Годовщина гибели Марины Цветаевой [ Редагувати ]

31 августа скорбная дата в истории русской культуры: ровно 60 лет назад в провинциальной Елабуге добровольно ушла из жизни Марина Цветаева (1892-1941). Это имя для россиян ныне сравнимо с именами Лермонтова или Саврасова, - с той разницей, что лишь в последние 10 лет стало возможно читать без купюр наследие поэта. Именно за такое звание боролась Цветаева, презиравшая слово "поэтесса" и вставшая в русской литературе ХХ века вровень с такими гигантами, как Мандельштам, Платонов, Набоков или Нобелевские лауреаты - Пастернак и Бродский. По стезе "трагедийного сознания" Цветаева "прошла дальше всех в русской и, похоже, в мировой литературе", был убежден последний. К несчастью, время, всем воздавая по заслугам, не в силах вернуться вспять: редкий талант, щедрая душа, пламенное сердце поэта были загублены эпохой, не щадившей русской интеллигенции. Цветаеву просто вынудили покончить с собой, убеждены многие исследователи. Ныне отвергнуты спекулятивные версии о мотивах ее отчаянного шага, заслонявшие суть: НКВД, долго шедший по пятам ее семьи, не мог позволить жить и работать "белоэмигрантке" - сестре, жене и матери "врагов народа". Семья Цветаевой, с 1922 года жившая на Западе, в конце 30-х вернулась в СССР, где сразу были арестованы ее муж Сергей Эфрон и дочь Ариадна, в Гулаге находилась и сестра, Анастасия Цветаева. Но важнее мог быть в трагической судьбе Марины другой фактор - его можно выразить расхожей цитатой: "Поэт в России больше, чем поэт". Сталинский режим, методично уничтожавший все мыслящее и непокорное, не мог "обойти вниманием" столь опасную фигуру - возмутительницу спокойствия и властительницу дум. Яркую звезду Цветаевой на литературном горизонте долго не мог скрыть туман забвения и умолчаний: полузабытая, вернется она к читателю лишь с "оттепелью", чтоб занять место среди великих русских поэтов ХХ века. Наследуя гуманистическим традициям русской классической литературы, а в более широком контексте - мировой христианской культуры 2-х тысячелетий, в чьем русле развивалась и Россия, вместе с поэтами-сверстниками Цветаева совершала переворот, подобно тому, как Малевич преображал живопись. Ее стих был новаторским, не уступая Маяковскому, и звучал бунтарским вызовом на сломе эпох.