Юбилей Льва Толстого [ Редагувати ]

Сегодня, в день 175-летия со дня рождения Льва Толстого, публикуем малоизвестные воспоминания секретаря великого писателя Виктора Лебрена.

Среди тех, кто с первых прочитанных страниц на всю жизнь влюбился в образы, созданные Львом Толстым, чья душа ожила от соприкосновения с толстовской философией всеобщей любви и ненасилия, был 17-летний юноша из Владивостока Виктор Лебрен. Он постоянно размышлял над толстовскими вопросами: "Отчего зло на Земле: неотвратимое, отвратительное, торжествующее? Зачем оно?".

17-летний гимназист, совершенно не надеясь быть услышанным, написал Льву Толстому письмо на восьми листах.

"Я рассказал ему о своей жизни,- вспоминал Лебрен.- Поведал о своих душевных сомнениях, о трудностях в выборе профессии, возникших в связи с воздействием его философии. Все реалии той жизни представлялись мне не только неприемлемыми, но и отвратительными".

Прошло несколько недель. Лебрен получил ответное письмо от Льва Николаевича.

"Москва, 28 ноября 1899 года.

Мой молодой и любезный друг! Получил Ваше письмо, когда больной лежу в постели. Но все-таки хочу хоть несколькими словами ответить Вам, поскольку Ваше письмо искреннее, задушевное, нерадостное. Одно тягает меня - это ваша большая молодость. Не то, чтобы я думал, что молодость мешает Вам понять самые важные для жизни истины. Напротив, по Вашему письму я вижу, что Вы вполне усвоили их. Но меня мучает Ваша молодость потому, что еще много соблазнов мирской жизни вам не известно. Вы не успели столкнуться с дьявольскими проявлениями, и они могут увлечь Вас и заставить отказаться от истины. Встречая препятствия на пути, по горячности молодости, Вы можете свернуть с верного направления, вследствие чего разочароваться в самом направлении. Подобное, к несчастью, часто бывает.

Любящий Вас Лев Толстой".

Молодой человек был воодушевлен. Он решил отправиться в Ясную Поляну. Вот как Лебрен рассказывал о своей первой встрече с великим писателем:

"Вдруг на веранде большого дома выросла фигура в сером парусиновом халате. Длинная раздвоенная белая борода. Пара небольших серых глаз пытливо вглядывалась в меня. Я подхожу и почти весело говорю:

- Здравствуйте, Лев Николаевич!

- Я не знаю, кто Вы, - отвечает Толстой.

- Я Лебрен, из Владивостока. Может, помните? Я писал Вам...

- Ну, как же! Помню, помню... Рад Вас видеть.

Он быстро сходит с веранды, берет меня под руку и вводит в дом. Мы попадаем в знакомую мне по описаниям яснополянского дома "комнату под сводами". В углу - коса и лопата. На стене - пила. Мебель столь проста, что ее почти не замечаешь.

- Вот несколько книжек, - говорит Толстой, протягивая мне их.- Вы побудьте здесь, а я пойду купаться.

Но мне было не до чтения. Гений был рядом со мной! Сейчас мне придется с ним разговаривать. Но как в нескольких словах изложить ему все накопившееся в душе? Тьма мыслей глушит меня. Я совершенно забываю, где я...

- Соскучились, бедняжка, - ласковый голос Льва Николаевича заставляет меня вздрогнуть. - Пойдемте чай пить. Сколько же Вам лет?

- Восемнадцать.

- Ох, как Вы молоды! Как это опасно! И при вашей молодости - такие твердые правильные убеждения. Вы давно начали читать мои книги?

- Больше года.

- И что же, Ваши взгляды изменились с тех пор?

- Я стал очень недоволен собою.

- Это и хорошо, и дурно одновременно. Но что же Вы думаете делать?

- Хотел бы работать. Лучше всего на земле. Учиться продолжать не могу. Не по недостатку способностей. Ученье дается мне легко. Но от бессмысленности своей - это сейчас просто невыносимо. То же и со службой: конторской, да и всякой. После прочтения Ваших произведений я хочу жизни свободной и независимой, лучше вдали от города.

- Конечно, кормиться плодами своего сада и огорода - это самое лучшее, - ответил Толстой. - Но на природе часто приходится вести жизнь мужика, который живет в грязи, со вшами, питается хлебом и луком.

- Но с этим я попробую сладить. Хотя воспитывался я в богатой семье, со многими слугами. Я не имею и малейшего представления о трудовой жизни, тем более - о жизни мужика.

- Я тоже к этому стремился, - с грустью заметил Толстой. - Но иногда это невозможно. У каждого из нас есть свой тормоз, и когда две силы действуют в разных направлениях, то движение идет по диагонали. Это - параллелограмм сил. Вы знаете? Если нельзя будет работать на земле, то тогда придется служить. Ничего не поделаешь.

- Но прежде я должен попробовать. Попробовать хорошенько.

День, проведенный в Ясной Поляне, беседа с великим человеком рассеяли все неясности и твердо определили судьбу Виктора Лебрена. Поселившись с матерью вначале в Николаеве, а затем в Тифлисе, он ежегодно на лето нанимался батраком в помещичьи имения, а попутно изучал столярное и кузнечное дело. Через три года он полностью овладел искусством возделывания земли. В эти годы Лебрен постоянно писал Льву Николаевичу, откровенно делился с ним своими переживаниями, мечтами. Радуясь внутреннему росту молодого друга, Толстой всегда ему отвечал.

Живя на Кавказе, Лебрен ежегодно, после окончания сельскохозяйственных работ, приезжал в Ясную Поляну. Здесь его всегда принимали с большим радушием. Во время приезда весной 1906 года Лебрен получил предложение на год занять место личного секретаря Толстого. Молодой человек с радостью воспринял это предложение.

"Больше всего меня поразили три особенности Толстого,- вспоминал Лебрен.- Во-первых, его отличали скромность, деликатность, мягкость в обращении. Во-вторых, его истинно подвижническое усердие, с которым он обрабатывал самые несложные свои писания. В-третьих, его необычайная работоспособность. Несмотря на мою молодость, он постоянно извинялся, когда приглашал меня. Коли поручал чего-нибудь, то всегда приговаривал: "Если милость Ваша будет". Если просил принести книгу, непременно прибавлял: "Пожалейте мою старость".

Я, по своей деревенской привычке, вставал с рассветом и тихо садился в уголке маленькой гостиной за свои собственные письменные работы. Вместе с лучами восходящего солнца, поднимавшегося над вековыми липами и заливавшего всю гостиную, обыкновенно отворялась дверь, и Лев Николаевич, свежий, бодрый, появлялся на пороге.

- Бог в помощь, - говорил он мне, ласково улыбаясь.

Затем он отправлялся на прогулку. У него всегда была с собой записная книжка и, если во время прогулки у него появлялась новая мысль, он сразу же записывал ее в момент наибольшей яркости. Часа через два он возвращался, принося на своем платье запах полей и лесов, и, быстро прошагав в свой кабинет, плотно закрывал за собой дверь.

Иногда, когда мы оставались вдвоем, он, сосредоточенно глядя на меня, делился со мной тем, что его сегодня удивило. Никогда не забуду этих великих и чудесных минут.

В течение всего дня одна только дверь отделяла меня от писателя. Однажды утром дверь осталась наполовину открытой, и, проходя от копировального пресса к своему столу, я увидел Толстого за работой. В своей черной шапочке он неподвижно сидел у стола. Он был так поглощен работой, что не заметил меня. Откинувшись немного назад, победоносно, до высоты плеча занеся перо, как охотник, который настиг свою жертву, он весь сиял радостной счастливой улыбкой. На мгновение я затаил дыхание. Самая сущность моего учителя, самые недра его души были раскрыты предо мной. Ясно было, что он нашел такой неотвратимый довод, от которого уже никуда не деться оппонентам.

Однажды он вернулся с прогулки преображенный, тихий, сияющий. Положив обе руки мне на плечи, сказал с воодушевлением:

- Как прекрасно, как удивительно стало! Нет ни желаний, ни страстей, ни суетности, ни страха. Вы сами это скоро узнаете...

Одним из величайших наслаждений в Ясной Поляне были вечерние чтения. Редкий вечер проходил без них. К вечернему чаю, заложив правую руку за пояс, Толстой появлялся в большом зале с рукописью или книгой в руке. Затем он прочитывал нам вслух наиболее значительные, по его мнению, места и страницы. Я никогда не забуду его манеру читать. Слушая его, я забывал все. Я видел только то, о чем шла речь. Толстой воодушевлялся. Он весь проникался предметом и передавал слушателям все его тонкости.

Писания и рассказы Толстого определили всю мою последующую жизнь".

...Год, проведенный в Ясной Поляне, - самая счастливая и незабываемая пора в жизни Виктора Лебрена. Но земля вновь потянула его к себе. Вернувшись на Кавказ, Лебрен вскоре приобрел небольшой участок земли под Геленджиком. Он обрабатывал его своими руками, без помощников. Лебрен научился разводить пчел и стал одним из лучших пчеловодов России.

Переписка его с Толстым продолжалась до самой кончины яснополянского мудреца. После смерти старшего друга Лебрен, следуя его заветам, продолжал трудовую крестьянскую жизнь.

В 1926 году бывший секретарь Толстого был вынужден уехать на свою историческую родину - во Францию. Умер Виктор Лебрен в 1979 году, успев отметить свое 97-летие.

Р.S. При подготовке материала использована единственная имеющаяся в России аудиозапись рассказа Виктора Лебрена о знакомстве с Толстым.