Микола Винграновский. Больше чем поэт [ Редагувати ]

Киев 27 мая прощался с Миколой Винграновским - поэтом европейского масштаба, артистом и режиссером, учеником Александра Довженко. В последние годы он не покидал своей квартиры в знаменитом писательском доме по улице Олеся Гончара. Тяжело болея, он ни на что не жаловался, а только работал...

В начале 60-х, после первой же публикации его стихов в "Лiтературнiй Українi", было ясно: появилось большое поэтическое дарование. Ранее благодаря Довженко и Солнцевой он стал кинознаменитостью. Девушки многих стран мира слали на "Мосфильм" пылкие письма с признаниями в любви. Выпускник ВГИКа Винграновский вскоре вернулся в Киев, чтобы стать здесь... вокзальным бомжом, а в дневное время - помощником режиссера третьей категории на студии, которой вскоре присвоили имя его Учителя - Александра Петровича.

В последние годы жизни Довженко разрешили во ВГИКе набрать свой курс. Среди счастливчиков было трое украинцев - Лариса Шепитько, Ролан Сергиенко и Микола Винграновский...

- Ти диви! - закричал Ролан Сергиенко, как только двое друзей вышли из московского поезда на киевский перрон - все привокзальные тумбы, киоски и даже заборы были облеплены... изображениями Винграновского. На живого Миколу (с чемоданом) отовсюду смотрел Микола с автоматом в руке. На каждой афише значилось: "Перший у Радянському Союзi кольоровий широкоформатний фiльм "Повiсть полум'яних лiт". Автор фiльму - Олександр Довженко. Постановка Юлiї Солнцевої. В головнiй ролi - Микола Вiнграновський".

Вскоре фильм получил призы в Канне, Лондоне, Лос-Анджелесе. В газете "Правда" Константин Симонов и Виктор Шкловский посвятили ленте огромные статьи. А бездомный Микола с чемоданом шел устраиваться на киностудию помощником режиссера третьей категории.

Общежитие студии было забито рабочими. После неудачных попыток снять с другом квартиру Винграновский перебрался на вокзал.

- Днем "тинявся" по киностудии, - признавался Микола Степанович, - а вечером возвращался в свой новый приют и средь вокзального люда пристраивался спать на свободном стульчике, когда же везло, то и вытягивался на трех-четырех сиденьях. На вокзале жилось здорово: здесь все были добры, никто, кроме младенцев, не кричал, не приставал с разговорами. Единственное, что было плохо, - в 6 утра всем "транзитным душам" надо было подниматься в связи с уборкой. Моя запасная одежка была на киностудии под присмотром костюмерш, а чемодан я сдавал на вокзале в камеру хранения. В багаже - несколько книг, два блокнота со стихами, "вузлик" земли с могилы Довженко и его же вышитая сорочка, подаренная мне вдовой Учителя.

Позже он начал жить в семейном милицейском общежитии - в бывших монашеских кельях. Но пролетела зима, а весной комендант общежития сказал, что надо выбираться, - кто-то из милиционеров приревновал к нему свою жену.

Затем он попал в общежитие для глухослепонемых в той же Лавре. И там было тоже здорово: они каким-то чудом его узнавали, он их брил, водил к колонке с водой, а когда приходил с работы, вместе с ними клепал на станках пластмассовые пуговицы. Однако настроение с каждым днем было все хуже, поскольку их совместный с Сергиенко сценарий "Свiт без вiйни", одобренный на Киевской киностудии, все никак не могли прочесть, а следовательно, и дать добро на постановку в Москве. Несколько поднял тонус режиссер Исаак Шмарук, позвавший его на роль в своем фильме "Сейм виходить з берегiв". За время съемок Винграновский написал с десяток стихов, с которыми впервые переступил порог Союза писателей. Там же размещалась и редакция "Лiтературної України", редактируемая Павлом Загребельным...

...И вот что сам Винграновский в канун своего 65-летия рассказывал автору этих строк о встрече с Загребельным и о дальнейших мытарствах в литературном мире.

- Сначала Загребельный напечатал меня ("З книги першої, ще ненадрукованої"), затем Коротича и Драча, отведя каждому по странице, - вспоминал поэт. - А на партком вызвали сразу после выступления в Киевском университете, куда меня пригласили Максим Рыльский и Леонид Первомайский. Перед входом в партком стоял человек с выразительным и спокойным лицом. Это был Виктор Некрасов - там я с ним и познакомился. "На ковер" меня позвали первым и спросили, сколько и каких стихов "з нацiоналiстичним душком" я прочел студентам университета. Писатель Збанацкий вопрошал: "Як ви ставитеся до того, що вашi портрети i портрети Драча вулицею Ленiна носять студенти? Може, вони дiйдуть до того, що й жовто-блакитнi прапори будуть носити з портретами Грушевського i Петлюри?".

- И все-таки после этой проработки вам поручили выступить на "исторической" встрече верхушки с интеллигенцией в Верховном Совете.

- Накануне я обсудил свое предстоящее выступление с Драчом и Дзюбой, а на рассвете написал стихотворение, которое положил в карман одолженного у Василя Симоненко пиджака. Сначала выступили пять секретарей обкомов: все клеймили наше "так зване молоде поколiння". Потом тогдашний крупный партийный функционер в Украине Николай Подгорный огласил мою фамилию, я поднялся на трибуну и сказал, обращаясь к нему: "Шановний Миколо Вiкторовичу, поки я буду говорити, прошу вас мене не перебивати". Половина зала сорвалась в едином крике: "Ганьба!" Подгорный постучал карандашом по графину и приказал мне сначала рассказать, как я призывал к физическому уничтожению старшего поколения наших писателей и как агитировал за независимую Украину. А зал скандировал: "Геть!" Тогда я достал из кармана стихотворение и, как на эшафоте, начал читать:

... Я - формалiст?
Я наплював на змiст?

Вiдповiдаю вам не фiгурально -
Якщо народ мiй числиться
формально,
Тодi я справдi дiйсний формалiст!

Между прочим

Коллеги-поэты любили его за проникновенный лиризм и аполитичность (он, как Лина Костенко и Леонид Талалай, не ходил в депутаты, не рвался в политики). А многие его строки написаны на все времена.

У синьому небi я висiяв лiс,
У синьому небi любов моя
люба,
Я висiяв лiс iз дубiв та берiз,
У синьому небi з берези i
дуба.

Станислав Бондаренко, "Киевские Ведомости"