Переговорщики с террористами: Мы против выкупа пленных за деньги [ Редагувати ]

Почему те, кто занимаются освобождением пленных, не торгуются с террористами и не платят им деньги, кто в самопровозглашенных республиках помогает освободить заложников и сколько людей остаются в плену, рассказали в интервью "Подробностям недели" руководитель центра при СБУ Василий Вовк и переговорщик Виктор Майстенко.

Кто владеет статистикой, сколько еще наших ребят остаются в плену у боевиков?

- Я хочу сказать, что в последнее время гуманитарная составляющая службы безопасности стала одной из приоритетных. И вам уже известно, что сегодня (в воскресенье, - Ред) , около полудня, освобождены пять граждан Украины с Донбасского плена. Мы это называем освобождением заложников. 

А вечером была проведена операция Службой Безопасности Украины по освобождению еще семидесяти трех солдат. Это простые рядовые военнослужащие Вооруженных сил Украины. Буквально час назад. Сейчас они движутся к одному из областных центров, который руководствуется центральной легитимной властью, и будут переданы своим родителям.

Сколько еще остается?

- Только за последние несколько дней освобождено около трехсот заложников, в основном это военнослужащие. Но речь идет про сотни и сотни людей. Говорят, шестьсот - семьсот еще, которые остаются в плену. Я не хочу привязываться к конкретным цифрам. Каждый час кого освобождают.

Хотя бы чтобы порядок цифр понять?

- Речь идет о сотнях людей.

Виктор, а как освобождают людей? Какие есть подходы?

- Подходов разных много. Есть несколько групп, которые занимаются этим, те же самые СБУ и волонтеры.  Мы больше в частном порядке. Есть у напарника знакомые какие-то внутри ДНР, где-то нам помогают родственники. Каждый случай – он отдельный.

Бывает, маму попросили, чтобы она помогла, сходила. Ей объяснили что говорить, как говорить. Срабатывает.

Есть такой стереотип, что если переговорщики выкупают людей за деньги, то это провоцирует террористов новых людей, захватывать новых заложников, для того что бы зарабатывать деньги. Очень часто те, кто занимается освобождением наших ребят, их как раз и упрекают.

- Лично моя позиция, я совершенно против каких либо выкупов.

Вы меняли, вы не выкупали?

- Я не менял. Оказываются какие-то услуги. В Славянске, когда там были террористы, мы ездили, вывозили раненых на территорию Российской Федерации. За это выпускали людей. Я против того, чтобы вносились какие-либо деньги. Деньги, во-первых, провоцируют на новых пленных.

Во-вторых, сумма денег пойдет все равно на оружие. Это лишние жертвы и получается ты проспонсируеш …

Скажите, а есть какие-то списки, которые позволяют понять кто там - кто не там? Кто в заложниках, а кто уже освобожден? Кого не нашли до сих пор, к сожалению?

- Вы знаете, что та сторона, так сказать, опубликовала списки в интернете. Там около четырехсот человек, если я не ошибаюсь. Я думаю это не полные списки, но некоторые из них совпадают с нашими списками, если брать тех семидесяти трех человек, которых мы освободили час, или два назад, то большинство из них совпадают с теми списками.  

Но я думаю, что ограничиться только тем, что они показывают, мы не будем, у нас есть своя информация. Наши списки больше, чем те, что они нам выдали. Но я хотел бы обратить внимание на те формулы, как вы говорите "всех на всех".

Вот именно об этом я хотел всех спросить. Есть сейчас формула, которую Украина приняла, вы абсолютно правильно об этом заговорили, "всех на всех". А удасться поменять всех на всех? И на сколько это правильно?

- В Минске было такое условие, представителей так называемых ДНР и ЛНР, чтобы менять всех на всех. Однако они сами пришли к выводу, что сейчас невозможно установить всех, поэтому и менять нельзя. Поскольку невозможность такой формулы предсказуема, то мы сейчас, как бы не освобождаем кого можем, и отдаем тех, кого можем отдать.

- Сложно сейчас определиться сколько там реально человек находится. Я больше занимаюсь гражданскими людьми, не военными, а гражданскими. Волонтеры часто попадают к террористам в плен, это журналисты. Их меньше.

Скажем, волонтеров сейчас довольно часто начинают брать в плен, как военных. Смотрят, что человек возит гуманитарную помощь, говорят "ты значит идейный" и забирают его как военнопленного.

Отношение к нему, как к бойцу нацгвардии, который, так сказать идейный. В этом сложности, потому что в списках военных, скорее всего, нет волонтеров. И как определиться, сколько там реально народу. Люди попали в июле месяце в плен и только в начале сентября мы нашли, где они находятся.

Есть информация, что когда отпускают наших ребят - ставят условия, что мы отпустим лишь при том условии, что не возьмете больше никогда в руки оружие, и никогда не будете воевать против ДНР и ЛНР так называемых. Есть ли это, насколько это распространено и как с этим быть?

- Вы знаете, даже близко, в Минске речь о каких-то условия про брать, или, не брать оружие в руки не шла. Я думаю, что мы тоже понимаем, что проконтролировать эти условия, практически невозможно.

Мы такого условия тоже не ставим?

- Я хочу подчеркнуть, что речь об обмене вообще не идет. Обмен то то из области торговли. Мы говорим, о заложниках, о тех, кто незаконно содержится, насильно удерживаются вооруженными формированиями незаконными и террористическими группами и их освобождения.  

Иногда во время их освобождения, мы используем людей, которые у нас находятся под стражей. Таким путем, что меняем меру пресечения на менее мягкую. Но это люди которую совершили насильственные преступления и которые не имели оружие, которые в принципе являются сепаратистами то бишь не воевали.  

Я думаю здесь мы поступаем правильно и некоторых передаем той стороне.

Как вам кажеться, когда этот процес завершиться? Когда последний украинский заложник, последний парень который воевал, либо последний волонтер будет освобожден? Насколько близок этот день?

- Буду пессимистом. Наверно это быстро сейчас не закончится. К сожалению.