Андрей Цаплиенко: Кровную месть на Кавказе никто не отменял [ Редагувати ]

Специальный корреспондент телеканала "Интер" Андрей Цаплиенко вернулся из Цхинвала - столицы Южной Осетии. Города, к судьбе которого приковано внимание всего мира. "Нашей съемочной группе довольно часто приходилось бывать в Южной Осетии - практически во время каждого обострения конфликта. Но уточню: не только нам и не только в Южной Осетии. Принцип телеканала "Интер" в том, чтобы иметь корреспондентов с обеих сторон. Так сложилось, что мне довелось принимать участие в освещении событий с Южно-Осетинской стороны", - рассказал Андрей Цаплиенко в интервью изданию "Камуфляж".

- Извините за тавтологию: Ваше первое впечатление от первой командировки в Цхинвал?

- Осетины и грузины настолько привыкли жить отдельно, настолько свыклись с тем, что у них совершенно различные политические, культурные, экономические интересы, что разрешить этот затяжной конфликт политическими средствами, на мой взгляд, уже тогда было крайне сложно. Но самое главное то, что между людьми пролилась кровь, а на Кавказе это если не главная причина невозможности примирения, то, по крайней мере, одна из главных.

- Кровная месть?

- Цитирую слова одного из осетинских ополченцев: "Кровную месть у нас никто не отменял". Они действительно избегают прибегать к помощи официальных правоохранительных органов, предпочитая самостоятельно осуществлять акты возмездия. Приведу такой пример. В 1994 году, когда уже закончилась, по осетинскому определению, первая война, на одной из объездных дорог несколько грузин - скорее всего, это были представители обычного криминалитета - остановили осетинский рейсовый автобус, вывели пассажиров, а их было около 40 человек, ограбили, а потом расстреляли. Позже практически все бандиты, участвовавшие в налете, погибли насильственной смертью. Их очень методично находили и расправлялись так, как считали нужным. Показательно?

- По-моему, да...

- Можно делать вид, что этого обычая не существует, можно бороться с ним, но не считаться с ним нельзя.

- Теперь - об истории конфликта.

- Она уходит значительно дальше и глубже 1991 года. Можно долго рассказывать о том, откуда происходит, произрастает эта взаимная этническая ненависть, несовместимость. Определенные исторические притязания на то, кто имеет право на эту землю, есть как с одной, так и с другой стороны. Но, наверное, сегодня этот вопрос в общем-то не имеет особого смысла. Куда важнее осознать то, что начиная с 1994 года и по 2003-2004 острота межэтнического конфликта понемногу начала сглаживаться. Естественно, ни о какой "братской дружбе" между грузинами и осетинами не могло быть и речи, но люди в этот период имели возможность более или менее спокойно сосуществовать, кооперироваться, иметь собственный бизнес, и это был, на мой взгляд, первый шаг к мирному разрешению конфликта.

Но при этом важно констатировать, что Южная Осетия в том виде, в котором она существовала до 2004 года, в определенной степени не отвечала экономическим интересам Грузии - в первую очередь потому, что была мощно связана с Россией. Осетины имели и российскую зарплату, и российские товары, имели также возможность беспошлинного ввоза и вывоза товаров. Последний аспект вызывал понятное раздражение официального Тбилиси, однозначно трактующего его как контрабанду. Тем не менее, тогдашнее руководство Грузии считало, что плохой мир - лучше хорошей войны, и разумно дистанцировалось от возможности осуществления любых силовых акций. Пришедшего к власти Саакашвили такая толерантность не устраивала, и началось обострение конфликта. Осетины называют события 2004 года второй войной. Она была короткой и относительно малокровной с осетинской стороны, сумевшей дать грузинам жесткий отпор.

- А миротворческий контингент?

- Он никакого участия в боевых действиях не принимал, поскольку по своему статусу не имел на это права. Его задача - разводить конфликтующие стороны. Тогда же произошел очень неприятный, но достаточно характерный случай. Грузины взяли в плен раненого 19-летнего осетинского ополченца, во время допроса к нему были применены очень жесткие методы и средства, вследствие чего он умер. Потом его труп переодели в казацкую форму и попытались представить дело таким образом, что якобы на стороне осетин воюют российские казаки-добровольцы. Однако судмедэкспертиза показала, что человек умер не от ран, полученных в ходе боевых действий, а от пыток. Да и форма на нем была размера на четыре больше. Хотя, надо сказать, и осетины особым гуманизмом не отличались. Впрочем, в любой войне понятие гуманизма весьма и весьма относительно... Тем не менее, насколько я могу судить, против мирных жителей осетины не воевали. Этого, на мой взгляд, им не позволяют ни традиции, ни врожденное чувство благородства. Хотя, повторю, все это достаточно условно.

- Итак, приход к власти Саакашвили...

- Проводить жесткую политику по отношению к Абхазии у Саакашвили не получалось - все-таки после ухода грузинских беженцев она стала моноэтническим территориальным образованием. А вот в Южной Осетии все было сложнее. До недавнего времени, до нынешнего обострения конфликта, это была "чересполосица", то есть осетинские села чередовались с грузинскими населенными пунктами. Очень сложно! На мой взгляд, главное во всей этой истории - понять, кто зачинщик, кто первый выстрелил и, следовательно, кто несет всю тяжесть ответственности.

- Знаменитый вопрос - кто виноват...

- Россиян упрекают в том, что они готовились к подобному развитию событий. Да, действительно, они готовились - и я лично видел и концентрацию войск, и регулярные разнообразные учения на границе с Южной Осетией. Тем не менее, вопрос опять же только в том, за кем было начало военных действий, кто первый, что называется, начал драку.

- И ваше мнение?

- Я думаю, что... Думаю, что команду начать боевые действия дал президент Грузии. Соответственно, на него и ложится вся мера ответственности за то, что произошло.

- Знаете, не укладывается в голове... Почему? Что толкнуло его на этот шаг?

- Наверное, им просто нужен был какой-то политический или, точнее, военно-политический успех. На самом деле Грузия находится не просто на распутье, а в очень неустойчивом положении. И что сейчас будет с этой страной, я просто не могу представить, потому что большего поражения она не могла получить ни при каких обстоятельствах. Видимо, Саакашвили рассчитывал как можно быстрее объявить ее грузинской территорией, то есть освобожденной от сепаратистов. С учетом того, что сепаратистами можно считать 99% населения Южной Осетии, то освобождать ее пришлось бы от всего южноосетинского народа. У грузин это получилось бы, будь они немного порасторопнее, воинственнее и, главное, если бы более профессионально подошли к планированию этой операции. Я не стратег, но... Может быть, это связано с обычным горским желанием мести, и они просто пошли на то, чтобы грязно, бесцеремонно сжечь Цхинвал, не какой-то там укрепрайон, а небольшой, совершенно беззащитный с военной точки зрения, провинциальный городок, который просто лежит, как на ладони. Цхинвал всегда отличался потрясающей духовной атмосферой - доброжелательностью жителей, отзывчивостью, искренностью, радушием. Например, осетины прекрасно знали, что Украина и Грузия - стратегические партнеры, тем не менее у них хватало такта отделять, по-разному относиться к правительству недружественной, по их мнению, страны и журналисту из этой страны, который приезжал в их край. Их отношение к политике Украины не проецировалось на личность отдельно взятого человека.

- Ваши впечатления от нынешнего послевоенного Цхинвала?

- Я был просто в шоке. Мне приходилось видеть многое, но столь грязного, глупого, вызывающе жестокого и бессмысленного результата расстрела мне еще не приходилось видеть. Сильное впечатление произвела подбитая грузинская военная техника. И, конечно, запах войны - копоти, гари, трупов... Пробитые снарядами крыши, вырванные окна, следы пуль, воронки от снарядов... Понемногу возвращаются жители, сбиваются в небольшие колонии, как-то пытаются вернуться к мирной жизни: женщины, в основном пожилые, готовят на "буржуйках" какой-то нехитрый обед, кто-то понемногу разбирает развалины, кто-то ищет места захоронения погибших родных и близких... Жуткое зрелище. Повторю: мы видели всякое, но здесь были вроде бы не чужие друг другу народы. И, главное, не чужие нам. Жили на одном культурном, политическом пространстве, общались на одном языке, смотрели одни и те же фильмы, наверное, воспитывались на одних и тех же мультиках. Понимаете, ощущение "своего"... Все-таки любая чужая война не так трогает, ты испытываешь совсем не те эмоции. А эта война - своя. И в этом вся трагичность ситуации.

- Наверное, Украине стоит извлечь уроки из кавказских событий?

- Несомненно. Не буду касаться сугубо военных вопросов, в конце концов это профессиональное дело людей в погонах. Давайте посмотрим с другой стороны. У нас тоже есть, скажем так, проблемные территории, на которых живут группы людей, далеко не во всем согласные с существующим положением вещей. При определенных условиях они могут не согласиться жить в составе единой Украины. Нельзя допускать, чтобы людям неинтересно было жить с этим государством. И упреждать подобное развитие событий нужно не угрозой применения силы, а серьезной работой, эффективными нестандартными решениями. И не надеяться на то, что ситуация "разрулится" сама по себе. Нужно смотреть вперед и потенциальных противников делать своими друзьями. Иного пути, на мой взгляд, просто нет.

- В завершении нашей беседы такой вопрос: какая из цхинвальских встреч Вам больше всего запомнилась?

- Я уже говорил о том, насколько радушным и жизнерадостным был Цхинвал раньше. В свой последний приезд мы не слышали на его улицах смеха, не видели ни одной улыбки. Только очень усталая женщина, выпекавшая хлеб в только что налаженной пекарне на полуразрушенной улице, протянула нам две булки и сказала: "Ешьте, мальчики" и улыбнулась...

Фотогалерею Андрея Цаплиенко "Своя война" можно посмотреть здесь.