В Чернобыльской зоне растет количество самоселов [ Редагувати ]

Даже без рекламы - количество самоселов в Чернобыльской зоне растет. Получив квартиры и компенсации, многие переселенцы все-таки возвращаются в родные места. Фактически нарушая закон и оказываясь вне закона. Власти с этим явлением обещают бороться - но дальше слов дело пока не продвигается. Грозит ли принудительное выселение самоселам последней волны и как обстоят дела в соседней Беларуси с теми, кто захотел вернуться, узнавала Инна Белецкая.

Она была красавицей. Кудрявые волосы, точеные черты лица. Этот портрет на стене напоминает бабушке Ане о временах до, как здесь говорят, большого горя.

Те, кто вернулся, получили оскорбительное для себе определение - самоселы.

Анна Явченко, жительница села Парышив:

- На нас всєгда кажуть самосьоли-самосьоли. Які ж ми самосьоли? Ходили мєстниє депутати і записували в кого немає маленьких дітей, щоб ходити у школу так поїдем додому, ну от і поїхали. Сказали, нема маленьких дітей, шоб ходили в школу, бо школи не буде, то ворочайтесь назад, так і поворочались.

После аварии на ЧАЭС с загрязненных территорий отселяли украинцев, россиян и белорусов. Более трехсот пятидесяти тысяч человек. Радиационное пятно охватило пятую часть территории Беларуси.

Инна Белецкая, специальный корреспондент:

- Вот так выглядит типичный дом в покинутой деревне белоруской зоны отчуждения. После катастрофы на ЧАЭС отсюда выселили 22 тысячи жителей. Без людей осталось почти сотня сел.

По этим брошенным вещам можно изучать истории домов и их хозяев. Здесь жили дети, кто-то из них учился в пятом классе - вот учебник по истории древнего мира. Дома смотрят пустыми глазницами окон, лес захватывает сельские улицы. ЖИвы только кладбища. Ухоженные надгробия, покрашенные кресты и много свежих могил. Люди, которые не отважились остаться, просят похоронить их на родной земле. За кладбищами ухаживают работники радиационного заповедника. Они и показывают нам единственное живое село на его территории. Тульговичи некогда богатая деревня с двумя магазинами, большим почтовым отделением и передовым колхозом. Жить здесь остались 12 человек. Сейчас их только четверо.

Катерина Козел, жительница села Тульговичи:

- Нема в нас тут людей. Две бабы: я и еще одна - калеки такие.

Хоть ноги уже не те, и о былой прыти одни воспоминания, Иван Иосифович остается самым веселым жителем Тульговичей. Его семья - кот Тимоха и пес Босый. Родственники далеко, приезжают редко. С соседками 87-летнему деду Ивану скучно. Говорит, старухи. Единственный его собеседник - радиоприемник.

Иван Шеменок, житель села Тульговичи:

- Такий премничек хороший, говорит ловко, я його не включаю, он сам говорить, перестае, а рано вдосвита вже говорить знов.

Хозяйство у деда Ивана знатное - две свиньи и восемь поросят. В автолавке, которая в село с четырьмя жителями приезжает дважды в неделю, докупает все необходимое. Говорит, о том, что остался, не пожалел ни разу.

Иван Шеменок, житель села Тульговичи:

- А чо ехать туды, чтобы скорей умерти? Скулько людей уже вмерло там наших, когда уехало? А я вот старик ? Да живу. Бачиш?

Белорусские Тульговичи - вне 30-тикилометровой Чернобыльской зоны. Отсюда выселяли в 90-х.

Анатолий Загорский, первый заместитель начальника Департамента по вопросам ликвидации последствий катастрофы на ЧАЭС МЧС Беларуси:

- На этой территории у нас осталось жить только 130 человек. И возврата, или же претензий на эту территорию ни у кого не возникает. У нас нет такого, что вот кто-то захватил землю, захватил дом, там живет. В заповеднике, в 30 километровой зоне у нас нет и не может быть речи относительно захвата.

А вот в украинском Чернобыле о захвате домов говорят все чаще. Город, название которого наводит ужас на весь мир, пусть не процветает, но живет не хуже многих райцентров. Несколько магазинов, вокзал, трижды в день маршрутка на Киев. Только детей не видно. Жители делятся на три категории. В законе - лишь работники предприятий зоне отчуждения. Вторая по численности часть населения - те, кто вернулся сразу после аварии на ЧАЭС.

В Чернобыле их сто человек. Еще 93 - разбросаны по селам.

Василий Золотоверх - начальник отдела Государственного Агенства Украины по управлению зоной отчуждения:

- Це особи, які самочинно повернулись на територію зони відчуження до вступу в силу закону про правовий режим території. Офіційно вони зареєстровані в селах, які близько зони відчуження, ну не на території, жодного адміністративного пункту тут немає.

Этих людей контролируют, пересчитывают и следят за тем, что они едят.

- Вот тут помидоры. Меряем гама фон. 00,20 микроренгена в час.

А третья категория жителей - это те, кто возвращается сейчас. Они - вне закона. Их никто не считал. Они избегают общения и не открывают дверь журналистам.

По ухоженному двору и благоухающему цветнику понятно - здесь есть хозяин. Жители Чернобыля - сплоченное братство. Соседей не выдают.

Лидия Повод, жительница Чернобыля:

- Они боятся потому что их отсюда хотят выгнать-выселить. Я то знаю семью и они на данный момент здесь, но я не скажу, потому что обидятся, потому что местные власти таких вот хотят выселить. + По закону они правы, они дали жилье, компенсацию все, а все равно, вот хочет она здесь жить и все.

А это - Припять. Самый большой из мертвых украинских населенных пунктов. Припять сегодня - туристическая Мекка, но в отличии от Чернобыля, самоселы сюда - ни ногой.

Сергей Чернов, специальный кореспондент издания "Вестник Чернобыля":

- Не чув щоб хтось говорив, що хоче повернутися в Прип'ять, я таких люди не зустрічав ще. Те, що люди хочуть в села повернутися, точніше в сам Чорнобиль, не в села,зрозуміло + Чому б не використати колишнє своє житло Чорнобильське під дачу, трішки бракон»єрнічать там, ловити рибу, збирати гриби.

Но в администрации зоны уверяют: о возвращении не может быть и речи.

Василий Золотоверх, начальник отдела Государственного Агенства Украины по управлению зоной отчуждения:

- Єсть люди, які бажають поселитись в зоні відчудження, вони розповідають, що знають і ризики, ми свідомо це робимо, але оскільки розпорядження сформульовано таким чином, що йдеться про людей, які до вступу закону там поселилися, зрозуміло на збільшення кількості не має права ніхто.

Но вот случаев, что кого-то из новых самоселов отсюда выгнали, вспомнить не могут. За тех, кто мечтает вернуться в зону, заступается Иван Семенюк. Хорошо помнит свои скитания после эвакуации.

Иван Семенюк, житель села Парышив:

- Скитався по тих селах, що нас тягали - от Бородянки и туди-сюди. Нас ніхто не любив, корочє.

О той нелюбви к ним - чернобыльским переселенцам - вспоминает и бабушка Аня, но вот возвращаться в зону никому не советует. Говорит, нет ничего страшнее безысходного одиночества в мертвой деревне посреди мертвой зоны.

Анна Явченко, жительница села Парышив:

- Це ж будуть усі люди чуть, якесь начальство послухає, та й того хліба не дадуть. Хто за нас піклується, донька? Кому ми треба? Ми нікчємниє люди вже осталися.

Жители Чернобыльской зоны пишут на свои домах - здесь живет хозяин. Это такая защита от мародеров. Но они все равно - только самоселы, а настоящая хозяйка здесь одна - радиация. И уступать свои права на захваченные территории в ближайшее время не собирается.

Инна Белецкая. Иванна Шкиндер. Николай Василюк. "Подробности недели". ТК "Интер". Чернобыльская зона. Украина-Беларусь