На линии огня. Кашмир. Фильм 2 [ Редагувати ]

Четырнадцатого мая 2002 года несколько человек ворвались на территорию военного лагеря Калучак в индийском штате Джамму-и-Кашмир  и расстреляли три десятка человек. В основном, это были жены и дети расквартированных здесь солдат.

Теракт не имел  ни военного, ни политического смысла. Убивали самых слабых - так, словно это была кровная месть. Но за что было мстить солдатским женам, никто до сегодняшнего дня не ответил. Вполне возможно,  к бойне в Калучаке был причастен полевой командир по имени Шахин Кашмиири, Кашмирский Сокол.

Было время, когда по Сринагару открыто, не таясь, с оружием в руках бродили боевики. Одни их называли террористами, другие - освободителями. Особой дерзостью среди них отличался человек по прозвищу Кашмирский Сокол. Говорят, что сейчас его отряд скрывается где-то здесь, в горах, вблизи линии контроля. И встретиться с ним почти также невозможно, как и уйти целым и невредимым после встречи. Но мы попробуем.

Здесь, в разбросанных горных селениях боевики пользуются серьезной поддержкой. Мы отправились сюда с нашим другом, полицейским врачом Танвиром. Для нас - это надежное прикрытие, для Танвира - возможность лишний раз проверить свою квалификацию. Хотя в полиции практики предостаточно. Особенно, если имеешь дело с последствиями пыток.

Танвир, врач полицейского подразделения: "Да, электрический ток, да. На половой член завязывают провод, и электрическим током бьют. Иногда, глаза у тебя закрыты, они заставляют тебя писать над каким-то электрическим прибором, и прямо попадает ток. Есть такое. Это тоже приводит к стерилизации человека. Потом он никогда не станет отцом. Есть статистика".

Так пытают пленных боевиков. Именно поэтому повстанцы оставили свои опорные пункты вблизи больших городов и прячутся в схронах, в горной местности.

Но Шахин Кашмири, Кашмирский Сокол, не таков. Один из самых молодых полевых командиров, он довольно быстро занял лидирующее положение в "Хизбул Муджахеддин" и превратил эту группу в серьезный и опасный отряд боевиков. В отличие от другой подобной организации, "Лашкар-и-Тойба", Шахин Кашмири отвергает помощь Пакистана, отчего наживает себе врагов и в правом, и левом лагере. Он делит мир только на врагов и друзей.

Пока Танвир лечил крикливых маленьких горцев, мне удалось узнать у их родителей, что недавно здесь видели группу вооруженных людей в штатском. Незнакомцы говорили на урду. Возможно, это были боевики, но нынче ведь много людей бродит с оружием. Они провели здесь день и двинулись вверх по реке, в сторону Пакистана.

В этот день снова возобновились артиллерийские дуэли между индийскими войсками и пакистанцами. Пастухи свернули свои коши и погнали шумные отары по горным дорогам прочь от линии контроля. Лишь немногие рискнули задержаться в зоне обстрела.

Мы нашли единственный оставшийся кош в десяти километрах от городка Сонемарг. Сам город полностью под контролем сил безопасности. Но в горы солдаты предпочитают не ходить. Вот он, хозяин коша. Зовут его Латиф.

Латиф: "Мы не ушли, потому что нам нечего бояться. Ну, залетит какой-нибудь шальной снаряд, так ведь все под Богом ходим. А с чего мы будем жить на новом месте?"

У пастуха не кашмирское имя - арабское, Латиф. Латиф говорит, что несколько дней назад у него были люди, которые заночевали здесь. Об оружии Латиф ничего не сказал. Предложил гарм - теплую накидку, а вот зайти в кош мы напросились сами. Кроме семьи пастуха, здесь никого не оказалось. Семья довольно большая.

"Куда же они отправились, те, кто у вас ночевал, в Пакистан?" - спрашиваю.
"Нет, в обратную сторону. В деревню Кайму".

Кайму известна тем, что здесь находится одна из старейших мечетей Кашмира. Говорят, что ей шестьсот лет. И здешние обряды существенно сильно отличаются от мусульманского фундаментализма. Здесь - единственное место в мире, где не молятся, а распевают молитвы. Причем местные верующие обязательно раскачиваются, превращаясь в маятники, отбивающие ритм каждой суры. Человеческий метроном кровавого времени.

Здесь, в Кайму, мы узнали, что совсем недавно группа боевиков была расстреляна в одном из домов неподалеку от мечети. Они решили переночевать и договорились с хозяином, но кто-то выдал группу повстанцев. Солдаты окружили дом и сожгли огнеметами всех, кто находился внутри. А после этого подорвали стены одноэтажки. В развалинах соседи нашли останки трех мужчин. Но боевиков было трое. Четвертый - хозяин. Значит, один из них ушел.

"Наверняка их выслеживали", - говорят соседи. - "Они ловили Шахина Кашмири. После этой атаки солдаты каждый день прочесывают нашу деревню. Возможно, ищут четвертого. Но если это и был Сокол, то искать надо не здесь".

И мы узнали, что сюда Шахин ходил почти каждый день - он изучал Коран в местной медресе. Было это лет десять назад. А родом он из другого села - под названием Хундипари. Здесь же мы выяснили, что настоящее имя Шахина - Рияз Ахмад, и ему нет еще тридцати.

Деревня Хундипари. Что-то здесь не так. Похоже, индийские солдаты здесь находятся в постоянной готовности. Село "зачищают" каждый день. Но вглубь села поодиночке заходить боятся. Спецназ кого-то поджидает. Но, кажется, они пропустили гостя.

После недолгих расспросов мы нашли дом Рияза Ахмада. Вернее, то, что от него осталось. Снова развалины, снова развороченные стены. Говорят, сын за отца не ответчик. Отца давно нет, и отвечать вынудили мать. И брата.

Фази Махмудшабан, мать Рияза Ахмада: "Я никогда не говорила с ним о политике, Боже упаси. И когда первый раз пришли солдаты - а было это где-то через месяц после его ухода, мы вообще не понимали, что происходит".

Солдаты перепотрошили весь дом и сказали, что их сын - боевик, что вместо того, чтобы изучать Коран, он изучал автомат Калашникова. Он и еще несколько юношей из медресе решили сражаться против индийцев. Это был девяносто первый год.

Гулам Мохеддин, брат Рияза Ахмада: "Я не видел его 11 лет. Это был девяносто первый год, лето. Тогда ему было семнадцать. Не помню точно день, но он ушел в школу, и с тех пор больше не появлялся. Неужели мы должны отвечать за него?"

Должны, считают солдаты. Родительский дом - это единственное место, где Шахин - Рияз мог прятаться, не опасаясь, что его выдадут или продадут.

После десяти лет безуспешных поисков Рияза Ахмада силы безопасности решили действовать по-другому. Однажды ночью они ворвались в дом его родителей и заложили мину в одной из комнат. Дом разнесло в щепки. Там, за моей спиной, в развалинах, находится все то, чем владела семья, и людям до сих пор запрещают забирать их имущество.

Фази Махмудшабан, мать Рияза Ахмада: "Они выгнали нас на улицу, среди ночи, а потом перевернули все в доме. Конечно, ничего не нашли. Им, видать просто надоело нас обыскивать всякий раз. Что-то заложили на кухне, и вот что осталось от дома".

Это произошло 12-го мая. Нападение на Калучак - 14-го. И если тридцать солдатских семей расстрелял Сокол, то теперь понятно, почему кровавый теракт в Калучаке так похож на месть. Это убийство: понять его можно, оправдать - никогда.

Основной резерв моджахедов Сокола неисчерпаем - до тех пор, пока не прекратятся карательные акции. В этом доме, в городке Барамулла, на пороге собственного дома был застрелен обычный чиновник-кашмирец. Пуля, убившая старика, прошла сначала сквозь шею его сына. Солдаты были попросту пьяны и выстрелили в человека со страха. И тем же выстрелом выбили остатки страха из юноши.

Назир Мохаммад, сын погибшего: "Раньше я думал, что можно ужиться с индийцами. Вернее, вообще не думал о том, кто кашмирец, а кто индиец. А теперь я понял, что для них мы всегда будем врагами. Я решил, что возьму автомат и уйду в горы. Единственный язык, который они понимают, это язык оружия".

Мать Назира, Аша Бану, ничего не говорит. Разум ее помутился, и она целый день сидит без движения в углу своей комнаты.

Единственная психлечебница в штате в пятидесяти километрах отсюда. Ее выстроили британцы. При Магарадже сюда помещали неблагонадежных, при власти Дели здесь держали боевиков. Но для последних выстроили тюрьму, и теперь в психлечебнице наплыв тех, кто стал жертвами войны.

Анвар, психиатр: "Из-за этой ситуации, у кого-то отняли брата, у кого мужа, у кого-то сына, кому-то что-то сделали - у всех депрессия. Никто не знает, что будет через час".

Анвар - не единственный психиатр, который знает русский язык. Многие кашмирцы учились в Советском Союзе. Анвару никогда не попадался человек по имени Рияз Ахмад, или Шахин Кашмири. Хотя, конечно, о нем он слышал.

И снова мы вернулись на круги своя. Единственный человек в Сринагаре, который открыто признается в том, что до недавнего времени общался с боевиками - это Первез Имрус, адвокат. Он защищал многих из них, тогда, когда над захваченными повстанцами проводились открытые процессы.
 
Первез Имруз, правозащитник: "Армия хватает ведь не только боевиков. Она очень часто пытается выставить боевиками обычных жителей. Но и захваченные в бою повстанцы имеют право на защиту, ведь у нас никто еще не объявлял военного положения".

Андрей Цаплиенко: "Обращался ли к Вам кто-либо из боевиков в последнее время? Я имею в виду группировку Кашмирского Сокола?"

Первез Имруз, правозащитник: "Из активных - никто. В основном, бывшие. И я еще раз повторяю, что с ними у меня нет никаких контактов".

И здесь осечка. Слишком спокойно в последнее время в Сринагаре. Но шестое чувство подсказывало мне - что-то должно случиться.

15 июня 2000 года, здесь в Сринагаре, неизвестные попытались убить главного министра штата Фарука Абдуллу. Попытка оказалась неудачной. Осколки гранаты задели лишь охрану. Кто сделал это, пока что неизвестно. Возможно, тот самый Кашмирский Сокол, которого разыскиваем и мы

Для бронированного "амбассадора" главного министра взрыв гранаты - что укус пчелы для пасечника: неприятно, но жить можно. Кортеж ехал через центр Сринагара, когда из толпы прохожих вылетела граната. Ни раненых, ни погибших. По городу начались облавы и обыски. Полицейские прочесывали каждый закоулок, заглядывали в каждый подозрительный дом. Все впустую. Но если это сделал Сокол или его люди, то сейчас им из города не уйти.

И я решил действовать наудачу. Заглядывать на уличные свадьбы, слоняться по рынку, заводить случайных знакомых. Через день, кажется, весь город знал, кого мы ищем.

Мы возвращались в Сринагар. Наша машина попала в зону урагана. Стволы деревьев перекрыли трассу, придавив несколько автомашин. Расовые и религиозные распри отступили на задний план перед лицом реальной опасности. И нам пришлось на равных с местными водителями расчищать себе дорогу.

В суете к нам подошел неизвестный человек и сообщил, что меня ждут в районе озера. Я должен лишь взять напрокат лодку и ждать. Тот, кого мы ищем, сам найдет нас. Ну, а если не найдет, такое, значит, наше счастье.

Придет или не придет? Здесь хорошо видно, пришел ты один, или кто-то следит за тобой. Этот Сокол, видимо, очень хитрый парень. Кто же из них Рияз Ахмад? И как он выглядит. Но лица Шахина мне так и не удалось увидать.

Кашмирский Сокол, полевой командир: "Меня зовут Кашмирским Соколом, хотя мать меня называла иначе. Я ушел из дому, когда мне не было и семнадцати, а сейчас мне двадцать восемь. За десять лет войны я научился многому - и убивать, и защищать, и зарабатывать деньги, и тратить".

Кашмирский Сокол, полевой командир: "Я никогда им не прощу, что они взорвали дом моих родителей. Они-то здесь причем? Но с мирными жителями воевать не буду. Поэтому не надо мне и моим людям приписывать бойню на базе в Калучаке.

Сейчас у нас тяжелые времена. Вы видите, у людей просто нет денег на жизнь. Кто в этом виноват? Они говорят - террористы, то есть мы. Но если бы у меня все было в порядке, разве ушел бы я из дома? Тогда, в 91-м, меня просто схватили и избили солдаты. И я решил, что домой не вернусь.

Они думают, мы хотим быть с Пакистаном. Я бы точно так же воевал против паков, как и против индийцев, если бы те не дали нам независимость. Мы расстреливаем их лазутчиков, если, конечно, они к нам попадают. И когда-нибудь, если мы будем независимыми, я займусь политикой. Кто знает, может выйдет из меня большой деятель.

И знаете, какую главную вещь я для себя понял? В этой стране ты хорошо себя чувствуешь в двух случаях: либо если ты солдат, либо если моджахед. Здесь уважают только силу. Но за это приходится платить".

Через несколько дней после того, как состоялась эта встреча, мне на глаза попалась статья в "Times of India", в которой говорилось о том, что полевой командир Шахин Кашмири, Кашмирский Сокол, убит в перестрелке с отрядом боевиков из группировки "Лашкар-и-Тойба". Судя по дате, к моменту нашей встречи Сокол уже неделю был мертв. Кем же был на самом деле мой ночной собеседник? И на чьей стороне правда в этой странной необъявленной войне?