Акутагава Рюноскэ: "Жизнь - нечто еще более адское, чем сам ад" [ Редагувати ]

Литературный феномен Акутагавы - одно из наиболее ярких и необычных явлений в мировой литературе XX века.

Причудливое переплетение вымысла и реальности, глубина психологического анализа, лаконизм, неожиданная парадоксальность суждений и всеобъемлющая ирония - черты, характерные для литературного стиля Акутагава Рюноскэ, служат главной цели: исследованию морально-этических проблем личности.

Рюноскэ был поздним ребенком, и родители отдали его на воспитание в дом старшей сестры матери, которая была замужем, но детей не имела.

В 1910 году, окончив с отличием Токийскую муниципальную среднюю школу, Рюноскэ поступил на литературное отделение колледжа, а затем - на английское отделение Токийского императорского университета. Однако учеба в университете не увлекала его так, как издание журнала "Синситё".

Начало творчества писателя относится к 1915 году, когда им были написаны рассказы "Ворота Расемон" и "Нос". Последний повествует о злоключениях носатого монаха и полон тонкого юмора, рождающегося из переплетения низменных бытовых проблем и возвышенных духовных стремлений. Уже в первых произведениях писателя видны яркий литературный почерк и глубина мысли.

В 1916 году Акутагава оканчивает университет и получает должность преподавателя английского языка в Военно-морской школе. Впоследствии он опишет свою жизнь этих лет в цикле новелл об учителе Ясукити - честном, но несколько непутевом человеке, который попадает в разные забавные истории. Параллельно с преподаванием он занимается переводами (до сих пор по числу художественных переводов Акутагава занимает одно из первых мест среди японских писателей).

Рассказы Рюноскэ охватывают широкий круг тем и сюжетов. Это и фантастические новеллы в стиле Уэллса и По, это и сатирические аллегории в духе Свифта. Ярким примером последнего может служить рассказ "Mensura Zoili", который рассказывает об измерителе ценности произведений литературы и живописи: "С тех пор, как изобрели эту штуку, всем этим писателям и художникам, которые, торгуя собачьим мясом, выдают его за баранину, - всем им крышка". Кстати, в другом рассказе подобной композиции (с архаичным "пробуждением" в конце) - "Удивительный остров" - появляется и сам Свифт.

Акутагава становится непревзойденным мастером короткого рассказа, традиции которого имеют в Японии глубокие и древние корни. Он пишет новеллы "Табак и дьявол", "Джулиано Китискэ", посвященные деятельности христиан в Японии. В первой из них явно европейский сюжет, однако, перенесенный на японскую почву, он не стал от этого хуже или скучнее.

Вообще многие сюжеты взяты автором из китайских, японских и европейских произведений, однако Акутагава привнес в них нечто свое. Что касается христианской тематики, то в основном рассказы, связанные с ней, вполне серьезны и даже печальны. А стремление проводить параллели между Востоком и Западом не оставляло Акутагаву в течение всей жизни: "Покинув тайком королевский замок, Сиддхартха целых шесть лет вел аскетическую жизнь. Он вел ее в течение шести лет, искупая невиданную роскошь, в которой жил в королевском замке. Сыну же плотника из Назарета хватило и сорокадневного поста".

Красивый сюжет "Усмешки богов" говорит о том, как меняются, преломляются ценности других народов в свете восходящего солнца. Смешение религий, наук и технологий только укрепляет эту древнюю землю, давая на ней совершенно новые всходы. И, может быть, когда-нибудь именно здесь снова заиграет на своей свирели Пан.

В зрелый период творчества, с 1920 по 1923 год, из-под пера Акутагавы вышли такие новеллы, как "Чудеса магии", "Как верил Бисэй", "Рассказ об одной мести", "Сусаноо-но-микото" и "Сусаноо-но-микото на склоне лет", "Бог Агни", "Странная история", "Барышня Рокуномия", "Чистота о-Томи" и другие.

Среди новелл 1924 - 1927 годов - "Преступление Санэмона", "Обрывок письма", "Момотаро", "Лошадиные ноги", "После смерти", "Кармен", "В стране водяных", "Грусть Танэко", "Сон" и другие.

Кроме того, Акутагава был автором множества философских эссе, миниатюр и статей. В "Словах пигмея" - коротких высказываниях на темы морали, религии, искусства - Рюноскэ предстает перед читателем трезвомыслящим, строгим и даже циничным человеком. "Добрый человек больше всего похож на Бога на небесах. Во-первых, с ним можно поделиться своей радостью. Во-вторых, ему можно поплакаться. В-третьих, есть он или нет - неважно". "Называть деспота деспотом всегда было опасно. А в наши дни настолько же опасно назвать раба рабом...". "Жизнь подобна коробку спичек. Обращаться с ней серьезно - глупее глупого. Обращаться несерьезно - опасно".

Образчиком стиля мышления и изложения мысли Акутагавы Рюноскэ служит такое высказывание: "Жизнь - нечто еще более адское, чем сам ад. Муки в аду не идут вразрез с установленными законами. Например, муки в мире голодных духов заключаются в том, что стоит грешнику попытаться съесть появившуюся перед ним еду, как над ней вспыхивает огонь. Но муки, ниспосылаемые жизнью, к несчастью, не так примитивны. Иногда стоит нам попытаться съесть появившуюся перед нами еду, как над ней вспыхивает огонь, но иногда совершенно неожиданно можно и поесть в свое удовольствие. А случается и такое, что, поев с наслаждением, заболеваешь катаром, в другой же раз неожиданно, к своему удовольствию, легко перевариваешь пищу. К такому миру, где не существует законов, нелегко приноровиться. Мне кажется, попав в ад, я смогу улучить момент и стащить еду в мире голодных духов. А уж если проживу два-три годика на игольчатой горе или в море крови и пообвыкну, то совсем уже не буду испытывать особых мук, шагая по иглам или плывя в крови".

А парадоксальность его мышления прекрасно иллюстрирует следующий пассаж: "Чтобы сделать жизнь счастливой, нужно любить повседневные мелочи. Сияние облаков, шелест бамбука, чириканье стайки воробьев, лица прохожих - во всех этих повседневных мелочах нужно находить высшее наслаждение. Но ведь те, кто любит мелочи, из-за мелочей всегда страдают. Лягушка, прыгнувшая в заросший пруд в саду, нарушила вековую печаль. Но лягушка, выпрыгнувшая из заросшего пруда, может быть, вселила вековую печаль... Так и мы - чтобы наслаждаться самым малым, должны страдать от самого малого. Чтобы сделать жизнь счастливой, нужно страдать от повседневных мелочей. Сияние облаков, шелест бамбука, чириканье стайки воробьев - во всех этих повседневных мелочах нужно видеть и муки ада".

Акутагава покончил с собой 24 июля 1927 года - в состоянии жестокой депрессии, приняв смертельную дозу веронала. Его смерть вызвала шок в литературных кругах, чего нельзя было сказать о друзьях и знакомых. Дело в том, что он задолго до этого много думал, говорил и писал о самоубийстве, и, как ни чудовищно это звучит, все привыкли к его словам.

В марте 1927 года он написал рассказ "Мираж", в котором отчетливо звучит мотив предполагаемой смерти. В автобиографической новелле "Зубчатые колеса" и повести-исповеди "Жизнь идиота", также написанных в 1927 году, психическое состояние писателя раскрыто более всего: "У него дрожала даже рука, державшая перо. Мало того, у него стала течь слюна. Голова у него бывала ясной только после пробуждения от сна, который приходил к нему после большой дозы веронала. И то ясной она бывала каких-нибудь полчаса. Он проводил жизнь в вечных сумерках, словно опираясь на тонкий меч со сломанным лезвием..."

Перед смертью Акутагава оставил "Жизнь идиота" своему другу, писателю Кумэ Масао, с нижеследующим письмом: "Я сейчас живу в самом несчастном счастье. Но, как ни странно, не раскаиваюсь. Я только глубоко жалею тех, у кого такой дурной муж, дурной сын, дурной родственник. Итак, прощай! В этой рукописи я не хотел, по крайней мере, сознательно, заниматься самооправданием... Посмейся над степенью моего идиотизма в этой рукописи. 20 июня 1927 года".

По преданию, перед тем, как добровольно уйти из жизни, 35-летний Акутагава сказал: "Природа восхищает меня как никогда, потому что я смотрю на мир в последний раз!"