Освобождение украинцев: летчики рассказали подробности полета в Россию (эксклюзив) [ Редагувати ]

Начнем с события, которое важно не только само по себе. Оно, скорее всего, станет звеном в цепочке событий, которые мы с вами увидим в ближайшее время.

На этой неделе вернулись на Родину еще двое политзаключенных из России - Геннадий Афанасьев и Юрий Солошенко. И когда официально, или не под запись, говоришь с людьми, причастными к этой операции, появляется надежда: освобождение Нади Савченко, а теперь и еще двоих украинцев - это не исключение. А, скорее, событие, которое способно стать правилом.

О судьбе Солошенко и Афанасьева на этой неделе много говорили - вы, явно, видели десятки сюжетов в новостях. Но все они начинались с момента, когда самолет с украинцами на борту приземлился в Борисполе. А что было до этого ,как проходила сама операция по освобождению? Об этом не говорил никто. Так что вы узнаете все первыми. Мы разыскали пилотов, совершивших спецрейс в Москву.

Информацию о "рейсе особого назначения" не разглашали до последнего. И даже экипаж поначалу только догадывался, какая задача им предстоит этим, казалось бы, обычным утром.

"Вы понимали, что летите за нашими? - Скажем так задача поступила ночью и ну задача была лететь. Мы знали только куда лететь. А свои домыслы мы оставили при себе Ближе к утру мы узнали что да, действительно будем забирать наших ребят, которых освободили".

"В 7 утра уже готовиться на вылет, подготовлена документация, карты, сборники все готово - получили дипломатические разрешения на самолет, некоторые технические моменты отработали и взлет на Внуково", - рассказывает штурман Роман Родионов.

"При пересечении границы немножко экипаж ну так поджался ну и плюс - естественно было сильное облучение со стороны вот приборов со стороны российской стороны", - говорит Сергей Захаров, командир транспортно-авиационной эскадрильи.

"То есть, я так понимаю силы противовоздушной обороны были приведены в такую хорошую боеготовность и нас вели. - Да, можно и так сказать, что вели да по всей территории России".

"А только с земли вели или с воздуха тоже вот интересно? Нет, с воздуха я не могу сказать. Возможно, возможно. - Ну, по крайней мере, в поле видимости? В поле видимости самолетов никаких сопровождения не было", - рассказывает пилот.

"Что касается авиационных властей России, проблем не было никаких, все шло штатно: здравствуйте - до свидания. Снижайтесь, занижайте курс. - Металла в голосе вы никакого не чувствовали? - Все шло чисто, штатно, как будто ничего и нет", - говорит Роман Родионов.

Около двух часов украинский борт приземлился во Внуково. Затихли двигатели. И томительное ожидание. Открывать двери или выходить из самолета - запрещено. Лишь через время ступить на российскую территорию разрешили лишь командиру и представителям Президента. Сначала подвозят Афанасьева, потом - Солошенко.

Они еще не могли до конца поверить, что вот этот самолет и вот они сейчас полетят обратно домой на родину. Даже и первый шаг, они не могли поверить, не могли ступить первый шаг. Они стояли перед самолетом и вот и их встречала Ирина Геращенко и вот она чуть ли не за руку уговаривала их зайти.

"Она их встречала, обнимала, казалось бы - ну украинцы, ну люди. До того родные и близкие, что это было просто очень приятно, по-другому на это все смотришь и по-другому оцениваешь. Сначала мне казалось, они не понимают, что за ними пришел самолет, за обычными простыми украинскими гражданами", - говорит Родионов.

"Просто эмоции там у них были. Слезы я бы не сказал, что они текли рекой, но так было видно, что эмоционально люди очень переживают, очень ну и мы все-таки вытащили их оттуда.

Не было ощущения что могут, ну простите на слове, кинуть, подставить, обмануть, что операция может сорваться? - Было, было, потому что ну я еще видел, что очень напряжены наши сопровождающие те люди, которые обеспечивали обмен, то есть, очень нервозная ситуация, постоянные звон6ки телефонные и я так понимаю, что это была какая-то синхронизация по времени. И российская сторона больше как бы затягивала это все и затягивала без видимых причин", - говорит пилот Сергей Захаров.

Дверь захлопнулась. Солошенко и Афанасьев на борту, а значит на украинской территории. Но затем опять непонятная пауза, стоившая всем седых волос. Время когда украинский Ан стоял на "взлетке" и ждал разрешения на вылет, казалось вечностью.

"По договоренности мы должны были в 3 часа дня подняться. разрешение на вылет нам российская сторона не выдавала. Когда мы сидели там порядка 50 минут в кабине перед запуском и нам на каждый запрос не выдавали разрешения. И очень нервничали и сопровождающие нас".

"Наверное, когда оторвались от взлетки просто такое облегчение почувствовали? - Это самый лучший момент когда уже все, обратно нас никаким образом не смогут задержать, нам …уже вернемся домой", - говорит Сергей Захаров.

Дальше - путь домой. Когда миссию еще нельзя считать оконченной, ведь в безопасности себя можно почувствовать лишь оказавшись в воздушном пространстве Украины.

Украинские диспетчеры, не выдержав, стали вызывать борт еще на подлете, километров за 150 до границы. Когда радары показали, что "Ан" ее пересек - эмоции просто зашкаливали. И на борту и на земле. Такие же эмоции, как и в конце мая, когда лайнер с Надеждой Савченко на борту наконец-то пересек границу. Об этом не говорили прессе, но изначально забирать Надю должен был этот самолет и этот экипаж. И лишь в последний момент - что называется "переиграли".

"Нам поставили задачу за полчаса до вылета о том, что забирать Надежду Савченко. Я так понимаю, что настолько секретная была эта вся информация, что даже экипаж не предупредили, что мы летим за ней. - Не жалеете, что вот тогда не стали частью истории? - Каждый должен выполнять свою работу и если посчитали нужным что более подготовленный экипаж был, возможно посчитали. Я так думаю, мы бы тоже справились с этой задачей", - рассказывает пилот.

Но повезло не им. Первый обмен! Могла быть любая провокация - ведь борт то военный. Президентский самолет в этом отношении куда защищеннее. Поэтому и выслали борт номер один. Но сами летчики уверены: это явно - как говорят в авиации не "крайний" рейс. По опасному маршруту Киев-Москва и - обязательно - обратно.

"Когда отпустило - когда закрылись ворота и они уехали, а вечером увидел вашего брата журналиста ждущего в аэеропорту Борисполь, а они отсюда уехали, я понял всю глубину что произошло. Но вообще если так честно я только тогда осознал в какой миссии мы участвовали. Тогда уже промелькнула мысль, что наверное, надо к этому готовится и чтоб сборники и все-все-все были под рукой, потому что вот сейчас я понял, что это начало большого процесса освобождения наших заложников", - говорит Роман Родионов.

"А как по вашим ощущениям - ну вот смотрите, Надю освободили, двух еще украинцев освободили, многие же еще до сих пор остаются в России. Может быть что ваш личный рейс, который был, он не крайний? Что будут и будут? - Я очень на это надеюсь. Да мы всегда готовы в любое время ну там. Я надеюсь, что еще будут такие рейсы и нам нужны такие рейсы, необходимо забрать всех, кто там находится".

"А каково это быть частью истории? Вы осознаете что ваш экипаж вы лично, этот рейс это действительно часть истории Украины, когда-нибудь в учениках будет. - Нет, наверное. Я не сказал бы что мы какие-то, совершили какой-то героический поступок. мы выполняли свою работу. И я так считаю, что герои - это те кто сейчас на передовой, которые реально сражаются, а мы выполняем то, что мы можем выполнять все, то, чем мы можем помочь. Наша работа это летать", - говорит пилот.