Мирослав Попович поделился своим мнением о культуре [ Редагувати ]
Мирослав Попович, директор института философии НАН Украины, автор новой книги "Красное столетие", считает что, если в обществе будет только элитарная культура - это будет общество калек.
- Мирослав Владимирович, насколько сильно, по-вашему, влияние массовой культуры на человека?
- Без массовой культуры нельзя обойтись. Так же, как нельзя обойтись без ментальности, заданной нам подсознанием. Если представить себе общество, где слушать симфонию каждое утро так же необходимо, как чистить зубы, - это будет массовая культура. Но такого не может быть, потому что есть профессиональное исполнение и профессиональное восприятие. Элитарный - значит, на высоком уровне компетентности и с высоким морально-этическим уровнем. Причем профессионализм, который является признаком элитарности, проявляется и в способе восприятия. Если это высокая музыка, я иду в филармонию и специально ее слушаю. Недавно в Вильнюсе я смотрел балет "Анна Каренина" на музыку Родиона Щедрина. Зал был полон молодежи, которая говорила на литовском языке. Это было ощущение торжества высокого искусства. А легкую музыку вы сделаете элементом вашего движения, будете пить под нее коньяк.
- А какую музыку вы слушаете?
- Стыдно признаться, но я, когда еду в машине, с большим удовольствием слушаю радио "Шансон".
- Представим, что у нас есть только элитарная культура. Это будет высокоморальное общество?
- Это будут калеки. Да и не может быть такой ситуации. Есть Достоевский, а есть Жорж Сименон и безымянные детективные авторы, которых я поглощаю со страшной скоростью.
- Вы читаете, чтобы расслабиться?
- Когда я возвращаюсь с работы, я способен только посмотреть триллер или почитать детектив. Массовая культура облегчает жизнь. Она вечна и никогда не должна претендовать на что-то большее. Детектив с претензией на постижение глубин человеческого сознания - это пошлость. Меня часто преследует замечательная фраза Гафта "Как будто "Шанели" накапали в щи". Потому что массовая культура - это щи.
- По-вашему детективы - это поверхностная литература?
- Можно рассматривать и "Преступление и наказание", и "Братья Карамазовы" как детективы. Но это, конечно, не так. Заманчивый сюжет там раскрывает глубинные вещи. Лучше всего литературное произведение тогда, когда оно захватывает не только лишь мыслию своею. Мысль и не должна быть главной в литературе. Для того, чтобы писать мысли, есть институт философии. Если кто захочет прочитать чистую мысль - пусть читает Канта.
- А какое чтение для вас - способ задуматься?
- Для меня это Толстой. А в украинской литературе из явлений такого уровня - драматургия Леси Украинки. Еще я бы назвал Ивана Франко. У него совершенно не русские ассоциативные связи, ближе к немецким источникам.
Современную литературу я читаю, но очень осторожно. Дело в том, что я со многими знаком. Если мне не понравится то, что написал мой хороший знакомый, легче сказать, что я не читал. Конечно, я читаю. Но категорически отказываюсь называть кого-либо.
Я немного старомоден. При этом я понимаю цену современного - "Имя розы" Умберто Эко, постмодерн. Но должен сказать, что есть очень усложненные по форме прозаические произведения, отмеченные Шевченковской премией, которые я бы посоветовал не читать.
- Какие?
- Не буду называть. Хотя, будучи членом комитета по Шевченковской премии, я голосовал за некоторые из них. Например, за Евгения Пашковского и Вячеслава Медвидя.
- Как-то вы говорили, что украинский только становится языком культуры. Когда же это произойдет?
- Я философ по образованию. И должен был прочитать Аристотеля. Все его произведения переведены только на русский. Есть прекрасные издания Канта - с одной стороны немецкий текст, с другой - русский. И ничего подобного на украинском языке. Для того чтобы философское национальное образование было полноценным, должны быть, как минимум, академические издания Платона и Аристотеля.
- Недавно на презентации украинских переводов классиков председатель Национального совета по вопросам культуры и духовности Николай Жулинский, говорил о том, что государство не дотирует украинскую книгу. Как вы думаете, Совет может повлиять на решение таких вопросов?
- Я член этого совета. И если бы Жулинский не был председателем совета, это был бы глас вопиющего в пустыне. А так хоть какая-то надежда есть. Роль этого совета - давать рекомендации. Я стою на том, что ни наукой, ни культурой управлять нельзя. Надо ее поддерживать и давать на нее деньги. Мы молодая нация, и нам нужно иметь собственный мировой гуманитарный ресурс. Это должны понимать президенты. Надежды на меценатов - детский лепет. Это должно быть обязанностью государства. Во всем мире так. Конечно, честь и хвала Ханенкам, Терещенкам и т.д. Но, увы, это не может быть законом для бизнесменов. Они должны делать деньги. Если они будут удачны, то и мы будем богаче.
- Какое "культурное" событие возмутило вас в последнее время?
- У кого-то возникла инициатива создать в Бабьем Яру, рядом с местом расстрела, еврейский дом культуры. Богатые зарубежные еврейские организации поддержали это, киевская городская администрация приняла решение о строительстве. Тогда мы создали общественный комитет "Бабий Яр" и добились того, что решение отменили. Это вообще невероятно, что Бабий Яр превратили в место отдыха.
- Сейчас украинский фолк и этнос становятся модными. Как это повлияет на наше самоопределение?
- Это стихийный процесс. Украинское стало модным после Майдана. Но я не думаю, что это может быть постоянным и длительным процессом. Ситуация сейчас скорее политическая. Она связана даже не с тем, кого поддерживают. У людей складывается такое впечатление, что если бы сегодня Россия могла послать танки в Киев, как было в Праге в 1968 году, она бы это сделала. Но она не может, потому взялась за мясо, молоко и т.д. Это не национальные проблемы. Это проблемы демократии и авторитаризма.
Есть ощущение того, что за нами правда. И гордость за то, что мы отстояли демократические ценности. Потому молодежь так реагирует на украинское. Люди хотят чувствовать себя хозяевами своей национальной судьбы. Но в этом могут быть свои неприятные стороны.
Мне бы очень не хотелось, чтобы мы забыли русский язык. Моя внучка, которой девять лет, говорит дома по-украински, но она также хорошо говорит и по-русски. И у меня нет никакого страха, что она в школе на перемене будет говорить по-русски.
И еще жалко, что польский забыли. Хорошо бы, чтобы мы три языка знали.
Я член Капитулы украинско-польского согласия. На западе Львовской области есть село, в котором до войны долго жили поляки. Потом они уехали в Польшу, а в селе живут украинцы. Однажды один поляк приехал в Украину и зашел в свой дом. Там его целую неделю угощали. Он уехал совершенно очарованный приемом. И они начали ездить друг к другу. Когда мы вручали мэрам этих сел награды, то мэр польского села отвечал по-украински, а мэр украинского - по-польски. Вот она, культура общения между нациями.
Татьяна Акимова
