валентине Анатольевне иногда удается пообщаться с внуком и без посредников. Кирилл набирает херсонский номер и дает трубку сыну. Только ей кажется, Антоша говорит как будто под диктовку бывшего зятя. А она хочет знать о ребенке все. В то же время Валентина Анатольевна не может себя заставить поговорить с отцом мальчика.

Светлана Куриенко: "Я не знаю точно, когда он планирует вернуться. Если бы Игнатенко его меньше преследовали там, не угрожали, смягчили бы, чтобы милиция... Зачем это все делается, я не знаю. В голове не укладывается. Почему бы не наладить отношения? Они бы позвали бабушку туда, вот как я ездила".

После всего мы не могли не дать слово и отцу Антона.

Кирилл Куриенко, по телефону из Италии: "Суд не принял во внимание, что я нахожусь в Италии и просто практически находился во время суда и до этого находился в Италии. Почему-то суд не принял во внимание этого факта, и поэтому я чисто физически пока что не могу, так сказать, это решение принимать и блюсти закон, так сказать".

Бывшие родственники оказались смертельными врагами. Возможно, поневоле. Но правила ведения войны приняты и той, и другой стороной. Когда одна нападает - вторая защищается, затем они меняются ролями. Так продолжается уже больше трех лет, и конца военным действиям не видно. Кажется, уступки в планы обеих семей не входят. Несмотря на судебные решения, потраченные напрасно патроны и, как ни банально это звучит, ухудшающееся здоровье. В борьбе за учрежденный самими же приз - запал не иссякает. Вот только воюющих нисколько не смущает, что призом стал... ребенок. Который, когда вырастет, вряд ли примет "жертвы" своих  любвеобильных родственников.