Плох тот индус, который не мечтает умереть в Варанаси [ Редагувати ]

Кому не грозит депрессия, так это жителям Индии. В самой густонаселенной стране мира - рекордный уровень нищеты, но, тем не менее, индусы постоянно занимают первое место в рейтинге наиболее счастливых народов. Их называют детьми природы, они научились жить в гармонии не только с окружающим миром, но и со смертью.

Умереть в эти дни в Индии считается почетным, в стране отмечают 2600-летие возникновения буддизма. Съемочная группа "Интера" увидела самую важную для индийцев древнюю церемонию. Возможно, наш эксклюзивный материал кого-то может шокировать. Ведь Андрей Цаплиенко побывал в священном крематории под открытым небом.

Варанаси - древнейший город мира. Он ровесник Вавилона и Ниневии. Сверстники давно стали историей, а Варанаси продолжает жить. Хотя индуисты убеждены: город на берегу Ганга - лучшее место, чтобы умереть.

Ежедневно тысячи людей спускаются по ступеням набережной, чтобы совершить омовение в Ганге. Каждая лестница, - или Гхат, на хинди, - имеет свое название.  Самый знаменитый подход к воде - Маникарника Гхат - для непосвященного покажется преисподней. И днем, и ночью здесь горят погребальные костры. По три сотни в день. Около тридцати одновременно. 

А, между тем, именно здесь, в конце жизни, мечтает оказаться миллиард почитателей Шивы. Говорят, сожженный на Маникарника Гхат прерывает цепь реинкарнаций и отправляется прямиком в нирвану.

Тысячелетняя  традиция отказывает индуистам в равенстве даже после смерти. Здесь у каждой касты есть своя площадка для перехода в иной мир. Вон там, наверху, превращаются в пепел высшие слои общества, брамины и кшатрии, чуть ниже место для среднего класса, ну, а те, кто стоит, или, вернее, стоял на последней ступеньке социальной пирамиды, сгорают поближе к водам священной реки Ганга. Единственная привилегия, на которую могут рассчитывать низшие касты, шудры.

Церемония остается неизменной вот уже тысячи лет. Каждый знает свою роль назубок. Сначала нужно купить дрова. Их продают тут же. Все подходы к набережной завалены бревнами. Главный дровосек хвастает прозвищем "Пахальван", "Силач". 

- Если ты Силач, сожми мою руку посильнее!
- Нет, твоя рука для меня слишком большая!

Весь ритуальный бизнес в руках у Домов, так в Индии называют особую касту неприкасаемых. 

Канея Ядо, продавец дерева:

- Лучше всего это дерево, сандаловое. Очень хорошее.
- Сколько его нужно?
- Для одного тела? Двести или триста килограммов. Зависит от человека.

Пока тело обмывают и укладывают на бревна, старшему из членов семьи бреют голову нАголо. Именно он зажигает  огонь и символически обрывает связь ушедшего с этим миром. Когда костер затухает, душа почти свободна. Чтобы освободить ее окончательно, новый глава семьи бросает недогоревшую плоть в Ганг. Туда же отправляется и пепел. Теперь душа может лететь.

Джай Пракаш Сингх, дорожный инженер:

Это был мой отец. Хороший человек.

Люди по пояс в воде ожидают очередную порцию человеческого праха. Они - тоже "неприкасаемые", и не гнушаются самой грязной работы.

- А что вы здесь ищете?»
- Давай деньги! Потом будем говорить!

Грязнее дела не придумаешь: искать драгоценности, принадлежавшие при жизни другим людям.

Сикуджан Чоудари, "неприкасаемый":

Когда видим, что пепел несут к воде - мы уже тут как тут. Просеиваем его. Находим расплавленные драгоценности. Потом - продаем их. На выпивку всегда хватает.

Огню, от которого зажигают погребальные факелы, три с половиной тысячи лет. Это самый древний костер на земле. Правда, иногда он выгорает почти дотла. Но всегда кто-то подбрасывает новую порцию дров. На этот раз огонька добавил Суреш Ядо. Этого человека смерть ежедневно делает богаче. Ему подчиняются все, кто занят в ритуале кремации. К Сурешу стекаются деньги, уплаченные за переход в нирвану.

Суреш Ядо, бригадир неприкасаемых:

Сжечь тело стоит сто долларов. Моим людям  платят за дерево, за специальное масло, за сандаловый порошок, и за место.

Правда, Суреш лишь промежуточное звено. Смотрящий, одним словом. Настоящие хозяева набережной - семья Чоудари.

Малих Чоудари, надсмотрщик:

- Вот уже две тысячи лет мы работаем здесь. Из поколения в поколение.
- Это действительно интересно. Вы, наверное, богатые люди?
- Глава нашей семьи очень богат. Мы зовем его Дом Раджа. Что значит, "Король Неприкасаемых".

В этом здании - необычный зал ожидания. Он всегда открыт для тех, кто приехал в Варанаси, чтобы умереть. Ждать иногда приходится десятилетиями. Почти полвека назад Сомни Пасван потеряла мужа и сына. 

Сомни Пасван:

Ему два года было, совсем малыш.

Сомни пришла сюда молодой женщиной и состарилась на каменном полу убогого приюта. Она редко встает и почти все время молчит, словно этот мир ее больше не интересует.

Сомни Пасван:

Я мечтаю умереть здесь, чтобы пепел бросили в Ганг. Тогда моя душа полетит на небо - и соединится с теми, кого я люблю.

Соседство с Маникарника Гхат не мешает людям считать эти воды чистыми и целебными. Рядом с местом, где Ганг становится серым от пепла, индийцы совершают омовения.

Ганеш Мишра, священнослужитель:

Эта вода считается целебной. Если  на коже есть   раны - то после купания все заживет. Можно набрать ее в кувшин, потом обработать царапины - и все пройдет.

Не для всех путь в нирвану лежит через огонь. Каждый день лодочники натыкаются на печальный урожай смерти. 

Нандлал Манчи Сахани, лодочник:

Есть люди, которых не сжигают. Тела умерших младенцев и святых сразу бросают в Ганг, их не надо очищать огнем.

Впрочем, в смерти индийцы не видят особой печали. Многие искренне радуются погребальным кострам. Это значит: кому-то досталось вечное счастье взамен мучительного перерождения.

"Удобную религию придумали индусы". Особенно для тех сотен миллионов, которые никогда не поднимутся над чертой бедности.

Андрей Цаплиенко, Владлен Ноль - Варанаси, "Подробности недели", телеканал "Интер".