Бангладешцы вынуждены, рискуя жизнью, резать корабли на металл за мизерную зарплату [ Редагувати ]

Андрей Цаплиенко, корреспондент:

- Берег мертвецов. Так называют это место. Здесь корабли – словно киты-самоубийцы – на полном ходу выбрасываются на песок. Это, в прямом смысле, смертельно опасное место. Но не для моряков, а для тех, кто после них поднимается на борт. В прошлом году здесь погибло 22 рабочих. Но что могут означать эти жизни в сравнении с миллиардом долларов? Именно столько зарабатывают хозяева самого большого в мире бизнеса по разделке кораблей. В Бангладеш на них работает 200 тысяч человек. У них есть выбор – два доллара в день либо голодная смерть. Эта верфь настолько огромна, что её можно увидеть из космоса. Кладбище кораблей начинается здесь и тянется далеко за горизонт, примерно на 40 километров. Сейчас начинается прилив. Мощная волна обдает с ног до головы, но помогает подтянуть останки этих мертвых гигантов как можно ближе к берегу. А дальше в дело вступает армия рабочих, вооруженных самыми примитивными инструментами. Они набрасываются на корабль, как муравьи на слоновью тушу, разрезают судно на стальные плиты и вручную относят на берег. Если один споткнется – плита придавит всех. Мы хотим поговорить с рабочими. Со стороны суши не подойти. Верфь обнесена высоким забором с колючей проволокой. Мы наняли лодку и теперь пытаемся высадиться на этот корабль. Рабочие зовут на борт, но хозяин шлюпки в ужасе разворачивает ее и уводит в море.

Журналист:

- Мы тебе заплатили, чтобы высадиться на корабль. Почему мы уходим? Разворачивайся.

Лодочник:

- Я не буду к ним подплывать.

Журналист:

- Почему?

Лодочник:

- Я жить хочу, а охрана будет стрелять.

Андрей Цаплиенко, корреспондент:

- Он очень сильно напуган.

Лодочник:

- Они всегда стреляют. А если не стреляют, то ловят рыбаков и очень сильно бьют, а лодки разбивают.

К нам швартуется чужая шлюпка. Неужели охрана берет нас на абордаж? Сражаться не пришлось. Шлюпку за нами прислали рабочие со старого корабля. Еще минута – и мы увидим разделку своими глазами. Но бригадир не пускает нас на борт. Уже на причале рабочие выдают главную тайну Берега мертвецов.

Мохаммад Джамаль, резчик по металлу:

- Мы постоянно натыкаемся внутри кораблей то на нефть, то на токсичные отходы. Вы даже представить не можете, как их много. Всё сливается в море.

За колючей проволокой – ад на Земле. И на воде. Вокруг кораблей токсичный раствор. Здесь вся таблица Менделеева. Только меркурия в прибрежной воде в 300 раз больше предельно допустимой нормы. Именно это скрывают хозяева верфи. Рабочие разделывают суда почти вручную. Вот они тянут тяжелый винт. Разбивать его придется с помощью молота и зубила. А вот так поднимают на борт баллоны с кислородом для резки металла. Если груз сорвется и весь этот кислород сдетонирует, то взрывом может разорватьна части целый корабль.

Джайнал Абдин, резчик по металлу:

- Я много раз получал травмы. Однажды упал с мачты. Сначала не мог ходить, очень болела спина. Месяц пролежал в больнице и потом вернулся на верфь.

Этому человеку повезло меньше. После падения с высоты его полностью парализовало. Из кормильца семьи он превратился в обузу.

Джайнал Абдин, резчик по металлу:

- Люди здесь гибнут почти каждую неделю – то кусок металла падает на голову, то взрывается конденсат в баках. У меня все руки в ранах. Сегодня, например, был пожар, больше часа не могли потушить. За восемь часов работы мы получаем два с половиной доллара, за двенадцать – три с половиной. И я понимаю, что играю со смертью, но другой работы нет.

Джайнал работает на верфи с 14-ти лет. Когда он начинал свою карьеру, бригадир прятал его от хозяина. Теперь, – говорит рабочий, – на их участке детский труд запрещен. Но это, скорее, исключение, чем правило. Этих юных футболистов охотно привлекают на разделку в качестве помощников. Платят им еще меньше, чем взрослым. На протесты правозащитников особого внимания не обращают.

Чарльз Кернаган, директор Национального комитета труда:
- Не так давно 13-летний ребенок в свой первый рабочий день получил удар тяжелым куском металла по голове и умер на месте. Владельцы верфи не расследуют ни гибель, ни травмы. Они просто подбрасывают тела в их деревни. И были случаи, когда тела выбрасывали в океан.

Рабочие пригласили нас в гости. Деревня разборщиков рядом с верфью. Плетенный шалаш без электричества – вот и весь дом. Мать этого парня говорит, что каждое утро прощается с ним, как в последний раз.

Нур Биган, мать рабочего:

- У нас он один зарабатывает. Если он болеет и не ходит на работу, то у нас вообще нет денег даже на еду. Выбор невелик – либо умирай с голоду, либо рискуй жизнью.

Перед тем, как разделать корабль, с него снимают всё, что еще можно продать, – от унитазов до навигационного оборудования. Старый хлам пользуется спросом.

Журналист:

- О, ведь это навигационное оборудование. Кто же такие штуки покупает? Я думаю, это необычные покупатели.

Продавец:

- Это местные моряки. Они из металлолома снова делают корабли.

Такие самодельные лоханки возят за гроши местных пассажиров. Они сварены на глаз, без чертежей, поэтому часто переворачиваются. А в этом магазинчике можно найти самое ценное – антиквариат, оставленный на борту.

Журналист:

- Надпись гласит, что этот компас – подарок от королевы Елизаветы Второй. Это правда?

Продавец:

- Это правда.

Журналист:

- Сколько вы за него хотите?

Продавец:

- 22 доллара.

Журналист:

- Я дам вам 18.

Продавец:

- Нет, 21 доллар.

Журналист:

- Пусть будет 20.

Продавец:

- Договорились.

Чтобы купить этот латунный кусок истории, рабочий, который его нашел, должен отработать две недели в токсичном аду. Но, впрочем, тех, кто выходит на Берег мертвецов, не интересует ни прошлое, ни будущее. Здесь пытаются отвоевать у судьбы только сегодняшний день.