Борислав Брондуков - первый после Чаплина [ Редагувати ]

Даже те, кто был с ним давно знаком, зачастую не знали, что его зовут Борислав. Тем более - Борислав Николаевич. Все говорили Боря, Борька, Боренька. Или Броня, Бронечка - это вообще производное от фамилии, никакой он не Бронислав...

Да что там, многие из тех, кто снимался в этом фильме, перед интервью неловко спрашивали - а как его звали-то на самом деле? И вовсе не потому, что к нему как-то там неуважительно относились. Как раз наоборот. Его настолько любили, настолько своим он был для всех, настолько обаятельным, что никому и в голову не приходило называть его иначе как ласково...

Александр Панкратов-Черный:

- Брондучок, мы его звали Брондучок.

Дмитрий Харатьян:

- Вот такого как  Бронислав Брондуков, его просто сравнить не с кем...

Из-за своих невообразимых шуток Брондуков запоминался навсегда, даже после единственной встречи.

Лев Дуров:

- Вот этот день с Брондуковым я запомнил на всю жизнь.

На экране он затмевал главные роли, появившись всего на пару минут.

Валентин Гафт:

- И поэтому когда мы снимались в "Гараже" и с ним познакомились, он сразу привлек к себе внимание.

Александр Панкратов-Черный:

- Абсолютно  индивидуален, как Чаплин.

Зритель любил в его исполнении даже алкоголиков, воров и проходимцев. А ему как раз было абсолютно все равно, как он выглядит на экране. Теперь часто говорят - феномен, необъяснимо, как он это делал... А он просто оставался собой.

Александр Панкратов-Черный:

- Я не знаю, кто-нибудь плохо к нему относился. Вы знаете? Вот я и говорю... Как познакомились? Значит, в один прекрасный момент, когда я еще не был известен как актер  в России и был режиссером безработным, и у нас при гостинице "Мосфильм" был буфет очень дешевый, я там всегда  ужинал. В один прекрасный вечер я опоздал, кафе уже закрыли, то есть рабочий день кончился. И я стою и вздыхаю возле дежурной - администратор, милая женщина, и говорю: "Ну, надо же, опоздал", и сзади голос: "Так а шо спешить, жизнь идет и идет". Я поворачиваюсь - и стоит Брондуков, но Борис в то время был суперпопулярным артистом, кажется, во всем Советском Союзе, и говорит: "А чего вздыхаемо?" Я говорю: "О чем вздыхаемо и вздыхаемо, вот опоздал в буфет и теперь без ужина остался" А он: "А у меня фритюрница, пойдем, покормлю". И завел к себе в номер. И что-то он мне сготовил, и естественно, я сбегал в одно место и бутылочку принес, и мы сели с бутылочкой и так познакомились.

Фильм "Афоня" - это был как раз тот случай, когда эпизодическая роль затмила даже блестяще сыгранную главную. Кстати, с самого начала планировалась, что главную роль - Афони - будет играть не Куравлев, а именно Брондуков. Но режиссер Данэлия посчитал, что Бориславу больше подойдет Федул.

Екатерина Брондукова:

- Ну, как Федул, но чтобы я была в восторге от этой роли, то нет, естественно. А "Афоня" - это для  меня картина никакая, я просто удивлялась, почему  она такая популярная.

Пожалуй, создатели фильма тоже удивились - Федул должен был быть смешным, изобличать, высмеивать, но никак не вызывать всенародную любовь. Но обаяние Брондукова превратило пьяницу в милейшего человека. С Федулом хочет выпить полстраны, окликнуть его на улице считает своим долгом каждый. Имя Федул запомнилось не всем, Брондукова окликают просто - Афоня...

Александр Панкратов-Черный:

- Ведь самое интересное, что в Афоне, когда он кричал "Афоня, рубль гони", так Афоней называли не Леню Куравлева зрители при встрече, а именно Брондукова, говорили: "Во Афоня идет". Хотя Афоню сыграл Куравлев Леня, понимаете, он настолько значимо играл, и его реплики становились пословицами такими, афоризмами, которые расходились в народе, настолько он точно работал.
 
Лев Дуров:

- Талант, что тут сделаешь, талант, обаяние, заразительность, как еще иначе определить, он там может появиться на два слова и запомниться.

Александр Панкратов-Черный:

- Абсолютно  индивидуален, как Чаплин, сколько Чаплина не копировали, но это, увы, не Чаплин, понимаете. Брондукова можно скопировать, но передать его вот эту манеру, его вот этот прищур взгляда, понимаете, хмурость вот эту его напущенную. Да, но  вот это было, сначала сняли сцену, когда Боря в тельняшке сидит на крыше сарая и гоняет голубей, ножки свешены, а  потом он говорит, что раз он изображает капитана  и прочее, у него китель остался, на нем планки там орденские и, может, он воевал. А Карен говорит: "А как зритель увидит, что он воевал или не воевал?" "Так у него ноги нет одной, он свое отплавал,  говорит, любит полет, а уже не взлететь, уже крыло подбито, у него ноги нет, у него протез." И вот он придумал и привязал палку к этой ноге и завязал, закрепил, и Карену это понравилось, и потом только до Карена доходит, и он горит: "Ну, надо же Брондучок, ведь он на крыше сидит и ножки свесил. А ходит и, оказывается, у него протез, нога не должна сгибаться в колене". И этого ляпсуса зрители не замечают.

"Гараж" снимают в 79-м. Брондуков, чьи серьезные роли уже успел затмить Федул из "Афони", оказывается в целой плеяде сильнейших актеров.

Валентин Гафт:

- Он из тех маленьких больших людей, понимаете, быть маленьким и большим одновременно - огромное достижение,  и поэтому от него оторваться нельзя, и поэтому он выделяется среди всех остальных. И поэтому когда мы снимались в "Гараже" и с ним познакомились, он сразу привлек к себе внимание, даже когда он не играет, а просто разговаривает, он готов все выполнить, он приветливый, у него есть голова, поднятая вверх, чтобы сказать да, он играл там жениха, который торопится, и он на столько был в роли, что все время куда-то торопился. Я все время думал, куда он торопится, а тепреь я думаю, что у него роль так существовала.

В комедии положений среди гротескных персонажей жених в исполнении Брондукова должен был быть смешным. Заполошным, спешащим к невесте, суетливым. Но Брондуков делает этого героя неожиданно трогательным, а в какой-то момент буквально драматичным. Это ему достается самый серьезный монолог во всей комедии.

Валентин Гафт:

- И потом он вырывается к этой невесте, как они обнимаются, когда встречаются, и какая это энергия. Все по-настоящему, это украшение картины. И это не забывается.

Екатерина Брондукова:

- Фотографии уже приходят в ветхость. Что у нас такое особенное? Вот это я, это моя неосуществленная мечта, мечты запоздалые и наша семья. Это где-то 82-й год. Бронечкин портрет, когда киностудия начала разваливаться, и все портреты из коридора  перед кабинетом директора выбросили буквально, я выкупила за 50 рублей портрет Бронички.

Дмитрий Харатьян:

- Это было в 1983, уже далеком году, и это по-моему было начало лета и съемки фильма "Зеленый фургон", и часть съемок проходила здесь, в Одессе. Буквально в каких-то 100 метрах отсюда, и на пляже Ланжерон была сцена, и также на киностудии одесской мы снимали какие-то эпизоды, так что все это исторические места, связанные с фильмом "Зеленый фургон" и, конечно, с Бориславом Брондуковим.

Вот этот эпизод снимали под Одессой в селе Змеевка. По сценарию милиционер Грищенко купался сам, без коня. Но Змеевка - под стать названию - просто кишела змеями. Их было полным-полном и в воде. Купать коня Брондуков придумал сам, чтобы не заходить в воду в одиночку. Эпизод вышел одним из самых трогательных в картине. Как, впрочем, и все импровизации Борислава.

Дмитрий Харатьян:

- Он импровизировал постоянно, постоянно находился в таком возвышенном, возбужденным и творческом состоянии и заражал всех вот этой энергией, и рядом с ним было очень легко, и он настолько заполнял вот это пространство своей активной энергетикой, что с ним было весело и радостно, и я не понимал, что я работаю вообще.

Александр Павловский, режиссер:

- И тогда это был только Боря, я его даже не пробовал, просто позвонил ему и пригласил на эту роль. Причем побаивался, потому что ходили слухи, что он тяжелый в работе и что... ну в общем, тяжелый в работе, но все равно никого другого нет, а есть Брондуков.

Якобы "сложный в работе" Брондуков оказался застенчивым на съемочной площадке и безудержным шутником вне ее. При том, что сам Брондуков говорил с легким украинским акцентом, над характерным говором Грищенко специально работали - Борислав вместе с режиссером составляли словарный запас старшего милиционера буквально по слову: в нем должны были быть украинские выражения, но ровно столько, чтобы их поняли остальных советские зрители.

Образ милиционера Грищенко позорит честь советской милиции, а режиссеру Павловскому вообще нужно запретить что-либо снимать - такие фразы звучали не где-нибудь, а на съезде кинемотографистов СССР. Слишком уж настоящим и достоверным вышел в исполнении Брондукова простоватый и трусоватый старший милиционер Грищенко. Режиссера "Зеленого фургона" всерьез собирались лишить права постановки.

Это уже потом, после выхода фильма на экраны, груда благодарственных писем от зрителей расставит все точки над "и". Окажется, что за обаянием Брондукова зритель вообще не осознал, что милиционер Грищенко - отрицательный персонаж. Где уж тут говорить об опороченном образе, если старший милиционер - само обаяние...

Александр Павловский, режиссер:

- И если у вас будет возможность, покажите это зрителям, как Боря выплевывает вот эту косточку, как он жует, вот этих вот деталей огромное количество, житейских... Вот Боря из таких, он свою роль делает из мелочи, из мелких деталей. Очень узнаваем и, может быть, кстати, почему зрители многие считали его своим, потому что очень много деталей, которые он играл, они были узнаваемы, он вел себя на экране так, как мы ведем себя. Он не стеснялся так выплевывать косточки. Мог бы красиво ее выплюнуть, но он ее выплюнул вот так, как это волен сделать сельский милиционер.

Дмитрий Харатьян:

- Дело в том, что Бронислав Николаевич, при своем глубоком внутреннем мире, при своей тонкости и образованности, и как бы внутренней интеллигентности, обладал  простолюдимыми чертами, у него все-таки внешность такого простака, такого народного, характерного простака, поэтому, конечно, я думаю, что секрет его успеха в этих ролях в том, что при его внешности вдруг открываются какие-то необыкновенные глубины. 

Кстати, реабилитировал малодушного старшего милиционера Грищенко в глазах цензоров как раз сам Брондуков.

Последней сцены в фильме не должно было быть. Ее досняли специально, чтобы смягчить цензоров и показать - милиционер Грищенко не безнадежен. Вся штука была в том, что раскаяние персонажа должно выглядеть не менее убедительно, чем все то, что он делал в фильме до этого. От этой убедительности зависело, выйдет ли вообще картина на экраны...

Александр Павловский, режиссер:

- Да, вот чтобы как-то смягчить этот образ, Грищенко, он действительно очень плохо ведет себя в картине и в предфинальной сцене, которая была финальной, когда он струсил и в погреб побежал, и когда перестрелка была. И мы решили доснять какую-то сценку помягче. Вот он  сидит на гауптвахте и о чем-то разговаривает с героем Димы Харатьяна, все ломаем голову, как же снять, чтобы это было трогательно. Мы снимаем в одесской киностудии во дворике, такой знаменитый дворик, особнячок, там столовая, было жарко, и женщина, которая там картошку чистила, вышла с этой картошкой, с ведром и  водой, и сидит на табуреточке, чистит картошку. Боря смотрит на это и говорит: "Слушай, давай, я на губе сижу, так если я на губе сижу, я могу вот сидеть и на всю милицию чистить картошку" "Боря, конечно". И вот эту сцену и все, что там происходит, все слова, которые там звучат в этой сцене, сразу приобрели такую трогательность, потому что он так сидит несчастный, сгорбившийся и чистит вот эту картошку. Вот он умел, главная ценность его, Боря умел быть трогательно смешным, не смешным, а трогательно смешным, что очень важно, понимаете, и очень тяжело. Открытым комикам гораздо легче, чем  быть таким комическим актерам как  Брондуков. Вы посмотрите вот в мировом кино, Карл Ллойд, братья Макс - где все они! Остался один трогательный комик - Чаплин это.

Виктор Мережко, друг Б. Брондукова, кинодраматург:

- Я всегда говорил ему: "Боря, у тебя тоненькие ручки, животик, займись собой..." Потому что фигура у него была не очень... Кто бы мог подумать, что он сыграет героя-любовника. Когда я работал над сценарием "Вас ожидает гражданка Никанорова", я сам не мог предположить, что главного героя в картине сыграет Брондуков. Да еще и с такой актрисой, как Гундарева! И тем не менее - сам же его потом и предложил режиссеру. И даже слава "Афони" не помешала Брондукову убедительно сыграть человека, которого способна полюбить такая женщина, как Гундарева...

У Брондукова это была единственная роль героя-любовника. Изначально было сложно даже предположить, что вот такой невысокий человек, не статный, не широкоплечий, не красавец, способен ее сыграть.

Гражданка Никанорова в исполнении Гундаревой - сельская девушка, которой не везет в любви. Она все ждет принца, а он не появляется. На роль принца - животновода Дежкина, которого подселили в дом Гундаревой, актера не могли подобрать очень долго. Шутка ли - нужно убедительно сыграть мужчину, который покорит саму Гундареву!

И тут на роль героя-любовника приглашают человека, внешне в равной степени ничем не напоминающего ни героя, ни любовника...

Александр Панкратов-Черный:

- Я помню, когда Леня Морягин, Леонид Геогриевич, режиссер, который снял "Гражданка Никаноровна" с Гундаревой, помните с Наташей... Худсовет считал, что Морягин сошел с ума, когда он на роль героя-любовника предложил Брондукова, и говорит: "Над вами зритель будет хохотать, никто не поверит, что такая красавица, как Гундарева, может полюбить вот этого замухрышку, он не убедит зрителя."
 
"Мосфильм" долго не утверждал Брондукова. Ко всему прочему, худсовету не нравился его украинский говор. Но потом все-таки решились - и обаяние Брондукова, и его мастерство актера с лихвой компенсировали и плохую фигуру, и невысокий рост, и акцент... Вопреки всему зрители поверили, что такого человека можно полюбить, пусть даже такой видной женщине, как героиня Гундаревой.

Александр Панкратов-Черный:

- Ведь сцену я вспоминаю всегда, это его одна из лучших ролей, это вот "Гражданка Никаноровна", сцена его объяснения с Гундаревой, когда он опустил голову, то есть вроде обречен на неуспех, так он из-подо лба смотрит, и другой мог бы поднять голову, а вот Брондуков вот так смотрит, и ему голову трудно поднять, его мысли тяжелы, отяжелела голова, он не может ее поднять. Он из-подо лба смотрит, а в глазах боль, горечь, любовь, понимаете? Борю повторить невозможно, это как в живописи, то же самое, художника каждого повторить нельзя, потому что у каждого художника свой мазок, понимаете, Боря такой.

Дмитрий Харатьян:

- У него не было в его фигуре, осанке, внешности и фактуре, не было ничего героического, и казалось, что он не может играть такие роли героев-любовников, красавцев, он не красавец, что говорить. Но при этом потенциальность его героя, красивого человека, духовного какого-то, безусловно влияла на то, что он создавал кино. И некоторые  образы от этого получались ярче и богаче, потому что было вот это сочетание почти несочетаемого. При этом он, конечно, был безумно смешон, он - комический артист, и я бы сказал трагикомический, что крайне редко встречается. В природе это высший пилотаж, что называется.

Александр Панкратов-Черный:

- ...это потрясающе, просто проход, и как он идет, и сколько сказано, а причем снимали со спины, и в этой пластике видно и одиночество человека, и надломленность судьбы его, понимаете. И неприкаянность в этом мире, и холодность его окружения. Вот Борис умел и пластику передать, это удивительно, это вечно его руки в карманах, помните в "Афоне", это здорово, это здорово. Но у меня было тогда впечатление, и я на "Мосфильме" тогда работал, как режиссер, я понимал, что актеров предпочитают приглашать за внешность и прочее.  Мне было  интересно, как Борис стал артистом.  Я говорю: "Боря, расскажи мне, как ты попал в актерскую армию". Он говорит: "Ты знаешь, Карл Маркс сказал, что вся жизнь - случайность, я попал случайно" и рассказал фантастическую историю, я не знаю, правда это или нет.

Он работал прорабом в Киеве, был  прорабом маляров и штукатуров, ему подчинялась целая бригада. То есть квартиры на Крещатике он знал все, но и говорит: "Зарабатывали так гарно, приду, как прораб, оценивать работу,  а у меня была ненависть классовая к старым большевикам, как не зайду в квартиру, но роскошь, богато обставлены квартиры, высокие потолки, антикварная мебель. Думаю, что такое... Говорю: ну, тут на потолок извести пойдет столько". И говорит, что раз в 10 больше заказывал извести, мела, красок, клея и всего-всего, обоев там намного больше, чем нужно было рулонов, и все выписывал, и все давалось, и они всей бригадой это тихонько реализовывали и продавали подешевле. И так зарабатывали, и вдруг на них стали заводить дело, уголовное дело, что они жулики и прохиндеи. И какой-то старый большевик на них написал донос, и он стоял перед выбором или в тюрьму или учиться.

"Думаю, а куда поступать, иду и вижу объявление - набор на актерский факультет в институт Карпенка Карого, думаю, а  чего не сходить, я и петь люблю. Пришел я, специально не готовился, ну сказали, что надо стих выучить и басню, я знал два-три куплета из "Кобзаря" Т.Г. Шевченка, а надо было что-то спеть и прочее. И был такой великий украинский актер Гиковченко, и он сидел в приемной комиссии, это народный артист, и говорит: может, что-нибудь споете, когда я прочитал Шевченка, и все на украинском языке, и вдруг вижу, что не очень понравилось комиссии. И стою, и вдруг этот артист говорит: "А может споете?" А як же, а я ни одной песни не знал, я говорю, сейчас спою. И я запел, то что знал. А знал я только "Интернационал", запел "Интернационал", и Гиковченко сказал: "Что сидим? Надо вставать." И вся комиссия встала, Гиковченко был с юмором, а потом я узнаю, что меня зачислили" Вот так он поступил в институт, но я не знаю, может быть, он нафантазировал, история байка, но она заслуживает  внимания".

Трудно сказать, байка ли это. Брондуков действительно работал прорабом, но перед поступлением в ВУЗ работал на заводе "Арсенал", участвовал в заводской самодеятельности. Вполне возможно, что история с квартирой и обманом "старых большевиков" имела место. А может и нет - Борислав вполне мог сочинить весь рассказ от начала до конца буквально за минуту и тут же преподнести его собеседнику шутки ради.

Но то, что Борислав Брондуков не помышлял об актерской карьере - чистая правда.

Вот - одна из первых ролей Брондукова, и одна их немногих центральных. Его герой - вор, забравшийся в дом к украинскому крестьянину. Это, можно сказать, самый отрицательный персонаж их всех, кого доводилось играть Брондукову. Но, как и все его герои, он тоже вызывает симпатию зрителей, и получается не столько отрицательным, сколько трогательным.

Александр Панкратов-Черный:

- Вы знаете, потому что он вышел из такой среды, он в искусство пришел из рабочей среды, и он знал и судьбу рабочего человека, и что они добрые и беззащитные, и пьют то они не от хорошей жизни, и это все у него сидело внутри, поэтому у него это всегда вызывало сочувствие, потому что он их знал и чувствовал. Он болел за них, и он за них переживал. Вот за таких персонажей, поэтому они такие искренние и трогательные получаются.

Брондукову довелось сыграть в 16-ти фильмах, более 10-ти лет сниматься на украинской киностудии Довженко, прежде чем его пригласили в Москву на роль в фильме "Здравствуй и прощай". Москвичи к украинским актерам всегда относились как к провинциалам, и его даже не хотели приглашать на пробы, мол, что там может быть интересного...

Лев Дуров:

- Так  вот, однажды я запомнил Брондукова навсегда, я снимался в Одессе, и был выходной день. Я выхожу, и тут неожиданно из студи выходит Брондуков, и говорит: "Ленечка, здоров, здоров, ты свободен сегодня?" "Да у меня сегодня выходной" "Ой, и у меня, но пойдем погуляем по Одессе" "Ну пойдем" Французский бульвар, на нем какой-то странный берет, хотя была жара, и я не стал спрашивать, что это такое - не мое дело, но мы с ним идем, а в это время нас обгоняет трамвай, и в заднем стекле очень красивая девушка, Брондуков бросается к ней и начинает объясняться в любви, и что-то показывает, что на этом месте, во столько-то часов они должны встретиться, и у него такая мимика, и девушка на него смотрит, трамвай трогается, и он бежит за трамваем и продолжает говорить, говорить и показывать, продолжает такое движение, у него берет слетает, и девушка на него так  "Аааа!!!", у него полголовы выбрито и такой "оселедець" висит. Он говорит: "Ой, Лева, не судьба, опять не сложилось". "Что это такое?" "Я в "Осыке" снимаюсь и играю татарского хана, вот меня так выбрили". Это только было начало.

И доехали мы до Привоза, вылезаем, и там такие столики мраморные, и люди  что-то пьют и сосиски  едят. "Пойдем сюда". Подходим  к столику, и в это время два человека, двое мужчин подходят и кладут сосиски, и  вот он начинает в упор смотреть на эту сосиску и вот так берет, отрезает - и в рот, и то провожает взглядом, то останавливается, кладет и опять провожает. "Но вот видишь, денег нет, и сейчас позавтракаем" "Бронислав!" "Ешь, ешь, иначе на Привоз не пойдем" Мы съели эти сосиски и  пошли на Привоз, входим на Привоз, он говорит: "Ты когда-нибудь гусей воровал?" Уже совсем с ним стало плохо, рядом гуси лежат громадные, он начинает издалека: "Я это делаю блестяще", и вот такую страшную рожу скорчил, и вот издалека идет на этого гуся. "Что такое, что такое?" Он падает на гуся, мужик тоже на гуся, и начинают бороться, и мужик тянет своего гуся, вырывает его, и он говорит: "Опять не удалось, и с девушкой не удалось, и с гусем, вот нехороший у меня день. А вот еще гуси, пошли. В общем, кончилось тем, что мы попали в магазин "Перлина степу". Куда идем, у нас ни копейки - не важно, входим, он подходит к продавщице и молча смотрит: " Вам что?" - говорит. Он говорит: "Мне три" "Чего? " "Мне три" "Чего три?" "Мне три"" "Чего вам три?" "Чего вам три?"

Выходит директор магазина: "Что тут происходит?" И продавщица ему объясняет, вот он требует три, в общем, начинается жуткий скандал и все орут "Не издевайтесь над человеком!", директор психует, продавщица куда-то убежала, в конце концов, директор хватает три бутылки и Брондукову в руки и мне, и выпихивает из магазина. Я уже весь мокрый, уже изначально мы приехали в гостиницу, и он кого-то еще пригласил из друзей, и мы сидели и пили вот эту "Перлину степу", я изможденный упал и среди ночи проснулся, и со мной истерика, у меня прокрутился весь день, и я стал хохотать, диафрагма болела, наверное, неделю, я не мог ни смеяться, ни кашлять, вот этот день с Брондуковым я запомнил на всю жизнь. Он не мог просто пройти по улице, ему надо было что-то придумать, что-то сочинить, что-то сообразить и что-то сыграть, вот это потрясающе.

Виктор Мережко, друг Б. Брондукова, кинодраматург:

- Катя - удивительная женщина. То, как она любила Борю... Не каждый так умеет. И Боря ее очень любил. Она моложе его на 12 лет, а мы все подшучивали над Борей - вот уведет у тебя Катерину кто помоложе... А он сердился - не уведет! А сам ревновал очень...

Екатерина Брондукова:

- У меня проснулась в 9-м классе любовь, она была такая призрачная, и потом  я встретилась с Бронечкой, то сразу будто никакой любви не было. Просто я увидела человека, вот я увидела, какой он хороший, как с ним просто,  не надо думать, как посмотреть и что сказать, вздохнуть или нет, было очень легко, и мне очень легло на душу, на сердце и все. Потом мы ходили по аллейкам и переходили. Потом возвращались назад, и он постоянно отставал и завязывал шнурки, и я не понимала зачем и ждала, пока он завяжет, и пойдем, и потом он уже признался и говорит: "А я на твои ноги смотрел".

Инспектор Лестрейд - самая длинная роль Брондукова в кино - сыщик Скотланд-Ярда, он играл в 11-ти сериях кинэпопеи, возвращаясь к этому образу на протяжении семи лет. Ни одного из центральных персонажей фильмов о Шерлоке Холмсе не хотели утверждать. Ливанов, говорили, не подойдет по темпераменту, у Соломина - слишком русская физиономия, Рина Зеленая - очень уж немолода. Когда дело дошло до инспектора Лестрейда, режиссера Игоря Масленникова вообще не поняли. Слава Федула из "Афони" и тут не оставляла Брондукова в покое.

Игорь Масленников, режиссер:

- А уж когда дело дошло до Федула, как Федул и Скотланд-Ярд, имея ввиду под Федулом Борю Брондукова, очень трудно мне давалось утвердить вот всех этих актеров, но в конце концов, когда  я договорился о том, что мы сделаем пробные сьемки, как говориться, такие пилотные и когда они увидели, что все пошло нормально. Они даже не понимали, почему им казалось, что это невозможно.

Вот эту сцену партнер Брондукова по съемочной площадке Ливанов запомнил навсегда. Холмс встречает Лестрейда, тот сначала не узнает его.

Василий Ливанов:

- В сцене, когда Шерлокс Холмс приходит под видом матроса, и он его останавливает под пистолетом и говорит: "Ты все скажешь", и когда Холмс снимает бороду и обнаруживает себя, он вдруг начинал, как сумашедший, хохотать.
 
Вот этого в сценарии уже не было. Лестрейд не должен был хохотать, но Брондуков на съемке почувствовал, что именно такая реакция была бы естественной. Совершенно обескураженный Ливанов не знал как себя вести...

Василий Ливанов:

- Он был блестящий импровизатор, и  в этом смысле партнер был опасный. Потому что он неожиданно так мог повернуть сцену и так сыграть и предложить уже во время съемок, что нужно было быть все время начеку.

Ни в одном фильме Брондуков не озвучивает сам себя - с самого начала за него говорит другой актер, инспектору Скотланд-Ярда не шел украинский акцент, но переозвучили Брондукова так мастерски, что зритель не заметил подмены.

Игорь Масленников, режиссер:

- Но мы сразу с ним договорились, что он будет переозвучен, и он сам предложил актера, который будет вместо него звучать, был в это время на "Ленфильме" Игорь Литвинов, который потом все это сделал, но мы долго искали образ, и он не очень понимал, как можно сыграть инспектора Скотланд-Ярда. Мы придумали вот эту такую кургузость на нем, все такое, как бы после стирки село, и подсказал нам это решение между прочем Чарли Чаплин, который тоже весь ходил одетый не по размеру, с короткими рукавами, и с трудом застегиваясь, и вот когда мы так одели Борю, то он сразу понял, что надо делать и кого надо играть и каким надо быть, и вот так собственно началась у нас с ним работа. 

Василий Ливанов:

- Брондукова Бронислава до встречи с ним я знал по фильмам, по кино и восторгался им как актером. И когда узнал, что мы с ним будем партнерами, меня это невероятно обрадовало, просто невероятно обрадовало, и когда мы с ним познакомились, у нас мгновенно установились какие-то отношения и не только партнерские, а такие близкие и приятельские, актерские отношения, и так мы эти отношения пронесли через весь фильм. Я думаю, что это особый феномен, потому что мы знаем очень много хороших актеров, которые играют в эпизодах и играют какие-то комические роли, но они  повторяются, повторяются и мы знаем, что такой-то Петров - опять смешно и опять здорово, но это все-таки тот самый Петров. Это Брондуков, но прежде всего, это его персонаж, а  потом уже Брондуков".

Александр Панкратов-Черный:

- Да на каждом углу его останавливали и не дай Бог, если проходили мимо пивного бара или какого-то ресторана и все, где зазывали, говорили: "Афоня, ааа".  Он говорит: "Нет! Нет!" и щелкал: "Нет!"

Я не знаю, много ли зрители видели "Фитиль", Виталик Кольцов, покойный режиссер снимал, а сценарий написал Климов специально для Бориса Брондукова и для меня, и мы сняли эту сцену "Фитиль", сюжет короткий, но это такой смешной сюжет, когда я играю тележурналиста и беру у него интервью, а он бригадир птицефабрики, то есть нет, кроличьей фабрики, и он рассказывает про усвояемое мясо и не может вымолвить "усвояемое"... Ну там такая гамма чувств - Боря бедный, волнуется, простой разводитель  кроликов и, во-первых, волнуется, что его снимают в кино, что работает кинокамера, он и камеру  отыгрывает и волнуется, и слово вот это проклятое выговорить не может, и слезы у него на глазах, и вот он этого кролика держит за уши, то есть там такая гамма актерская и такая палитра, а зал ржет, просто там до слез был смешной сюжет. И распространился слух, и все работники "Мосфильма" стали приходить в редакцию журнала "Фитиль" и просить редактора, чтобы им показывали этот сюжет...

Александр Павловский, режиссер:

- Но вот обыкновенный, вот сказать - наш, для любого человека, ему любой человек подойдет, министр, или грузчик в равной степени они будут чувствовать, что они подошли к своему человеку, не к тому, который на расстоянии живет, а который вот он, здесь.

Дмитрий Харатьян:

- Это не актер одного амплуа, в нем вот это сочетание глубины и простоватости, трагедии и комедии, и вот это сочетание, конечно, его отличает от многих актеров комедийного направления.

Александр Панкратов-Черный:

- Он индивидуален, он штучный товар, и в жизни он был индивидуальностью, и на экране, в любом персонаже своем, понимаете, в любом персонаже, он удивительный был артист, он неповторим.
 
Лев Дуров:

- Вот я думаю, что он мог сыграть многое в жизни запросто, мог он шута короля сыграть - да запросто. Я сейчас назову десяток классических ролей, и вы можете быть согласны, не потому что согласитесь в память, а просто на самом деле сопоставить вот его лицо и его талант, да вы скажете - конечно, может, конечно, может. А играл кто-то другой, такая судьба наша, что тут сделаешь. 

Василий Ливанов:

- Я думаю, что страдать тут нечем, это был его путь в искусстве, есть такие комики, что они страдают, что не играют Отелло, трагические роли. Вот Брондуков, слава Богу, этим не был озабочен, у него не было мечты сыграть Гамлета или Отелло, нет.

Валентин Гафт:

- Я вам должен сказать, что такое главная  роль, сколько главный ролей в картинах, мы не помним. Это присутствие человека с хорошим лицом и с хорошей фигурой, задумчивого, какие-то крупные планы, повороты, глаза, молчание, улыбка, какой-то твердый голос, самоуверенность, глаза может быть лучше, чем у других. Но мы их забываем, но живут вот такие люди как Боря Брондуков, Бронислав.

Василий Ливанов:

- Для меня как для профессионала, вот его эпизод в "Осеннем марафоне", я его могу смотреть без конца, я не понимаю, как это он сделал, я не понимаю откуда в человеке, который появляется на полторы, две минуты на экране, видно все: его характер, биографию, его симпатию, и я все могу угадать в этом человеке, который появился перед моими глазами.

Вот это чудо называется Бронислав Брондуков...