На линии огня. Израиль. Фильм 1 [ Редагувати ]

Эммануэль. Израильское поселение вблизи Наблуса. Жертвами нападения палестинских боевиков стали пассажиры рейсового автобуса. Атака проведена по всем законам партизанской войны: сначала нападавшие взорвали пластиковый заряд и остановили автобус, а затем стали расстреливать тех, кто пытался выбраться из дымящегося ада. Для семерых поселенцев 16 июля 2002 года стало последним днем их жизни. Это уже не просто террор - но израильтяне не хотят признать, что на их землях идет самая настоящая партизанская война.

Сектор Газа слишком мал для того, чтобы вместить всех палестинцев, живущих на Западном Берегу реки Иордан. Но достаточно велик, чтобы стать центром партизанской войны против евреев. Здесь находятся основные радикальные организации исламистов. И практически все они не признают существование Израиля.

Исмаил Абу Шанаб, идеолог движения "Хамас": "Израиль был создан в нарушение всех международных норм и резолюций ООН. Израильтяне захватили нашу территорию, которая простирается от моря и до Иордана. Наша задача - вернуть её, поэтому мы ведем борьбу с Израилем. И в этом смысле мы рассматриваем всех живущих на захваченных землях как тех, кто оказался в зоне ведения боевых действий".

Есть разница между терроризмом и партизанской войной. Самоубийца-шахид, взрывающий себя на людной улице, все же террорист, а не боевик. У партизана другая задача - уничтожить как можно больше солдат противника и остаться живым.

Халид Эль-Бадж, пресс-секретарь "Исламского джихада": "Наши действия направлены исключительно против солдат, военнослужащих. А если гибнут мирные жители, дети, то значит, они случайно оказались в зоне боевых действий. И вообще, почему говорят о погибших еврейских детях и ничего не говорят об арабских? Неужели еврейская кровь дороже арабской?"

Моника Голдвассер очень любит свой город Ашкелон. Но от него до Газы всего десять километров. Поэтому Моника хочет уехать - и чем скорее, тем лучше. Она, профессиональная танцовщица, никогда не будет танцевать. 14 февраля 2001 года Моника, тогда рядовой Сил Обороны Израиля, стояла на автобусной остановке у въезда в город. Вместе с ней - еще несколько солдат. Она не успела ничего понять, только почувствовала удар и потеряла сознание. Уже потом ей сказали, что водитель-араб разогнал свой автобус и направил его на группу военных. Восемь ее товарищей погибли. Монику вернули к жизни. Вот только жизнь потеряла смысл.

Моника Голдвассер: "Я очень долго была без сознания, когда очнулась, то мне сказали, что я могу остаться без ног. Практически все двигательные нервы парализованы. И теперь у меня нет иллюзий на собственный счет".

Шарон Эванс, мать Моники: "Когда я пришла в больницу и увидела ее, я не поверила, что это моя дочь. У нее не было половины лица и зубов. Все это восстановили врачи. Шансов, что моя дочь выживет, было настолько мало, что медики просто экспериментировали, например, использовали экспериментальный заменитель крови".

У Моники не было шансов. Вообще. То, что она выжила - медицинское чудо.

Шарон, мама Моники: "После этого наша жизнь изменилась. Все, о чем мы мечтали, потеряло смысл. Мы никогда не будем счастливы".

Палестинец атаковал солдат. А кто они - юноши, девушки - было неважно. Такова его война.

Тель-Авивская набережная. У входа в дискотеку "Дельфинарий" - очень жесткий контроль. Посетителей сначала обыскивают вручную, а после за дело принимается натасканный пес. Взрывчатки нет ни под одеждой, ни в сумке. Значит, можно идти. После того, что здесь произошло в июне 2001-го, охранники не расслабляются.

Молодого человека звали Саид аль-Хутари. Саид смешался с толпой подростков. Ему была четко поставлена задача - пробраться внутрь, взорвать себя и унести жизни как можно большего числа неверных. Их на том свете ждут мучения, а его, Саида, вечное блаженство и семьдесят две гурии. Но, увидев охранника у входа, Саид занервничал и нажал кнопку раньше времени.

Погибли двадцать два подростка. Если бы человек-бомба пробрался внутрь, жертв было бы намного больше. Почти все они - выходцы из бывшего Советского Союза. Самоубийца словно говорил: "Так будет с каждым, кто приедет сюда".

Алла Налимова опознала двух своих дочерей по бисерным браслетам. Лене было восемнадцать, Юле - шестнадцать. На фотографии, которую сделал журналист-француз, не видно, что все тело Лены буквально искромсано металлической начинкой самодельной бомбы.

Алла Налимова: "Мне кажется, это был направленный, потому что потом, как, я не знаю, может быть это разговоры, может быть что, но были такие, ходили слухи, что долго готовились к этому теракту, узнавали, кто сюда ходит, на дискотеку, время и все это, и что девочки... В общем, был удар именно по русским и именно по девочкам. Они хотели ударить по девочкам, чтобы не было продолжения жизни".

Эти снимки девушек сделаны за несколько дней до взрыва. А эти - за несколько часов.

Алла Налимова: "Конечно, ответить им тем же самым, это просто, как говорится, нельзя. Если мы им ответим опять же этим - и они нам будут этим отвечать. Так что, это будет опять то же самое? Опять же, если им не ответить, а они будут отвечать, они будут думать, что они сильнее нас..."

Израильтяне ответили жестокостью на жестокость. Прошло всего два месяца, и организаторы взрыва - 40-летний Джамаль Салим и 41-летний Джамаль Мансур - были убиты в ходе обстрела израильскими войсками офиса движения ХАМАС в Наблусе. Тогда погибли восемь человек. В том числе и двое детей - братья Ашраф и Биляль Халили.

Израильтяне не выдержали. Танки и бронетранспортеры ревели двигателями, срывая гусеницами асфальт палестинских городов. Лучшие части израильской армии прорывались через град камней и одиночные выстрелы снайперов-палестинцев. Израильтянам было чем ответить на навязанную им партизанскую войну. Но это только на первый взгляд.

Танки были совершенно бесполезны на улицах Дженина и Рамаллы, если, конечно, их задача была - уничтожить боевиков. Боевики и сами вполне могли бы сжечь израильские танки вместе с экипажами - если бы заняли позиции на крышах близлежащих домов. Но они этого не сделали. Израильтянам казалось, что как только их солдаты войдут в Палестину, сразу же в израильские города вернутся мир и спокойствие.

Роман Ратнер знает, что такое война с партизанами. Как-никак, за спиной Афганистан. Теперь майор Ратнер - гражданин Израиля, но все же чувствует себя русским офицером. Таких как он здесь больше тысячи. После взрыва в "Дельфинарии" Роман решил, что бывшие советские офицеры должны защищать свою новую родину. Теперь их называют "Русский батальон", "Батальон Алия".

Роман Ратнер, командир "Русского батальона": "На территории Иудеи-Самари идет партизанская война. И террористические акты в городах. И подходы, соответственно, разные должны быть к антипартизанской борьбе и к борьбе с террористическими актами. Против террора должны бороться специальные службы, а против партизан должны бороться специальные службы и специальные подразделения армии".

"Русский батальон" тоже участвует в антипартизанской войне. Шестьсот его бойцов защищают еврейские поселения на Западном берегу. Каждый солдат вооружен американской винтовкой М-16, для огневой поддержки есть еще и крупнокалиберный пулемет, смонтированный на джипе. Сегодня Роман в поселке Хомеш. Его ребята - по периметру поселка. Они готовы стоять насмерть. Как в Афгане. Здесь многое напоминает Афган. Позывные в эфире, ленивый разговор над картой, связанные скотчем магазины.

Роман Ратнер: "Арабы должны знать, что нападения на поселения для них смертельно опасны. Менталитет у них такой. Они понимают, только получив по голове. Это будет длиться столько, сколько будет длиться, но мы отсюда не уйдем".

Роман и его ребята остаются чужаками для сабров, израильтян, рожденных на земле обетованной. Поэтому никто не слушал советского майора, когда он говорил: "Бессмысленно утюжить танками Наблус и Дженин". А танками утюжили. Израильтяне думали раздавить террористов, но боевики давно покинули палестинские города. Среди погибших их почти не было.

Роман Ратнер: "Здесь убили человека. Всю ночь воевали с ними. И здесь убили, а полтора года назад ранили. Обстреляли КПП. Здесь идет война".

Израиль никогда еще не сталкивался с такой войной. В 1948-м - была война за независимость. Хоть и носила наступательный характер. Через 19 лет, в 1967-м, израильские парашютисты отвоевали у иорданцев Иерусалим. И снова им приходилось идти в атаку.

В 1973-м, когда война Судного Дня, Йом Кипур, ставила под угрозу само существование Израиля, израильтяне переходили от обороны в наступление и все же выиграли войну. Но сегодня они вынуждены воевать против врага внутри страны.

Роман Ратнер: "Они обстреляли КПП. Здесь идет война. Чем мы им мешаем? Это надо быть полным левым, чтобы уйти в такой ситуации. Палестинская автономия - это просто сборище бандитов".

Палестинцы считают иначе. Журналист Ибрагим Хуссари работает в Рамалле, столице палестинской автономии. 14 марта 2002 он снимал колонну израильской бронетехники, входившую в город. К тому времени израильские снайперы заняли позиции на крышах соседних домов. Один из них внимательно следил за Хуссари.

Ибрагим Хуссари: "Он видел, что я журналист. Я отодвинулся от камеры и услышал звук ударов, настоящий град. Какое-то шестое чувство подсказывало - по мне стреляют. И лишь потом, когда я спрятался за парапет, рассмотрел, что в камере было семь отверстий от пуль. Судя по углу вхождения пуль, попадание не было случайным".

Ибрагим уцелел чудом. Но израильский снайпер выбил напрочь остатки миролюбия.

Ибрагим Хуссари: "Теперь я считаю их своими врагами - израильтян, израильскую армию".

Алла Налимова, потерявшая двух своих дочерей в "Дельфинариуме", думает точно так же - только в отношении арабов. Теперь никто не заставит ее любить мусульманских соседей.

Алла Налимова: "Я лицо старшей видела, что у нее бисером по лбу,.. главное, что я заметила, что на одном расстоянии, как будто размечено это все, шарики и гвозди, шурупы... А Юлю... Юлю мне не показали с лица, мне ее показали с волос с тыльной стороны, у нее два хвостика, как я ей завязала, тоже были в крови..."

Израильтяне не прощают своих врагов. У них не существует сроков давности, и за своих погибших они мстят до конца. Обычно организаторы терактов на израильской территории укрываются в секторе Газа. Въезд на эту территорию категорически запрещен израильтянам, и только некоторые журналисты могут сюда попасть. Здесь находятся лидеры основных боевых групп палестинцев. Они чувствуют себя в безопасности. Хотя не совсем. В Газе работают агенты Израиля, и они - как правило, за деньги - выдают организаторов интифады. А дальше в дело вступает израильская авиация. И высокоточное оружие.

В ночь на 23-е июля самолеты F-16 нанесли ракетный удар по дому одного из руководителей ХАМАС шейха Салаха Шахады. Шейха буквально разорвало на куски, но кроме него в доме находились еще одиннадцать человек, большей частью, дети. Все они погибли. Шахада был координатором деятельности ХАМАС в секторе Газа и отвечал за производство боеприпасов в одной из индустриальных зон вблизи лагеря Джабалия.

Зная, что возле него постоянно находятся израильские агенты, шейх часто менял адрес, переезжая из одного дома в другой. И организовал производство минометных мин в разных местах сектора. С военной точки зрения атака не имела смысла - убийство шейха не остановило подпольных оружейников. Это была месть. За тех, кто был уничтожен боевиками ХАМАС на израильской территории. И объявление войны всем вооруженным формированиям в Газе.

Рашид Абу Шпек, начальник службы чрезвычайной безопасности ПНА: "Люди со слабой душой и совестью идут работать на израильтян. Они работают за деньги. Шестерых таких агентов мы выявили, они сейчас ожидают суда в Хан-Юнисе. А если израильтяне попытаются их отбить, то охрана расстреляет агентов на месте. Теперь это самая настоящая война против нас".

Роман Ратнер: "Они никому не нужны. Но вот сегодня закончится война. Завтра Арафату нужно что-то сказать своим людям, дать им работу. А ему сказать нечего".

Война не закончится так быстро. Так просто. Этот человек в маске, участник боевой группы Народного фронта освобождения Палестины, готовится стать шахидом - пробраться на израильские территории и подорвать себя. А вместе с собой - как можно больше евреев. До предполагаемого теракта осталось немного. Война продолжается.