Различные миры Иоанна Павла II и "его поколения" [ Редагувати ]

1 августа обессилевший Папа Иоанн Павел II наконец сел в самолет, направляющийся в Рим. На этом и закончился один из самых противоречивых пасторских визитов за все время его пребывания на священном троне. За 11 дней обнаружились не только разлады внутри католической церкви, но также непримиримые внутренние противоречия этого понтификата.

В Торонто, Гватемале и Мексике 82-летнего путешественника восторженно встречали миллионы верующих. Однако огромные массы людей, встречавшие понтифика, серьезно отличались друг от друга. Религиозность участников всемирного молодежного форума также далека от латиноамериканского благочестия, как богатый север от бедного юга.

Нет никаких сомнений, что праздник в Торонто был в значительной степени праздником северного полушария, что стало следствием географической удаленностью XVII всемирного молодежного форума от бедных стран и строгих канадских визовых ограничений. Участники молодежного форума никогда не знали другого Папу, кроме Иоанна Павла II. Острые дебаты о церкви и стиле ее руководства в течение первых лет его понтификата чужды им в силу их возраста. "Он - как дедушка", - сказала одна из тех девушек, которые были приглашены на ленч, на остров, где отдыхал Папа. Религиозность этого поколения - как писали канадские газеты - часто является радикальной реакцией на образ жизни и убеждения родителей. "Бог, секс, рок-н-ролл" - озаглавил свой репортаж польский коллега.

Еще 10 лет назад такая комбинация казалась гротескной. Сегодня же эти, казалось бы, тяжело стыкуемые элементы смешиваются во время таких пасторских визитов как само собой разумеющееся.

Анализ Томаса Гётца (Мехико)

В Латинской Америке было то же ликование, однако другие ликующие. Их религиозность не должна была мучительно произрастать на фоне зачастую нерелигиозной окружающей среды. У этой религиозности более глубокие корни. Иоанну Павлу II ближе непоколебимая латиноамериканская набожность, чем европейская. Этим можно объяснять ту глубокую симпатию, которую он испытывает к молодым людям, находящимся в духовном поиске. К досаде церковных движений протеста этот Папа с самого начала делал ставку на то, чтобы пробудить в Европе такие же стихийные религиозные силы, которые характерны для Латинской Америки и Африки.

Однако в ходе этой поездки лишь четче обозначились разлады в понтификате Иоанна Павла. Две последние спасительные проповеди в Мехико не соответствуют образу Папы, который хочет покончить с темной историей его церкви. Не проходило ни одного визита, чтобы Иоанн Павел II не попросил бы прощения за бесчестные поступки христиан. В 2000 году эта серия покаяний "Mea Culpa" достигла высшей точки в Соборе Святого Петра. Что же побудило его к тому, чтобы он в последний день своего пребывания в Мексике канонизировал двух человек, биографии которых с сегодняшней точки зрения требовали, скорее, дальнейший просьб о прощении?

Если согласиться с оценкой официального радио Ватикана, создается впечатление, что оба они были чем-то вроде кагэбэшников при инквизиции, погибших при исполнении своих служебных обязанностей. Их история отражает именно тот дух, который Иоанн Павел II стремится побороть при любой возможности: в 1700 году Хуан Баутиста и Хасинто де лос Анхелес были доносчиками и, имели задание "постоянно наблюдать за общественной жизнью".

Они обнаружили индейское племя, члены которого в частном доме "исповедовали религию своих предков". Они рассказали об этом доминиканцам, которые при поддержке властей сразу же явились на место происшествия. Собрание было разогнано, добровольные пожертвования - конфискованы. На другой день возникла угроза восстания. Ограбленные люди хотели вернуть свои деньги, а также требовали выдать им доносчиков. Чтобы предотвратить бойню, оба "блаженных" объявили о своей готовности направиться туда.

Канонизированные должны служить примером для сегодняшних людей, объясняет Ватикан поточную канонизацию, которую проводит этот Папа. Но то, в данном конкретном случае, эти "святые" могут быть лишь примером отсутствия мужества и благочестия. Для церкви воспоминание об этих печальных временах конкисты и евангелизации вряд ли может стать предметом гордости.