Бантустан для белых: В ЮАР празднует 20-летие "страна в стране" [ Редагувати ]
Южно-Африканская Республика понемногу отходит от эйфории после чемпионата мира по футболу. Страна доказала способность организовывать события такого уровня и теперь готова побороться за проведение Олимпийских игр. А ведь еще каких-нибудь 20 лет назад местное население не то что о чемпионате, о достойном обращении не могло мечтать.
В 1948 году черное большинство специальными законами было загнано в особые резервации, известные как бантустаны. После краха режима апартеида коренные жители ЮАР получили возможность стать хозяевами в своей стране, а в моде теперь резервации исключительно для белого меньшинства. В бантустане побывал Андрей Цаплиенко.
Пол Крюгер, Ян Сметс, Хендрик Верворд - эти люди придумали и организовали систему расовой сегрегации.
"Только для белых. Для черных и цветных вход воспрещен" - таким табличкам пятьдесят лет подчинялось темнокожее большинство Южной Африки. Но в девяностом был отменен печально известный закон "О расселении по группам", а вскоре ЮАР превратилась в страну проигравшего апартеида. И только в поселке Орания все осталось по-прежнему. Почти. Хотя здесь нет указателей "Только для белых", селиться в Орании черным категорически воспрещено.
Андрей Цаплиенко, корреспондент:
- Орания - пожалуй, единственное место в Южной Африке, где можно увидеть многих творцов системы апартеида. По крайней мере, их бронзовые бюсты, демонтированные новыми властями. "У нас есть места и для остальных", - говорят в Орании. Впрочем, здесь готовы принять не только бронзовых политиков прошлого, но и живых людей, которые так и не смогли вписаться в новую жизнь после демонтажа системы апартеида.
Орания - не просто поселок для белых. Здесь живут исключительно буры, или, как они сами себя называют, африканеры, потомки голландских переселенцев. В девяносто первом группа африканеров выкупила у правительства заброшенный рабочий поселок и землю в районе Оранжевой реки.
Поселение было учреждено не как община, а как частное предприятие, то есть владельцы акций Орании купили себе независимость от южноафриканского государства. Впрочем, по официальной версии, буры всего лишь сохраняют культуру и язык африкаанс.
Карел Босхофф, мэр Орании:
- В семидесятые стало ясно, что белое меньшинство в стране долго у власти не продержится. Концепция Фолькстада, свободного государства буров, и строительство Орании было нашим ответом на кризис апартеида. В восьмидесятые шли горячие споры по поводу проекта. И, наконец, в начале девяностых он стал реальностью. Другими словами, если не удалось сохранить Южноафриканское государство в прежнем формате, мы должны были создать для себя удобный и безопасный анклав.
Со страной буров не вышло, а Орания разрастается. В девяносто первом здесь было сорок поселенцев. Теперь почти полторы тысячи. Каждый новичок после жесткого собеседования должен усвоить простые правила: здесь могут жить только буры, говорящие на африкаанс. Главное - обходиться во всем своими силами. Нанимать черных в Орании запрещено.
Джон Стридом, уполномоченный по связям с общественностью:
- Это краеугольный камень того, чем мы тут занимаемся. Мы говорим: "Делай сам свою работу, это единственная дорога к свободе".
У Орании - своя экономика. Ее основа - плантации особого африканского ореха "пекан". Есть и атрибуты независимости. На флаге Орании - мальчишка, закатывающий рукава. То ли для работы, то ли для драки. В ходу и собственные деньги. Их с удовольствием принимают в местном супермаркете.
Андрей Цаплиенко, корреспондент:
- Вот такие деньги ходят в Орании, они называются оры. Преимущество над официальным рэндом у ора очевидное. Тот, кто ими рассчитывается в магазине, получает пятипроцентную скидку.
Мани Опперман, начальник охраны Орании:
- Журналисты называют нас реликтом прошлого, у которого нет шансов адаптироваться в новой Южной Африке. Но они не понимают нашей ситуации. Старый апартеид был совершенно другим. Он добивался экономической интеграции и расовой сегрегации, что одновременно невозможно. Ну, а мы живем своей жизнью и успешно работаем сами на себя.
Независимость вручную строить тяжело. Вот этот дом строители собираются закончить через три месяца. Здесь будут жить те, кто только что успешно прошел собеседование.
Виллем Энгельбрехт, новичок-поселенец:
- Я приехал навестить сестру на каникулы. Нашел работу и переехал сюда
- Так это из-за работы?
- Нет, не только. Мои друзья здесь. Здесь свобода. Ты можешь делать все, что хочешь.
В условиях нехватки стройматериалов буры придумали даже собственную технологию. Складывают стены из брикетов соломы и покрывают их пластиком - дешево, легко и быстро.
Хенниг Никольсен, новичок-поселенец:
- Я строитель, для меня здесь больше возможностей. Люди все прибывают. Город растет, как на дрожжах. Строительство здесь никогда не остановится.
Роельен де Клерк в начале девяностых открыла здесь свое ювелирное дело. У нее клиенты по всей Южной Африке. Рассчитываются, правда, не орами, а южноафриканскими рэндами, но Роэльен предпочитает конвертировать их в местную валюту. Общение с внешним миром де Клерк давно ограничила лишь бизнес-сферой.
Роэльен де Клерк, ювелир:
- Чувствую ли я прессинг со стороны большинства? Да, конечно. В том смысле, что они нам ничего не дают. Они говорят, что мы одна нация и одна культура, наш язык английский, но было бы хорошо, чтобы они признали язык африкаанс и культуру африканеров. И не смотрели на то, что мы делаем, как на проявления расизма.
Взрослые в Орании мучаются приступами политкорректности. Дети более откровенны. Эти подростки называют совсем другую причину, по которой родители перевезли их сюда.
Руан ван Дик, ученик местной школы:
- У нас тут безопасно. Намного спокойней, чем за пределами коммуны, здесь почти не бывает преступлений.
Уэйн Йонк, ученик местной школы:
- Четыре черных парня вломились в наш дом, пока нас не было. Полицейские приехали и сказали, что эти парни украли наш телевизор и все прочее. У нас в саду работал черный. Он мне помог вычислить двоих грабителей. Только тогда их арестовали. Но остальные-то были на свободе. И нам не хотелось, чтобы они заявились к нам еще раз. Ну, мы и решили переехать сюда.
Теперь у них все по-другому. И дома, и в школе. Ключевое понятие здесь - самодисциплина. Учитель - партнер, а не диктатор. Ученик движется по программе в индивидуальном темпе. Школьная система - тоже собственное изобретение.
Анье Босхофф, школьный учитель:
- Традиционная школьная система требует большой инфраструктуры и огромное количество учителей, поскольку в традиционной системе нужны учителя для каждого класса отдельно. В маленькой коммуне, такой как Орания, это невозможно, и наши отцы-основатели исследовали все прогрессивные школьные системы, какие только есть на свете, пока не пришли к оптимальным результатам.
Но даже в Орании имеются свои диссиденты. Виинанд Босхофф пасет коров, заочно изучает в университете философию и старается воспитывать своих детей сам. Вне всякой системы.
Виинанд Босхофф, поселенец:
- В частности, я хочу, чтобы мои дети не были изолированы от мира. Физически в некотором смысле мы живем изолированно, но я не желаю, чтобы это привело к духовной изоляции моих детей. Мы в Африке. Мы хотим быть в Африке. Исторически у нас просто нет иного выбора. И я не воспринимаю черных как врагов или как угрозу для нас, это просто другая культурная группа.
Для одних Орания - это попытка сохранить статус-кво белого меньшинства. Другие всерьез считают ее землей обетованной для африканеров. Для третьих - это последний форпост исчезающей нации. Как бы то ни было, проект сработал. За двадцать лет существования Орания успела стать еще одним туристическим аттракционом для тех, кто ностальгирует по апартеиду.
Андрей Цаплиенко, Эверт Клейнханз, Орания, ЮАР, "Подробности недели", телеканал "Интер"