"Чума или холера" - Кремль дает Вам выбор, господа чеченские беженцы [ Редагувати ]

Тысячи военных беженцев из Грозного живут в палаточных лагерях в Ингушетии. Некоторые из этих лагерей были за последние дни ликвидированы. Людей снова гонят в разрушенный Грозный.

Свою невестку он узнает по голосу, а вот с внуками дело обстоит сложнее. Узнавать четырнадцать "маленьких дьяволят" - все темноволосые, с темными глазами - ему приходится по силуэтам. У Аслана Магомадова атрофия сетчатки глаз, и чтобы спасти зрение ему необходимы витамины А и Е. "Черную икру, например", - говорит жена Аслана, прерываемая приступами надрывного сухого кашля, - "Лучше всего - ложками". Неплохой черный юмор, если учесть, что в последний раз горячую пищу здесь видели "где-то в октябре" - просроченную вермишель из запасов турецкой армии, которую распределяли добровольцы из Красного полумесяца.

С начала декабря нет даже ежедневного пайка хлеба, пакетики с чаем заваривают добрую дюжину раз. А стены палатки прохудились настолько, что даже почти слепой Аслан без труда различает, какая на улице погода.

С осени 1999 года палаточный городок вблизи ингушского селения Акиюрт стал для полутора тысяч беженцев из Грозного чем-то вроде второй родины, а для старшего поколения даже третьей. Аслан и его жена Мадина выросли в Казахстане, куда в 1944 году десятки тысяч чеченцев выслал Сталин, якобы за содействие немецким оккупантам. "Да, казахи"..., говорит Аслан и его морщинистое лицо расплывается в грустной улыбке, "своим последним куском хлеба они делились с нами, врагами народа".

Аслан был одним более трех тысяч беженцев, подписавших в ноябре письмо, обращенное к президенту Казахстана Назарбаеву с просьбой предоставления им временного убежища в этой стране. Решение написать такое обращение приняли старейшины лагерей беженцев после того, как слухи о принудительном переселении в Чечню стали подтверждаться устами российских чиновников. "Наше отчаяние", - говориться в письме, - "заставляет нас снова просить помощи у казахского народа, который однажды подставил нам свое плечо в тяжелейшей нужде и сделал все, что в человеческих силах, чтобы дать нам выжить". Аслан был среди старейшин, которые поехали на почту, чтобы заказным письмом отправить это важное письмо. Казахский президент, кстати, уже ответил: без согласия Путина он связываться с чеченскими беженцами не собирается. Московские родственники живущей в по соседству семьи узнали об этом с экрана телевизора, поэтому посоветовали им возвращаться в руины грозненские руины еще до наступления зимы. Обитатели соседней палатки так и сделали.

Назад в Грозный, где по ночам по-прежнему стреляют, а возвращающихся ожидают их полуразрушенные, разграбленные квартиры. Без воды, без газа, без электричества, без стекол в оконных рамах. Возвращающиеся берут с собой брезент, чтобы заделать окна.

Каждый из тех, кто в последнее время садился в автобус, который ежедневно эвакуирует беженцев в никуда, подписал заявление, что его возвращение в Грозный происходит добровольно. Только подписавшие такое заявление могут рассчитывать на государственную помощь: 20 рублей ежемесячно как субсидия на жилье (или то, что некогда можно было назвать жильем) и 14 на питание. Пособие, составляющее немногим более одного евро, обещают выплачивать вернувшимся в Грозный в течение полугода. Притом, нет никакой гарантии, что деньги вообще попадут в руки нуждающимся. В начале декабря счетная палата России установила, что уже в который раз из предназначавшихся на восстановление Чечни и "обеспечения условий" для возвращения беженцев денег бесследно исчез 21 миллион евро. Весь инцидент был исчерпан отстранением от должности министра по координации органов государственной власти в Чечне Владимира Елагина.

Только на территории Ингушетии по данным правозащитных организаций на сегодняшний день около 110-и тысяч чеченских беженцев, из которых 18 тысяч живет в палаточных городках. Этим людям Москва снова предоставляет выбор между чумой и холерой: либо возвращение Чечню, либо расселение в "списанные объекты", арендованные ведомством по вопросам беженцев специально для тех, кто откажется возвращаться в Чечню: бывшие коровники, складские помещения и зернохранилища.

Только протесты правозащитных и гуманитарных организаций со всего мира сумели остановить принудительное возвращение беженцев. Московские чиновники изначально планировали до конца 2002 года ликвидировать все лагеря беженцев в Ингушетии. Но Светлана Ганнушкина из московского правозащитного движения "Мемориал" опасается того, что власть под давлением международной общественности только на некоторое время отложила вожделенное переселение. Закрытие лагеря беженцев Инан, где нашла пристанище семья Магомадовых, должна была стать лишь репетицией для "изгнания на родину".

В конце 2003 года Россия избирает новый парламент, а в 2004 предстоит переизбирать Путина. До начала предвыборной кампании Чеченская проблема должна исчезнуть из средств массовой информации. Это возможно лишь в том случае, если исчезнут лагеря беженцев: кроме московских солдат более или менее свободно перемещаться между Чечней и прилегающими регионами могут лишь беженцы. А они могут делиться нефильтрованой информацией с журналистами, которых в Чечню если и пускают, то при этом сильно ограничивают в свободе передвижения и возможности общаться с местным населением. О том, чтобы журналисты не увидели в Чечне чего лишнего, заботится кремлевский советник Сергей Ястржембский - известный знаток своего дела.

Западным репортерам власти даже в соседних с Чечней регионах активно мешают в работе, а в Чечню они могут попасть только пользуясь услугами "Турбюро Ястржембского" группами по 20-25 человек. Они в отчаянии: нет никакой возможности контактировать с местным населением.

Выделенный журналистам автобус без каких-либо остановок возит их от одной верной Москве организации к другой: объекты за колючей проволокой, шлагбаумом и под усиленной охраной. Как только стемнеет, журналистов закрывают в милицейских казармах, подъездные ворота к которым перед наступлением темноты баррикадируются. Во дворе дежурят две БМП с направленными на город стволами. До 11 часов утра никто не может покинуть территорию казармы. Именно столько времени необходимо начинающим работу на рассвете саперам для проверки прилегающих территорий, которые сепаратисты снова и снова минируют.