На линии огня. Кашмир. Фильм 1 [ Редагувати ]

Вы живете в стране, где улицы не перегорожены баррикадами и нет перестрелок? В Вашем городе христиане и мусульмане не охотятся друг за другом, наблюдая противоположную сторону улицы сквозь оптический прицел? В Вашем доме не прячется раненый боевик, пообещавший взорвать себя?

Нет? Тогда Вы счастливый человек. Но знаете ли Вы, что половина человечества лишена этого счастья. Сейчас, когда Вы смотрите эти кадры, в пятидесяти точках на карте Земли идет самый настоящий бой. Пятьдесят горячих точек. У каждой - своя, почти детективная, история, свои герои и даже своя романтика.

Мы - на индийской части территории, которую Организация Объединенных Наций считает спорной, а соседи, Индия и Пакистан, бесспорно - своей. Кашмир.

Мы едем к линии контроля. Это самая настоящая линия фронта. Потому что Индия и Пакистан контролируют друг друга с помощью артиллерийских залпов. Сегодня. И кто знает, к каким ещё средствам контроля они прибегнут завтра.

Линия контроля тысячекилометровой лентой извивается между Пакистаном и Индией, через высокогорный массив Гиндукуш, и теряется где-то в китайских Гималаях. И с той, и с другой стороны примерно миллион военнослужащих: у индийцев семьсот тысяч, у пакистанцев триста.

Каждый новый день здесь начинается с обмена артиллерийскими залпами. После двух-трех выпущенных снарядов артиллеристам приходится менять свою позицию - у противника в распоряжении имеются американские системы управления огнем, которые определяют местонахождение врага по считанным выстрелам. В таких условиях мобильность - жизненная необходимость. Но больше всего здесь, как и на любой другой войне, достается не солдатам, а мирным жителям.

Городок Ури. Отсюда начинается линия контроля. Артиллерийские позиции находятся вблизи хижин горцев. Сегодня смерть собрала небогатый урожай один погибший и один раненый. Оба жители Ури. Не солдаты, не полицейские. Раненого, если ему повезет, родственники увидят через два-три дня. Погибшего уже не увидит никто - снаряд попал в дом, где находились газовые баллоны, и тело сгорело дотла.

Это будни. Так здесь живут сотни и тысячи людей. Конечно, они не хотят войны. Но разве в их воле распоряжаться своими судьбами?

Линия контроля - это не граница. В 1947 году, когда стало ясно, что Британская Империя теряет свои индийские владения, хитрый лис Уинстон Черчилль сделал все, чтобы Индия не стала единой страной. Он предложил создать на месте колонии два государства - индуистское и мусульманское. Так образовались Индия и Пакистан. За то, что война между ними началась, жители британской Индии должны быть благодарны Его Высочеству Магарадже Кашмира Радже Ясверу Хари Сингху Бахадуру и представителю Британской короны Лорду Маунтбаттену.

18 июня 1947 года лорд Маунтбаттен со спецмиссией прибыл в столицу независимого княжества Кашмир. В результате длительной беседы двух государственных мужей магараджа-индуист решил присоединиться к Индии. А народу, девяносто процентов которого составляли мусульмане, пообещал референдум о самоопределении. Референдума не было. Вместо него началась война, практически на следующий день после провозглашения независимости двух стран.

Кумар Ванчжу, правозащитник: "Вообще-то мусульмане-кашмирцы тогда поддержали магараджу, то есть согласились подождать с референдумом. За что и поплатились. А пандиты захотели независимости, но были в меньшинстве".

Обычно считается, что пандиты, кашмирцы-индуисты, склоняются к тому, чтобы Кашмир был индийским. Кумар Ванчжу - пандит. Таких здесь процентов десять. Почти вся семья Ванчжу - за независимость Кашмира. Но право на собственное мнение им дорого достается. Отец Кумара был расстрелян неизвестными людьми прямо на пороге своего дома. Смертельно раненого индийца отвезли в полицейский госпиталь, и его жизнь пытался спасти молодой врач-мусульманин по имени Танвир. Но безуспешно.

Танвир, врач полицейского подразделения: "Военная обстановка уже последние 12 лет, и я просто хочу отсюда уехать, потому что нет спокойствия в жизни, и нету объектива для чего я здесь живу и чем я буду дальше заниматься. Вот и все".

Танвир был одним из лучших студентов в Волгоградском медицинском. Этот человек еще поможет нам разобраться с тем, что же происходит в Кашмире.

Нынешнее противостояние Пакистана и Индии началось в 1987 году, когда мусульмане в индийской части Кашмира развернули настоящую партизанскую войну против индийцев. Столкновения произошли после того, как в Дели просто-напросто отменили результаты местных выборов, убоявшись победы сторонников независимости Кашмира. Мусульманские боевики пользовались поддержкой населения городов и сел. Они создавали свои базы в селах поблизости от столицы штата Сринагара. А в самом Сринагаре к 1990 году повстанцы взяли под контроль несколько районов.

Индийцы поняли, что удержать власть можно только с помощью репрессий. По распоряжению правительства Индии в Джамму-и-Кашмир стали в огромном количестве вводиться войска и полиция, причем не местная, состоящая из кашмирцев, а Центральная Резервная. Да, впрочем, кого здесь только нет - армия, части особого назначения, пограничная полиция. Список силовых структур можно продолжать. А, значит, вопросы целостности государства решаются с помощью силы.

Эти женщины-мусульманки поют свадебную песню. Сын одной из них сегодня возьмет себе в жены дочь другой. До свадьбы они не увидят друг друга - такова традиция. После свадьбы они были вместе лишь несколько часов. Такова реальность. В тот же день мы узнали, что участники свадебной процессии случайно оказались в районе перестрелки спецназовцев и боевиков. Невеста и ее суженый погибли. Район Матис называют сердцем Кашмира. В самом центре кашмирского сердца - кладбище. Здесь похоронили молодых.

Хабибулла, смотритель кладбища: "Тут вся наша жизнь. Здесь, например, лежит четырнадцатилетний парень. Сказал что-то не то солдатам, они его и расстреляли. А здесь женщина с двухлетним ребенком. Индийцы открыли огонь по дому, возле которого она сидела. Она развернулась, но пуля прошила ее сбоку и на вылете убила ребенка. Я живу, а они умирают".

Шакила Абдула, студент: "Они нас сами вынуждают становиться боевиками. Ни один кашмирец не имеет никаких прав на своей земле. Вас могут убить прямо на улице, в машине, по пути в университет, а потом подкинут автомат возле вашего тела и скажут: "Вот он, очередной боевик". Это наша жизнь".

Все боевики объявлены пакистанскими агентами и шпионами. Главной причиной столь мощного накопления сил на границе стала инфильтрация - так в Дели называют проникновение кашмирцев из одной части Кашмира в другую.

Кашмир прекрасный повод для того, чтобы наращивать силу. И бедные, но гордые, Пакистан и Индия превратились в прибыльный стабильный рынок вооружений для всего мира. Если Индия покупает российские МиГи, то пакистанцы - американские системы ПВО. И с той, и с другой стороны воюют примерно одним и тем же оружием. У Пакистана украинские танки Т-80. Индия покупает похожие у России - Т-90.

Солдаты, индийские ли, пакистанские ли, в высокогорных районах Гиндукуша носят форму одной и той же австралийской фирмы - различаются лишь погоны да нашивки. Индия разрабатывает ракетные системы вместе с Россией, Пакистан идет на поклон к китайским ракетчикам, изучавшим советский опыт. В итоге, индийская баллистическая "Притхви" очень похожа на пакистанский носитель "Сокол-2". Обе ракеты могут нести ядерное оружие. И оно у противников есть. У Индии - шестьдесят боеголовок, у Пакистана двадцать пять.

Нынешней весной стало ясно, что мир в очередной раз находится на грани ядерной войны. Индия заявила, что если боевики из Пакистана не прекратят орудовать в Кашмире, то она атакует базы на пакистанской стороне. Десантные вертолеты индийцев уже совершали полеты вдоль линии контроля, присматривая цели. В Исламабаде отвечают, что готовы нанести ядерный удар, если индийские солдаты перейдут границу. Дели грозит в том духе, что, мол, не стерпит, и солдат у него больше, и боеголовок.

Но даже несмотря на то, что Индия и Пакистан вступили в маленькую гонку ядерных вооружений, никто ни по ту, ни по эту сторону хребта не верил в возможность ядерной войны, как, например, эти солдаты. Хотя бы потому, что здесь удар по врагу равнозначен самоубийству.

Сто сорок километров от Сринагара. Городок Драсс. Ежедневно сюда идут колонны грузовиков с топливом и продовольствием. Через несколько месяцев начнется сезон дождей, а затем - горная зима с лавинами и камнепадами, и Драсс окажется в изоляции от всего мира. Индийская армия тоже. Пакистанцы считают, что под видом гуманитарной помощи индийцы завозят в район снаряды и вооружение, потому-то и обстреливают единственную горную дорогу. Высота - три с половиной тысячи метров. Каждый грузовик рискует попасть под обстрел. Или сорваться в пропасть.

Ночной обстрел - довольно обычное дело. Снаряд попал в здание в пятидесяти метрах от нашей съемочной группы. Никто, кроме нас, не обратил на это внимания. Человек привыкает ко всему.

А если не привыкает, то приспосабливается. Наутро мы узнали, что те, кто жил в этом доме, собрали свои пожитки и отправились в безопасное место, под гору. На языке артиллеристов это место называется мертвой зоной. Сколько жить теперь беженцам в мертвой зоне, неизвестно. Зима здесь суровая, горная. Температура падает до минус пятидесяти. В распоряжении людей лишь палатки и одеяла. Этой молодой женщине придется рожать. А этой - сделать всё, чтобы дети пережили страшную зиму.

Фатима Рахман, беженка: "Не знаю, как мы переживем эту зиму. Слишком холодно здесь. И от ветра в палатке не укроешься. Неизвестно, что лучше - умереть от снарядов или от холода".

Башир Рахман, беженец: "Тех, кто стреляет в нас оттуда, мы считаем врагами. Может быть, там есть чей-то брат или другой родственник. Но дело в том, что нам грозит еще и голод. Вы видели, снаряды полностью разворотили наши поля, и нужны годы, чтобы их снова восстановить".

На это место хотели перебраться и жители села на другом берегу реки. Но опоздали. Место занято. Теперь одна надежда на бомбоубежища. Вся гора под селением изрыта подземными ходами, и в случае чего можно переждать обстрел под землей. Хотя разве спасут глина да камни от 155-миллиметрового гаубичного снаряда?

В бомбоубежище отправляют всех детей. Взрослые остаются стоять возле своих домов. Ждут, чем закончится, и надеются на милость божью. Вот этот бункер жители села Язгон выкопали три года назад. Такие сооружения есть в каждой семье, в каждом доме. Рукотворные средства защиты давным-давно стали частью кашмирского образа жизни.

Мирным жителям достается больше, чем солдатам. Но удивительно, что они не считают людей, разряжающих пушки в эту сторону, своими врагами. На мой вопрос, а кто ваш враг, они уклончиво отвечают, что, мол, им ведь тоже достается от обстрелов. Это голос крови. Те, кто стреляет в них, говорят на одном и том же языке и молятся одному и тому же Богу. Те, кто их защищает, пришли издалека. А богов у пришельцев так много, что можно запутаться.

Индуисты и мусульмане. Индийский пантеон насчитывает десятки тысяч богов. Самая большая демократия на земле полностью поддерживается небесной демократией. Наиболее почитаемый обезьяний бог Хануман. Мир держится на огромной черепахе, считают индуисты, и лишь только Матерь Всех Богов знает, насколько неустойчив наш мир. Двенадцать жизней дала людям Матерь Всех Богов, а, значит, после смерти обязательно вернет человека в этот мир. Но уже в другом обличье. Поэтому смерти не надо бояться. И с собственным телом расставаться стоит легко. Чтоб, кроме пепла, не оставалось и следа. А пепел в священную реку.

Мусульмане верят в одного Бога и знают - в Судный День они восстанут из могил и Аллах спросит каждого - что хорошего и плохого делал ты на грешной земле.

Иные играют на национальных чувствах, подливая масла в огонь войны. А, в общем-то, главная война идет вовсе не здесь. Если бы за спинами этих солдат был надежный тыл, то и линия фронта, то есть, контроля, была бы чуть ближе к Исламабаду.

Идет зачистка одного из районов городка Барамулла. Местные жители, хотя и безоружные, чувствуют себя в безопасности. В отличие от вооруженных солдат. В любой момент с крыши дома может раздаться выстрел. Отсюда. Или отсюда.

Третьего мая все так и произошло. Тогда здесь было около дюжины построек. Доносчики выследили четверых боевиков, которые принесли в один из домов пятого своего товарища. Дом окружили. Повстанцам предложили сдаться. Те отказались и приготовились к обороне. Индийские спецназовцы заняли несколько огневых точек. Вот здесь на пятом этаже глинобитной многоэтажки. И здесь, где хозяйка выглядывает своего непутевого мужа.

Начальник полиции: "Мы долго выслеживали их. Скажу только, что с ними был в контакте наш агент".

Айюб Шах, очевидец: "Бой длился дня три. Помню, они окружили дома в четверг, и только в субботу сообразили, что не выбьют эту четверку ни за что. Те ребята были очень упорные. И умели воевать. Солдат было больше сотни, мне так показалось. Потом они сказали всем жителям, чтобы они покинули свои дома. Повстанцы, кстати, отпустили хозяина дома. И после этого..."

После этого они просто взорвали целый квартал, стреляя во все, что шевелится. Но шевелиться было уже некому. Квартал превращен в руины. Хозяева домов стали бездомными.

Пострадавший: "Индийцы обещали выплатить по пятьдесят тысяч рупий за каждый дом, а выплатили в два раза меньше. За эти деньги не то что дом, конуру собачью не построишь".

Боевики понимали, что идут на смерть. Те, кто их выследил, к смерти не готовы. В этом преимущество лесных братьев. Пятого мая соседям сказали, что с боевиками покончено. И выставили тела на всеобщее обозрение. Полицейский врач Танвир на своем веку повидал многое. Он знает, что попавшийся в плен боевик умрет страшной смертью.

Танвир, врач полицейского подразделения: "Они могут тебя просто взять, завязать, и начнут сжигать подмышки, пальцы, иногда отрезают их. Иногда были случаи, когда стерилизацию делали, то есть таких много. Они могут бензином заливать прямую кишку, то есть все кишки, они могут тебя заставить пить бензин, чтобы кровотечение было. Они могут просто горячий металический предмет, могут тебе засунуть в прямую кишку, даже есть такие случаи. Иногда они избивают человека так, что уже мышцы не выдерживают, они выпускают такой, как врач говорю, такой белок, который потом попадает в почки, и появляется острая почечная недостаточность, и он погибает там же сразу же через день-два, потому что там его никто не будет лечить".

Зачистку проводят обычно пенджабцы. Из трех спецназовцев, с которыми мы общались, трое оказались выходцами из Пенджаба. Сикхами. Говорят, что сикхи с трудом находят общий язык с мусульманами.

Сикхская религия это компромисс между мусульманством и индуизмом. Сикхи не стригут волосы, ежедневно тратят минут десять-пятнадцать на завязывание тюрбана. Но воины они отменные - у каждого с детства свой нож, с которым тот не расстается до старости.

Пришлые сикхи не очень-то чествуют мусульман. Они беспощадны и даже свирепы. Многие из них не умеют читать и писать, но охотно идут служить в спецназ, уверенные в том, что за каждого уничтоженного сепаратиста они получат очередное звание. И премию.

Здесь, в Кашмире, тоже есть сикхские деревушки. Здешние сикхи вполне уживаются с мусульманскими соседями. Домовитые, гостеприимные. Обычные крестьяне. Саблю из ножен им предписано доставать только в минуты кровной обиды и смертельной опасности. Но, видимо, разучились воевать кашмирские потомки львов.

20 марта 2000 года неизвестные люди в форме ворвались в сикхскую деревушку Чати-Сингх-Пура и арестовали всех взрослых мужчин. Только утром жители узнали, что на территории сикхского храма были расстреляны 34 человека. До сих пор неизвестно, кто же это сделал - боевики или армия.

Командовал ими человек в форме полковника. Приказы отдавал четко и ясно. Людей расстреливали поодиночке. До сих пор неясно, по какому же принципу казнили людей. Кто вершил их судьбу.

Попиндар Сингх в ту ночь потерял отца. По закону селения он должен отомстить. Но кому?

Попиндар Сингх: "Их расстреляли по приказу того человека в военной форме. Было это ночью, а тела мы забрали лишь наутро. Потом нам сказали, что это были боевики. Но боевики говорят по-кашмирски или на урду. А эти говорили на хинди. До сих пор не знаю, кто они. Если узнаю, что это солдаты, то сам уйду в горы. С автоматом".

Танвир, врач полицейского подразделения: "Я думаю, что никогда не было здесь мнения у людей, что можно жить с Индией. Мы всегда были в сомнениях. То есть, мы всегда хотели, чтобы было отдельное государство. Но сейчас это движение посильней работать стало".

Абдула Гани Бутт, президент Конференции "Хурлат": "Борьба началась в 1988 году. Они не понимают иного аргумента, кроме силы, вот мы и взялись за оружие. Я говорю "мы", имея в виду народ. У меня-то оружия нет. Теперь убеждаю силой слова. Индийцы больше всего боятся, что мы захотим присоединиться к Пакистану, хотя, на самом деле, мы хотим быть независимыми".

Когда Абдул Гани говорил эти слова, на улице неподалеку от штаб-квартиры рванула граната. Террористы пытались уничтожить главного министра штата Джамму и Кашмир Фарука Аблуллу. Не получилось. Президент штата остался жив. Ответственность за взрыв пока еще никто не взял, да и слишком крепким оказался бронированный амбассадор политика.

Единственное, что нам удалось узнать, это то, что к покушению причастен террорист по прозвищу Ширин Кашмири - Кашмирский сокол. Может быть, то, что происходит в долине, ему видно лучше сверху. Оттуда, где Сокол удерживает под своим контролем значительную территорию по местным масштабам.

Его настоящего имени мы еще не знаем. Его группировка, Хизбул Муджахеддин, действует в северных районах Кашмира, но ни один из полицейских или военных не помнит, чтобы кто-либо из боевиков этой группы сдавался живым.

Нам тоже нужен Кашмирский Сокол, чтобы сделать свой прогноз об окончании войны. А значит, мы должны его найти. Но выезжая в очередной раз в сторону границы, мы попали в ураган. Деревья падали поперек дороги и ни за что не хотели пускать вперед путников. Что это - очередное испытание, или желание кашмирской природы защитить от чужаков тех, кто родился на этой скалистой земле?

Мы ведь тоже здесь чужаки. Но должны хотя бы на насколько дней стать своими - для всех, с кем сведет судьба. Расчистим завалы и двинемся вперед. Мы должны найти тех, кто всегда - по ту сторону баррикады.