ВН: За европейской околицей [ Редагувати ]

Турцию европейцы своей не считают, но она активно старается приблизиться к европейским стандартам. В принадлежности к Европе Украины никто не сомневается, но Киев пальцем не шевелит, чтобы это подтвердить. Об этом рассказывает журналист российского издания "Время новостей" Федор Лукьянов.

Объединенная Европа приняла одно из самых важных решений за полувековую историю интеграции. Приглашение вступить в ЕС получили десять стран Средиземноморья, Центральной Европы и Прибалтики: Венгрия, Кипр, Латвия, Литва, Мальта, Польша, Словакия, Словения, Чехия и Эстония. "С днем рождения, новая Европа", - торжественно провозгласил, завершая саммит Евросоюза в Копенгагене, Андерс Фог Расмуссен, премьер Дании, председательствующей ныне в ЕС. После исторического объявления курс евро подскочил до рекордной отметки - 1,02 доллара.

Весной в Афинах подпишут договоры о вступлении, затем во всех странах пройдут референдумы, с 1 мая 2004-го в ЕС будет 25 членов. Сообщество, создававшееся как "клуб" западных демократий, перешагнет черту, вдоль которой еще недавно проходил "железный занавес". Энтузиасты интеграции ликуют: "Европа без разделительных линий", о которой грезили после крушения коммунизма, вот-вот станет явью. На самом деле разделительная линия останется, она просто сдвинется на восток и зафиксирует новый раздел континента на ближайшие десятилетия.

Сколько стоит мечта

Нынешний бросок Евросоюза на юг и восток - предприятие сложное и затратное. Одно дело - желание воскресить "старушку Европу" в ее культурно-исторических границах от Португалии до Эстонии. И совсем другое - платить за эту красивую мечту. Ожесточенные споры об аграрных субсидиях кандидатам продолжались до конца копенгагенского саммита. В итоге Польше, самой большой и амбициозной из новичков, удалось выбить из Евросовета лишний миллиард, общая сумма составила 41,5 млрд евро. (После изматывающих дискуссий один из членов европейской делегации в сердцах заметил, что Польша за столом переговоров - это коктейль самых неприятных европейских проявлений: французского представления о собственном величии, британского евроскептицизма и испанской бесцеремонности.) Добиться большего едва ли удастся. Ведь крестьяне Западной Европы тоже изо всех сил давят на свои правительства, требуя денег и защиты от конкурентов, в том числе и с востока. А увеличению бюджета противится главный донор единой Европы - Германия, переживающая не лучшие времена.

Дотошные евроскептики уже подсчитали, что совокупный объем экономик всех вступающих равен экономике Голландии, а без Кипра и Мальты и недотягивает даже до Уэльса. Тем не менее этот этап расширения будет доведен до конца - он является частью большого европейского проекта. И именно по итогам нынешней, беспрецедентной по масштабам, интеграционной волны, будет сформулирован ответ на главный вопрос - где проходит рубеж "большой Европы".

Очередной раунд расширения завершится в 2007 году, когда придет черед еще двух стран - Болгарии и Румынии. Балканы рано или поздно неизбежно последуют за остальными центральноевропейскими соседями: Сербии, Черногории, Хорватии, Македонии, Боснии и Албании просто некуда деваться. Они и так под полным контролем ЕС. Норвегия, Исландия и Швейцария, отвергающие интеграцию по брюссельским рецептам, уже встроены в европейскую систему, и их связь с ней будет углубляться вне зависимости от того, вступят ли Осло и Рейкьявик в ЕС формально. За европейской околицей остаются немногие, зато те, кого невозможно игнорировать. Это 140-миллионная Россия, 45-миллионная Украина и 66-миллионная Турция.

Турецкий демарш

В последнее время отношения с Анкарой стали для ЕС крупнейшей проблемой. Турция - давний и надежный партнер Запада в стратегически важном регионе. В 60-е годы Анкаре туманно пообещали членство в Европейском сообществе. Всерьез тогда невозможно было представить себе, что страна, где правят военные, применяется смертная казнь, подавляются меньшинства, а курдский язык запрещен, когда-нибудь дотянется до демократических критериев Европы. Да и Турцию вроде бы удовлетворял статус южного форпоста НАТО, союзника "свободного мира" и фаворита Вашингтона. В первой половине 90-х Анкара заняла было нишу "старшего брата" освободившихся государств Центральной Азии и Казахстана. Однако экономический кризис поставил крест на этих амбициях. Роль НАТО уменьшилась, военное значение Турции как подбрюшья СССР резко упало. А Евросоюз стремительно набирал мощь и влияние.

За последние годы турецкие власти осуществили ряд реформ, которые требовал ЕС. Анкара добилась успехов в демократизации политической системы и соблюдении прав человека. Это, однако, не увеличило желания европейцев раскрыть свои объятия. "Как мы сможем требовать соблюдения наших демократических правил от остальных кандидатов, если примем Турцию, страну, где правят военные, а в тюрьмах пытают заключенных", - убеждал автора этих строк внешнеполитический спикер оппозиционной немецкой коалиции ХДС/ХСС Фридберт Пфлюгер, только что побывавший в Москве по приглашению комитета "Россия в объединенной Европе". При этом г-н Пфлюгер категорически отрицает, что истинной проблемой является мусульманское вероисповедание турок. Тем не менее в неофициальных беседах многие европейские политики и дипломаты признают: с культурной и исторической точки зрения Турция не Европа. Нарушив правила политкорректности, первым об этом публично заявил глава европейского конвента Валери Жискар д"Эстен. Этот взгляд находит горячую поддержку в Ватикане, где считают, что основой интеграции должна быть христианская религия. И если "переработать" мусульманскую Албанию, крошечную и слабую, ЕС может без осложнений, то с турками ситуация иная. Кроме того, европейцы с содроганием думают о том, что в случае принятия Турции союз будет граничить с такими странами, как Ирак и Сирия.

Впрочем, в Европе, прежде всего на юге, хватает тех, кто отстаивает принятие Анкары. Их аргумент - отвергнув турок, Брюссель толкнет их к исламистам, сторонникам светского пути Турции будет очень трудно убеждать народ в своей правоте. А вблизи европейских границ возникнет мощное, бурно развивающееся исламское государство, имеющее к тому же многомиллионную диаспору в Европе.

Так или иначе, копенгагенский саммит решил, что вердикт, начинать ли переговоры о приеме Турции в ЕС, вынесут через два года, в декабре 2004-го. С одной стороны, это прогресс, поскольку названа хоть какая-то дата. С другой - это означает, что при самом благоприятном развитии Анкара едва ли может претендовать на членство раньше 2010 года. То есть станет последней в длинной очереди желающих. Турции, верному союзнику Запада, крайне обидно оставаться в предбаннике ЕС вместе с такими странами, как Молдавия и Украина.

Интеграция по-киевски

У Киева проблемы противоположного свойства. Турцию европейцы своей не считают, но она активно старается приблизиться к европейским стандартам. В принадлежности к Европе Украины никто не сомневается, но Киев пальцем не шевелит, чтобы это подтвердить. Все десять лет независимости Украина исправно заявляет о европейском выборе, при этом ситуация по части демократии, прав человека и экономических реформ оставляет желать лучшего даже по сравнению с Россией, причем тенденция не к улучшению, а наоборот. К раздражению европейцев, для которых "европейский выбор" не пустой звук, в устах украинских начальников это понятие превратилось в политический инструмент. О Европе Киев вспоминает, когда надо добиться уступок от Москвы. Тогда невесть откуда возникают графики вступления в НАТО и Евросоюз то к 2010, то к 2012 году. К ЕС обожает апеллировать украинская оппозиция. Однако, глядя на нравы, царящие в киевском истеблишменте по обе стороны политических баррикад, сомневаешься, что ведущие деятели страны представляют себе, что такое Европа.

При этом Брюссель смотрит на Украину, потенциально сильное государство, связанное с Европой исторически и культурно, с большим интересом. После 2007 года союз с неизбежностью начнет примериваться к новой периферии - Украине, Белоруссии и Молдавии. Первой ласточкой стала инициатива "Новые соседи", предложенная недавно комиссаром ЕС по внешней политике Крисом Паттеном и верховным представителем по единой внешней политике и политике безопасности Хавьером Соланой. В ней намечены контуры отношений с Киевом, Минском и Кишиневом. Перспектива далекая, но достаточно определенная.

Решать конфликты заранее

Если Турция и Украина при определенных условиях способны влиться в европейские структуры, России это не грозит - она слишком велика. Тем не менее, от отношений с Евросоюзом во многом зависит развитие страны. После расширения ЕС на его долю будет приходиться более половины внешней торговли России. Европа обступает нас со всех сторон. В ближайшее десятилетие Москву ожидает множество конфликтов с Евросоюзом (экономических и энергетических прежде всего), и по сравнению с некоторыми из них недавняя коллизия вокруг Калининграда покажется пустяком. Ведь ЕС - это не механическое объединение двух десятков государств. Продвигаясь на восток, союз расширяет сферу действия общих правил и законов. Они долго и мучительно согласуются внутри объединения, но затем их уже практически невозможно изменить.

Из калининградского конфликта необходимо сделать один принципиально важный вывод - решать спорные вопросы с ЕС можно только превентивно, то есть до того, как решение по этой проблеме уже принято внутри самого союза. Так, если бы о Калининграде вспомнили лет шесть назад, когда Литва только начинала пограничные переговоры с Брюсселем, возможно, Россия смогла бы вытребовать для эксклава более благоприятные условия.

Европа вступает в крайне сложный период. Одновременное "переваривание" новых стран, углубление интеграции "ядра" и реформа системы управления обещает массу проблем. Если дела пойдут не так, как планируют архитекторы единой Европы, союз может превратиться в малоуправляемое аморфное объединение трех десятков государств, сотрясаемое внутренними конфликтами и бесконечными финансовыми тяжбами. Если же европейцы успешно преодолеют переходный период, то на наших границах появится полумиллиардный колосс, скованный общей экономической системой и единой политической волей. Сумеет ли он бросить вызов главному мировому гегемону - США - неизвестно. Но в том, что России придется к нему приспосабливаться, сомнений нет.